— Эй, ты что, бессмертием заболел⁈ — взвинчиваюсь за секунду. — Это что за шуточки, Шершнев⁈ Я же тебя убью, а труп отдам на растерзание Левицкому! Я с тобой разговариваю, эй!

Ржет и не стесняется, пока я пыхчу и выкручиваюсь из его хватки. Оседлав бедра, разъяренной львицей хватаюсь руками за мощную шею и трясу, пока Олег умирает от смеха. Даже слезы стекают из уголков глаз.

— Олег! Не смешно! — вскрикиваю обиженно, а он утирает стекающую влагу.

— Смешно, — хитро лыбится и с силой стискивает бедра. А в изумрудных радужках пляшут у костра бесенята.

Упс.

Не успеваю среагировать. Олег подхватывает меня, а через секунду я с визгом падаю на спину. Знакомое пламя разгорается в сияющих радужках, когда Олег наклоняется вплотную и цепляет кончиком носа мой.

— Смешно то, как ты попалась, дурочка, — шепчет в миллиметре от моего рта, обдавая истерзанные губы мятным дыханием. — Пора запомнить, принцесса. Для меня существует только одна женщина.

— И кто же она, интересно, — фырчу игриво и недовольно, ловя языком жесткий подбородок. — Познакомишь?

— Обязательно, — щурится, царапая зубами щеку, а я выгибаюсь навстречу твердому телу. — Только вытрахаю из ее очаровательно головки дурь.

Глава 38. Лена

— А сейчас можно?

Нетерпеливо касаюсь перекрывающих обзор пальцев. Олег закрывает мне глаза одной рукой, а другой осторожно придерживает за талию и ведет вперед.

Ленте мы, видите ли, не доверяем.

Да, да. Я так сразу и поняла. Дело именно в этом, а не в эрегированном члене, упирающимся мне в зад. Олегу нравится чувствовать власть надо мной, а я только за.

— Рано, — шепчет в ухо, задевает губами длинную сережку.

Горячее дыхание опаляет щеку. Стайка игривых мурашек бежит от пульсирующей от возбуждения коже по шее и оголенной спине. Прямо туда, где периодически соприкасаются наши разгоряченные от предвкушения тела, прикрытые тщательно подобранной одеждой.

Сегодня новое свидание. И, если честно, меня еще никогда не приглашали так красиво. Бухтя что-то про дух авантюризма у глупые фильмы прошлого века, Олег, посреди ночи, вышел из дома. Прямо в чем был: часах, браслете, болтающейся на шее цепочке и с обручальным кольцом на пальце.

А через секунду на весь элитный поселок разлились гитарные аккорды. Распахнув окно, я старательно уговаривала супруга остановить внеплановый концерт, в душе растекаясь от охватившего меня удовольствия. В итоге, все превратилось в любимую игру: я просила перестать, он звал на свидание.

Помучав окружающих с полчаса, договорились. И отпраздновали там же. Под окном, на тщательно выращенном газоне. Одержимость друг другом поглотила нас с головой, а мы не торопились выбираться.

— Я сейчас уберу руки, а ты закроешь глаза, — тихо провибрировал Олег сквозь шелест волн и яркий речной запах.

— Ну я даже не знаю, — тяну и под шутливый шлепок по заднице обиженно дую губы. — Все, все, питекантроп. Закрыла.

Земля уходит из-под ног, а через секунду я доверчиво прижимаюсь к мощной мужской груди. Олег с легкостью, будто я не вешу ничего, подхватывает меня на руки и несет куда-то, игнорируя путающейся в его ногах подол моего платья. Немного жалею, что надела с таким экстремальным разрезом.

С другой стороны, любое другое просто рисковало не пережить наше очередное свидание.

Нежусь в крепких объятиях. И, если честно, открывать глаза не хочется. Пальцы щекочут твердую шею, путаются в русом затылке, а в животе порхают мотыльки вокруг яркого пламени. Мне нравится и такая, новая близость. Когда смотришь только сердцем и другими органами чувств.

Любовь совершенного иного уровня. Она скользит мурашками по плечам, которые бегут от каждого нежного касания. Микротоками пробегает по спине и спускается ниже, собираясь в единый стрекочущий электрический шар.

Ее так много, что кажется меня разорвет.

Раздробит на микрочастицы, а после втянет пыльцой в воздух, вдыхаемый Олегом.

Растворится в нем. Вот чего я желаю каждой клеточкой тела.

Поэтому, когда меня отпускают на твердую поверхность, испытываю легкое разочарование. Похоже, это отражается на моем лице. Ибо в следующий момент, не позволяя открыть глаза, жесткие губы жадно сминают мой рот, окончательно испепеляя остатки стонущего от жажды мозга.

— Мне нравится ход твоих мыслей, принцесса, — обдает пламенным дыхание пульсирующие от поцелуев губы. — Но позже.

Протестующе тянусь вперед. Естественно, Олег, как голодный зверь, накидывается, срывая восторженный стон. Он подхватывает меня под бедра и прижимает спиной к чему-то твердому, пока я, не открывая глаз, жадно покрываю его в ответ поцелуями.

— Лен, блядь, я старался, — хрипит, сжимая зубами тонкую кожу над ключицей, а у меня в голове звездопад с закосом на метеоритный дождь.

— Верю, — мурчу, на ощупь расстегивая мелкие пуговички рубашки. — Иди ко мне за заслуженной наградой…

— Отдашь на коленях, — фыркает и, несмотря на мое настойчивое приставание, ставит на пол и отстраняется.

Нет, ну что за противный? Я тут вся настроена, дальше некуда. Того и гляди струны порвутся от натяжения. А он что?

Невольно сглатываю ставшую вязкой, будто кисель, слюну. За последние дни я совершила несколько удивительных для себя открытий. Во-первых, оказывается, я обожаю делать минет. Фетишь у меня, блядь, на солноватый терпкий хрен имени Олега Шершнева. Даже сейчас от мыслей об огромном члене, скользящем в глотке, в трусах болезненно пульсирует в ожидании разрядки. Во-вторых, чувствую себя развратной шлюхой, но меня ужасно заводят унижения в постели.

Два в одном — флеш рояль.

Голова пухнет от количества вариантов мест, где Олег поставит меня на колени. Говнюк раскусил фишку и сам оттягивается по полной программе.

— Бука, — бурчу, прочищая сведенное спазмом горло, и скрещиваю на груди руки в немом протесте. — Глаза открываю?

— Да.

В сиянии огней не сразу удается сконцентрироваться. Яркие в темноте, словно живые светлячки, они путаются в фонарях и сетках гирлянд, опоясывающих высокую крышу шатра палубы. Но больше всего привлекает пейзаж. Теплоход, а это он без сомнений, мягко движется по волнам, демонстрируя невероятные виды ночной Москвы.

Я припадаю к борту и, словно маленькая девочка, подпрыгиваю на месте, едва не тыча пальцем во все, что попадается под руку. Невозможно оторваться. Как так вышло, что раньше я никогда не видела Москву так?

Некогда. Всегда было некогда. На многочисленных вечеринках на воде как-то не до видов. Слишком много забот: как подать себя, как облить кого-нибудь грязью.

И именно сейчас я замечаю тот огромный цикл изменений, что проделала со мной жизнь. Перевернув все с ног на голову, Олег с пинка вошел в нее и внезапно, оказалось, что навел порядок. Выстроил гармонию в хаосе и отдал ключи к совершенно новой мне.

— Олег, Олег, смотри! Воробьевы горы! — взвизгиваю в очередной раз, словно вижу впервый раз. — Ты видишь?

— Да, да, — задумчиво мурчит рядом и нежно целует в висок. — Шампанское?

— А еще и шампанское? — хмурюсь, будто не понимаю, о чем речь. — У меня так точно будет эндорфиновый передоз.

Олег обдает дыханием ухо, а я предвкушающе закусываю губу, когда огромная ладонь сжимает не скрытое огромным разрезом бедро.

— Ну тогда к ужину перейдем после твоих жарких благодарностей, — шепчет он и сжимает зубами до ярких вспышек мочку уха.

Нехорошее предчувствие, поселившееся в груди от изменившейся интонации его голоса давлю на ходу. Все в порядке. Мы, наконец-то, вдвоем.

И ничто не может нам помешать.

Глава 39. Олег

— Думаешь, они справятся?

Голос Сереги в наушниках пропитан беспокойством. Впервые вижу в нем такие явные эмоции. Благотворительный вечер на носу, мы пятнадцать раз переделывали сценарий, а теперь, когда все отрепетировано, Воробьева шатает.