Сука.

В панике дергаюсь, но Олег спокойно разминает шею и переплетает наши пальцы. Вселяет уверенность, что все под контролем.

А я, как наивная дура, снова ему верю.

— Да? — брови Кошак лживо летят вверх, а сама она поворачивается к камере. — Выведете для зрителей пока на экран пару снимков, а я спрошу. Олег, вот ты говоришь, что не любишь, так сказать, «сборищ». А сам больше года, да? Выступал с группой под псевдонимом «Хорнет» и, знаешь, глядя на кадры как-то не кажется, что тебе не нравится происходящее.

Кошак тянет включенный планшет и Олег спокойно принимает его. Прижимаюсь к плечу, обвиваю рукой твердые мышцы. Тычу пальцами в экран, приближая изображение. Сбоку не видно ничего, но мелочи же. Строю восхищенное лицо.

— Оу, это когда ты на Красной Поляне выступал?

— Нет, любимая, ты путаешь, — прижимается на мгновение щекой, царапая модной теперь едва заметной щетиной. — Дюрсо, маленькая Италия.

— Никогда не разбиралась в отечественных курортах, — мурчу в ухо, прекрасно зная, что пересматривать момент будет не только Кошак с командой, но и все любопытные зрители, возомнившие себя психологами.

— Так в чем же причина такой скрытности? — перебивает Кошак и привлекает размылевшееся внимание. — Вы оба публичные люди. Олег, прости меня, конечно, но вот лично я глядя на эти кадры и перечитывая различные интервью слабо верю, что ты скрыл факт женитьба на девушке, которую, по твоим же словам, любишь всю свою жизнь.

Только сейчас понимаю, что абсолютно одурманенная от усталости и аромата Олега, бесстыдно липну к нему на протяжении всей встречи. Щеки опаляет жар, а в висках настороженно стучит.

Никакие баррикады не выдержат.

Но я слишком хорошо помню последствия его недоверия.

Тяжело вздыхаю и сминаю пальцами подол легкого белого платья.

— Не скрыл, а не стал озвучивать, — перехватывает мои похолодевшие ладони Олег и заключает в теплый замок собственных рук. — Не стали. Признаюсь, мысли закатить праздник витали в воздухе. В конце концов, не каждый день я женюсь на единственной девушке, занимающей все мои мысли. Я ей только песен штук двадцать посвятил, — смеется, под цепким взглядом Кошак, пока я млею в его руках. — Ситуация тогда сложная…

Точно.

Едва не подпрыгиваю на месте. Благо, годы проведённые перед всеми сливками общества дают о себе знать. Поэтому моя радость светится только внутри, совершенно не вылезая наружу.

— Мы ждали папиного выздоровления, чтобы пожениться, — перебиваю, выпаливая подоспевшую мысль. — Первую операцию Олег оплатил и временно заменил папу на позициях в компании. Я человек суеверный, поэтому попросила заранее ничего не готовить. А когда узнали о неудаче, решили отложить торжество подальше.

— Но вы же расписались. Зачем так торопились? — щурится. — И почему, скрываясь столько времени, сейчас не игнорируете постоянные нападки, а выходите с разъяснением к каждому, кто попросит?

Врезается в меня взглядом.

Будь ты проклят, Олег. Трижды.

Только я избавилась от всего публичного безобразия, как оно снова налипло, будто известковый налет на поверхность акриловой ванной.

— Боюсь, мы не торопились. Мы опаздывали, — загадочно улыбается Олег, пока я пытаюсь придумать что-нибудь вразумительное. — Оксан, мы знакомы слишком давно, чтобы позволить новым обстоятельствам нас развести. Да, на росписи настоял я. Любовь моя, прости за такой откровенный абьюз. Как я мог, как я мог, — смеется под взором недовольно скрючевшей лицо Кошак. — А про то, что сейчас вышли, спросите у Лены. Я не хотел никому ничего объяснять. Жена заставила. Как более опытная в общении с блогерами и журналистами.

— Потому что репутация не восстанавливается за день, милый. Это ты меня так учил.

— Ну вот видите, — пожимает плечами и коротко целует в лоб. — С ней невозможно спорить.

Глава 4. Олег

Свежий ненавязчивый цветочный аромат ласкает воспаленное сознание и нотками первого ландыша в каплях утренней росы мягко переливается на барабанных перепонках. Заполняет пространство салона, скользит сквозь систему климат-контроля. Впитывается в каждый миллиметр обивки и микроклетки легких.

Едва сдерживаюсь, чтобы не закрыть глаза и не провалиться в сон, наполненный долгожданным спокойствием и умиротворением. Пробка располагает. До светофора проползти совсем немного, а впереди чистая дорога и красивый уютный вечер в небольшом, но атмосферном ресторанчике.

Только если снова не пошлет на хуй.

Кошусь на не сказавшую ни слова с момента, как мы покинули студию Кошак, жену. Лена сидит расслабленно, уткнувшись в телефон. Легко улыбается каким-то своим мыслям, периодически звонко хихикает в ладонь, настукивая что-то в чаты. Она игриво накручивает прядь на палец, как всегда делает, когда погружена в свои мысли, а яркий свет бликами сияет на ее высоких скулах, отражается от кончика носа и сотнями мыльных пузырей переливается в небесно-голубых радужках.

Открываю рот, чтобы хоть как-то переключить ее внимание на себя, а затем осекаюсь и плотно сжимаю губы.

Потому что Лена встречает равнодушным молчанием любой мой вопрос.

«Какими проектами занимаешься?»

«Что делаешь с подготовкой к свадьбе Кати?»

«Как продвигается реабилитация Семена Вениаминовича? Был у него на днях, выглядит хорошо».

«Что решила с новой квартирой?»

«Как справляешься с бесконечными поездками?»

Ноль, полный. Будто меня нет ни в машине, ни в мире.

Заслужил. Знаю.

Слишком мало времени прошло.

Заставить ее говорить можно только тремя способами. Вопросы по благотворительному вечеру, обсуждение плана действий по восстановлению моей репутации и несдержанное повышение голоса.

В первых двух случаях — она робот, исполняющий четкий план. В третьем — уничтожающая меня каждым словом гарпия.

Когда ей надоедает моя настойчивость, Лена отрубает любые попытки одним шагом.

«Готов обсудить наш развод?»

В груди ебанный топор с зазубренным лезвием, которым ловко орудует изящными аристократическими пальчиками моя принцесса. Разбивает в труху ноющие ребра, пробивает осколками диафрагму и возит по кровоточащим мышцам, как по куску сырого мяса равнодушный ко всему живому мясник.

Автомобиль сзади сигналит и мы с Леной дергаемся. Она поднимает голову и рассеянно смотрит по сторонам, а моя зависшая на полпути к ее лицу рука ложится на руль.

— Куда мы едем?

От звука ее будничного, немного задумчивого, голоса секунд на тридцать выпадаю из реальности. Ноющее сердце теннисным мячиком колотится о позвоночник, пока я пытаюсь собрать мозг в кучу и не лыбиться, как кретин.

Она со мной разговаривает. Лена со мной говорит. Сама.

Идиот. Влюблённый по уши кретин.

— Олег, куда ты меня везешь? — режет в следующую секунду и отворачивается к окну. — Мне еще платье забрать нужно. Оно у тебя дома.

«Ты меня».

«У тебя».

Ебучий мячик ударяет в живот и скользким шаром оседает в кишечнике. Зубы скрипят от обвалившегося напряжения, как и кожаная обивка руля, которую, еще немного, и просто раздавлю.

Блядь.

Ну вот же, сука, поворот. Метров пятьсот, не больше. Специально выбирал место по пути.

Ебучий съезд на дублер.

— Ужинать, — сдаюсь, прекрасно зная, какой ответ последует дальше.

Но все равно болезненно морщусь, когда Лена заученно выдает:

— У меня дома есть еда.

«У меня».

«„Твой дом“ построен специально для тебя пять лет назад. Вернись уже в него и прекрати ебать мозг», — раздраженно цежу про себя.

— Блядь, Лен, — выпаливаю вслух, не добравшись до светофора буквально десять метров.

— Правильно, поори еще, — фыркает, а я пытаюсь остановить рвущийся наружу гнев.

С трудом делаю несколько вдохов, сглатываю ядовитую слюну. Дожидаюсь, пока перед глазами перестанет двоится от напряжения, а мелкая дрожь отступит на задний план.