— Мне кажется, вы приехали сюда не для того, чтобы обсуждать отделку дома, — произнес Тег.

Тараза усмехнулась.

У нее был высокий, почти визгливый голос, которым она, тренированная Сестра Бене Гессерит, научилась пользоваться с неподражаемым совершенством и потрясающим эффектом. Этому голосу было практически невозможно сопротивляться, даже если Тараза произносила, как сейчас, ничего не значащие фразы. Тегу приходилось видеть ее на Совете Бене Гессерит. Она выглядела могущественной и величественной, умея убедить всех в своей правоте. Всегда было видно, что любую проблему она рассекает своим острым умом, прежде чем принять важное решение. Вот и теперь за потоком, казалось бы, пустых фраз чувствовалось, что Преподобная Мать приняла какое-то очень важное и нелегкое решение.

Тег указал рукой на обтянутое зеленым чехлом кресло у левой стены. Тараза взглянула на кресло, снова осмотрелась и подавила улыбку.

В этом доме не было решительно никаких удобств вроде анатомических кресел. Тег был окружен стариной, да и сам был предметом старинного антиквариата. Она уселась в предложенное кресло, оправила накидку и выжидательно посмотрела на Тега, который усаживался в кресло напротив.

— Мне очень жаль, что приходится отрывать тебя от заслуженного отдыха, башар, — начала Тараза, — но, к несчастью, обстоятельства не оставили мне иного выбора.

Тег, расслабившись и положив свои длинные руки на подлокотники кресла, сидел в ожидании, всем своим видом говоря: «Заполняй мой ум данными». Ментат, готовый к расчетам.

Эта поза повергла Таразу в легкое смятение. Тег все еще выглядел почти царственно — высокий человек с крупной головой, увенчанной гривой седых волос. Тараза знала, что до трехсот стандартных лет ему не хватает всего четырех. Учитывая, что стандартный год был на двадцать часов короче, чем природный, можно было сделать скидку, но служба Бене Гессерит — это не сахар, и Тараза не могла не испытывать уважения к этому человеку. На Теге была надета легкая серая форма, неброские брюки и китель, белая рубашка с распахнутым воротом обнажала морщинистую шею. На поясе золотом блеснул какой-то предмет, это был орден «Солнце с лучами», полученный башаром перед уходом в отставку. Насколько все же этот Тег утилитарен, сделал из ордена пряжку для ремня! Это вселило уверенность в Преподобную Мать. Тег поймет ее проблемы.

— Могу я попросить воды? — спросила Тараза. — Мы проделали долгое и утомительное путешествие, а последний участок преодолели на твоем транспорте, который следовало поменять еще лет пятьсот назад.

Тег поднялся с кресла, подошел к стене, отодвинул в сторону панель, достал из шкафчика бутылку ледяной воды, стакан и поставил их на столик перед Таразой.

— У меня есть меланжа, — сказал он.

— Благодарю, — отказалась Преподобная, — у меня достаточно своей.

Тег сел на свое место, и Тараза только теперь заметила, как скованно он движется. Хотя для своего возраста он был, пожалуй, еще очень ловок и подвижен.

Тараза налила себе полстакана и залпом выпила воду, затем с преувеличенной медлительностью поставила стакан на столик. Как обратиться к нему? Манеры поведения Тега не могли ввести ее в заблуждение. Он не желал снова выходить на службу, аналитики предупреждали об этом Преподобную. Находясь в отставке, Тег проникся нешуточным интересом к сельскому хозяйству. Его сад в Лернеусе стал образцом агрономической науки и экспериментальной площадкой.

Она подняла глаза и принялась, не скрывая этого, изучать Тега. Широкие плечи лишь подчеркивали тонкую талию. Он все еще ведет активную жизнь. Длинное лицо с резко выступающими скулами — типичный Атрейдес. Тег, не таясь, посмотрел в глаза Преподобной Матери, словно требуя внимания, но не отказываясь выслушать то, что будет угодно сказать Таразе. Тонкие губы растянулись в улыбке, обнажив ровные белые зубы.

Он чувствует, что мне очень неловко, подумала она. Проклятие! Он такой же слуга Бене Гессерит, как и я!

Тег не стал прерывать течение ее мыслей вопросами. Его манеры оставались безупречными, он смотрел на Таразу с некоторым любопытством, смешанным с отчужденностью. Преподобная Мать напомнила себе, что это обычное поведение ментата, в котором не надо искать никакого скрытого смысла.

Внезапно Тег поднялся, подошел к столику возле кресла, в котором сидела Тараза, и остановился в ожидании, скрестив руки на груди и глядя на Преподобную сверху вниз.

Таразе пришлось повернуться вместе с креслом, чтобы заглянуть в глаза Майлсу. Будь он проклят! Тег не собирался ни на йоту облегчить ее задачу. Все Экзаменующие Преподобные Матери в один голос утверждали, что Тега очень трудно усадить для серьезного разговора. Он предпочитал стоять, показывая свою безупречную военную выправку и глядя на собеседника с высоты своего роста. Никакая Преподобная Мать не могла сравниться с ним в росте — больше двух метров. Эта черта, утверждали аналитики, отражала протест Тега (возможно, неосознанный) против подавляющей власти Общины Сестер. Однако больше этот протест, если он был, никак не отражался на поведении Тега. Майлс оставался самым надежным командиром из всех, которые когда-либо служили Общине.

В мире людей, разделенном на многочисленные общественные слои, часто, несмотря на простые названия этих слоев, возникали большие сложности, и в таких ситуациях надежные военные ценились на вес меланжи и даже дороже. Религии и всеобщая память об имперской тирании всегда незримо присутствовали на любых переговорах, но это были экономические силы, которые делали погоду, но в каждой счетной машине находилась графа для военных денег. Этот факт незримо присутствовал на любых деловых переговорах, и так будет всегда, пока нужда не перестанет поддерживать на плаву торговую систему нашего мира. Всегда нужны особенные вещи (Пряность или продукты технологии Икса), нужда в специалистах (в ментатах и докторах Сукк), да мало ли других повседневных потребностей может возникнуть; для каждой из них существует рынок: трудовых ресурсов, строителей, конструкторов, землеустроителей, художников, экзотических удовольствий…

Ни одна законодательная система не в состоянии охватить все это сложное множество и объединить его в единое целое. Этот факт делает необходимым присутствие арбитра с мощными кулаками. Сестры навсегда попали в эту паутину экономики, приняв на себя некую роль, и Майлс Тег прекрасно это знал и понимал. Понимал он и то, что его снова извлекли на свет для особой необходимости, как извлекают из кармана разменную монету. Нравится ему эта роль или нет, не интересовало участников торга.

— Мне кажется, что у тебя нет семьи, которая могла бы тебя здесь удерживать, — заговорила Тараза.

Тег ничего не ответил, ожидая продолжения. Да, его жена умерла тридцать шесть лет назад. Дети давно выросли, и все, за исключением одной дочери, давно покинули родительское гнездо. У него много личных связей, но нет никаких обязательств. Это верно.

Тараза напомнила Тегу о его безупречной многолетней службе Общине Сестер и упомянула о некоторых его успехах на этом поприще. Тараза понимала, что эти похвалы не повлияют на его решение, но знала, что они помогут ей создать более доверительную атмосферу для дальнейшего, очень важного разговора.

— Тебе приписывают некое поразительное фамильное сходство, — сказала она.

Тег склонил голову на миллиметр.

— Твое сходство с Первым Лето Атрейдесом, дедом Тирана, поистине замечательно, — продолжала Тараза.

Тег ничем не выразил своего отношения к этим словам. Это были всего лишь данные, которые и без того хранились в его обширной памяти. Он знал о своих генах, унаследованных от Атрейдесов. Он видел свое сходство с Лето Первым, глядя на портрет герцога в капитуле Общины Сестер. Это было странное ощущение — Тега тогда не покидало впечатление, что он смотрится в зеркало.

— Ты немного повыше, — проговорила Тараза.

Тег продолжал безмолвно взирать на Преподобную Мать с высоты своего роста.