Яблони. Одраде указала рукой на запад. Персики. Мальчик снова посмотрел туда, куда указывала ее рука. Да, к востоку от них росли еще вишни, правда, довольно далеко, за пастбищем. А вон там вьется виноградная лоза.

Семена и саженцы были доставлены сюда на корабле-невидимке полторы тысячи лет назад и были с большой любовью и тщанием посажены здесь.

Тег ясно представил себе покрытые темной грязью руки, которые заботливо окучивали почву вокруг молодых побегов, старательно поливали их, ограждали, чтобы скот не потоптал и не потравил растения. Там, где были теперь сады и здания Капитула, раньше простирались дикие пастбища.

К этому времени мальчик уже получил кое-какое представление о гигантском песчаном черве, которого Сестры тайно похитили с Ракиса. Смерть Червя породила множество живых созданий, называемых песчаными форелями. Именно они стали причиной распространения Пустыни. В некоторых рассказах фигурировал и некий человек, предыдущее воплощение его самого — мужчина, которого Сестры называли башаром. То был великий воин, который погиб, когда ужасные женщины — Досточтимые Матроны — уничтожили Ракис.

Эти уроки очаровывали Тега, но одновременно вызывали у него внутреннее беспокойство. В его душе, там, где хранились воспоминания, существовали какие-то провалы. Эти провалы чаще всего напоминали о себе во сне. Иногда, когда на ребенка нападала мечтательность, перед его внутренним взором появлялись какие-то лица. Временами Тегу казалось, что он даже слышит слова, которые произносят те люди. Временами он вспоминал названия вещей, о которых, как он точно знал, никто ему не говорил. Особенно это касалось оружия.

Иногда ему в голову приходили очень важные вещи. Например, он знал, что всей этой планете предстоит превратиться в Пустыню, и все это началось из-за того, что Досточтимые Матроны вознамерились убить тех Сестер Бене Гессерит, которые теперь воспитывали его.

Преподобные Матери, занимавшиеся его обучением, часто вызывали у Тега трепет — то были одетые в черное, строгие женщины. Особенно поражали их глаза — голубые с синими белками. Воспитательницы говорили, что это следствие употребления Пряности.

Но истинную симпатию внушала Тегу одна только Одраде, она была по-настоящему важной. Все называли ее Верховной Матерью, и она требовала, чтобы он обращался к ней так же, кроме тех случаев, когда они были наедине в саду. Тогда он называл ее просто матушкой.

Однажды во время утренней прогулки — Тегу шел тогда девятый год и было это незадолго до сбора третьего урожая яблок — они спустились в мелкую лощину, где не росли деревья, но зато густо росли какие-то травянистые растения. Одраде положила руку на плечо Тега и повела его по древним ступеням из черного камня. Лестница вывела их на извилистую тропинку, вьющуюся среди сочной травы и мелких полевых цветов. Наконец она заговорила:

— Очень интересен вопрос владения, — сказала она. — Владеем ли мы планетой или она владеет нами?

— Мне нравится, как здесь пахнет. — Тег не стал отвечать на риторический вопрос.

Одраде сняла руку с плеча мальчика и легонько подтолкнула его вперед.

— Здесь мы насадили растения, полезные для обоняния, Майлс. Это ароматические травы. Внимательно присмотрись к ним, а потом познакомься с их свойствами в библиотеке. Не бойся, смело наступай на них! — воскликнула она, видя, как он старательно обходит пробившиеся между камнями побеги.

Майлс с силой наступил на нежный зеленый побег, и в ноздри ему ударил крепкий возбуждающий аромат.

— Эти растения предназначены для того, чтобы на них наступали, — только тогда они отдают спрятанные в них сокровища — чудесный запах, — проговорила Одраде. — Прокторы научат тебя справляться с ностальгией. Они не говорили тебе, что ностальгия очень часто вызывается именно запахом?

— Говорили, матушка. — Он обернулся и посмотрел на растение, на которое только что наступил. — Это розмарин.

— Откуда ты знаешь? — Одраде не смогла скрыть напряжение, прозвучавшее в голосе.

Он пожал плечами.

— Просто знаю и все.

— Это говорит твоя исходная память. — Теперь в голосе Одраде звучало удовлетворение.

Они продолжили прогулку по лощине, поросшей ароматическими травами. Голос Одраде вновь стал задумчивым и печальным:

— У каждой планеты свой характер, но мы стараемся найти в них черты, присущие нашей Древней Земле. Иногда это лишь туманный намек, но на этой планете нам повезло больше.

Она опустилась на колени и сорвала побег какого-то ядовито-зеленого растения. Одраде растерла стебелек между пальцами и поднесла к носу Тега.

— Шалфей.

Она была права, это действительно был шалфей, но Майлс при всем желании не смог бы сказать, откуда он это знает.

— Я нюхал этот запах в пище. Это похоже на меланжу?

— Нет, шалфей просто улучшает аромат, но не изменяет состояния сознания. — Она встала и посмотрела на мальчика с высоты своего роста. — Хорошенько запомни это место, Майлс. Наш древний мир давно исчез, но здесь мы сумели воссоздать его частичку.

Он почувствовал, что сейчас она учит его чему-то очень важному. Он спросил Одраде:

— Почему ты спросила о том, не владеют ли планеты нами?..

— Наша Община считает, что на земле мы всего лишь экономы. Ты знаешь, кто такие экономы?

— Да, это такие, как Ройтиро, отец моего друга Йорги. Йорги говорит, что его старшая сестра, когда вырастет, станет экономкой на их плантации.

— Правильно. На некоторых планетах мы живем очень долго, дольше, чем другие известные нам народы, но мы — всего лишь экономы.

— Но если не вы владеете Капитулом, то кто?

— Вероятно, никто. Я задам тебе такой вопрос: каким образом мы выделяем друг друга, Общину Сестер и эту планету?

Он посмотрел ей в глаза, потом взглянул на свои руки. Сделал ли Капитул отметины и на нем?

— Большинство таких отметин находятся в глубинах нашего существа. — Одраде взяла мальчика за руку. — Пошли.

Они покинули ароматическую лощину и углубились во владения Ройтиро. По дороге Одраде продолжала говорить:

— Община Сестер редко основывает ботанические сады, — сказала она. — Сад должен поддерживать не только зрение и обоняние.

— Он должен поставлять пищу?

— Да, он должен служить поддержанию жизни, это его первейшая задача. Сад — источник еды. В той лощине, где мы только что побывали, растут травы, которые мы используем на кухне.

Поток ее слов проникал в душу мальчика и откладывался там, заполняя пустоты и провалы памяти. Он чувствовал, что за этими словами кроется план, рассчитанный на столетия. Деревья заменят строительные конструкции для удержания водных ловушек, растения предохранят от осыпания берега рек и озер, помогут сохранить от эрозии верхний, плодородный слой почвы, сохранят побережья морей и океанов и воду, чтобы в ней могли размножаться рыбы. Сестры Бене Гессерит думали и об эстетике — деревья должны давать тень, причем деревья должны отбрасывать на лужайки красивые тени.

— Деревья и все другие растения очень важны для наших симбиотических отношений, — сказала Одраде.

— Симбиотических? — Это было новое для Майлса слово.

Она объяснила ему значение этого термина, пользуясь понятными мальчику образами. Верховная знала, что Майлс часто ходит с другими детьми за грибами.

— Грибы растут только в окружении дружественных корней. Каждый вид гриба вступает во взаимовыгодные отношения с тем или иным видом растений. Растения и грибы существуют вместе, используя для роста соки друг друга.

Она продолжала развивать мысль, но Майлс был уже утомлен уроком, ему наскучило учение, и он с силой пнул ком травы, попавшийся ему под ноги, заметив, что Одраде неодобрительно посмотрела на него. Он сделал что-то неподобающее. Почему на одни растения наступать можно, а на другие — нельзя?

— Майлс, трава не дает ветру уносить верхний слой почвы в неподходящие места, например, на дно рек.

Майлс уже хорошо изучил этот тон. В нем чувствовался упрек. Он опустил голову и посмотрел на траву, которую обидел.