Фарад'н с удивлением воззрился на Ганиму. Прошла неделя после беспорядков на Храмовой Площади, Убежище жило в странном ритме, какие-то таинственные люди появлялись и исчезали; приходили тревожные сведения о боях, которые развернулись где-то за Защитным Валом. Эти истории рассказывал Тиеканик, бывший сейчас одним из военных советников.

— Я не совсем понимаю тебя, — сказал Фарад'н. — Найти для него способ умереть?

— Он просил подготовить тебя, — ответила Ганима. Уже не первый раз она поражалась невероятной наивности этого принца Коррино. Было ли это делом рук Джессики или Фарад'н был таким от рождения?

— К чему?

— Дело в том, что Лето перестал быть человеком, — ответила Ганима. — Вчера ты спросил его, когда он собирается снять с себя живую кожу. Никогда. Теперь она — часть его, а он — часть ее. Лето подсчитал, что впереди у него около четырех тысяч лет, после этого произойдет метаморфоз, который его уничтожит.

У Фарад'на от волнения пересохло в горле.

— Ты понял, почему он бегает?

— Но если он будет жить так долго и…

— Дело в том, что его память о том, что он был человеком, очень богата. Подумай о всех тех жизнях, которые живут в нем. Ты не можешь этого представить, потому что не испытал сам. Но я могу представить себе его боль. Наш отец ушел в Пустыню, чтобы избежать этой боли. Алия предалась Мерзости из страха перед этой способностью. У нашей бабушки было только зачаточное проявление этого состояния, но и то ей приходится применять все ухищрения Бене Гессерит, чтобы выжить, — вот зачем она каждый день тренируется по программе Преподобной Матери. Но Лето! Он единственный и неповторимый, у него никогда не будет двойника.

Фарад'н был изумлен до немоты словами Ганимы. Император на четыре тысячи лет?

— Джессика знает, — сказала Ганима и взглянула на бабушку. — Он сказал ей об этом прошлой ночью. Он назвал себя самым дальновидным человеком, который когда-либо в истории планировал жизнь людей.

— И что же он… планирует?

— Золотой Путь. Он сам объяснит тебе, что это значит.

— Он отводит мне какую-то роль в этом… плане?

— Роль моего спутника, — ответила Ганима. — Он должен выполнить наследственную программу Общины Сестер. Я уверена, что бабушка говорила тебе о мечте Бене Гессерит — о создании Преподобного, обладающего небывалой силой. Он…

— Он имеет в виду, что мы будем просто…

— Нет, не просто. — Она взяла принца за руку и тепло, по-дружески, ее сжала. — У него много ответственных заданий для нас. Если мы не произведем на свет детей, вот так.

— Но ты еще слишком мала для этого, — заметил Фарад'н и осторожно высвободил руку.

— Никогда больше не совершай этой ошибки, — ледяным тоном сказала Ганима.

К ним подошла Джессика в сопровождении Тиеканика.

— Тиек сказал мне, что война вышла за пределы нашей планеты, — сказала она. — Осажден Центральный Храм на Биареке.

Фарад'н отметил странное спокойствие в тоне, которым было сделано это сообщение. Надо будет обсудить с Тиекаником рапорты о боевых действиях. Пламя бунта стремительно распространялось по Империи. Бунт, конечно, подавят, но Лето предстоит скорбная задача — восстанавливать Империю.

— Вот и Стилгар, — сказала Ганима. — Ждали его прихода. Она снова взяла Фарад'на за руку.

Старый фрименский наиб вошел в зал через дальний вход в сопровождении двух своих старых боевых товарищей из бывшей Команды Смерти. Все трое были одеты в черные накидки и желтые траурные головные повязки. Они приблизились твердым шагом, но Стилгар обратил внимание сначала на Джессику. Остановившись перед ней, он сдержанно поклонился.

— Ты все еще переживаешь за смерть Дункана Айдахо? — спросила Джессика. Ей не нравились все эти предосторожности, которые проявлял ее старый друг.

— Преподобная Мать, — сказал Стилгар.

Так все и будет! — подумала Джессика. Станем соблюдать все формальности фрименского кодекса, но с большим трудом забудем о крови.

— По нашему мнению, ты просто сыграл роль, которую приготовил для тебя Дункан. Не в первый раз люди отдают жизнь за Атрейдесов. Почему они это делают, Стил? Ты и сам не один раз был готов это сделать. Почему? Ты просто знаешь, что дают Атрейдесы взамен? — сказала Джессика.

— Я счастлив, что вы не ищете повода для мести, — заговорил Стилгар. — Но есть вещи, которые мне надо обговорить с вашим внуком. Эти проблемы могут навсегда разделить нас с вами.

— Ты хочешь сказать, что Табр не воздаст ему императорских почестей? — спросила Ганима.

— Я хочу сказать, что буду обо всем судить сам, — он холодно посмотрел на Ганиму. — Мне не нравится то, что происходит с моими фрименами, — проворчал он. — Мы вернемся к нашим старым обычаям. Если потребуется, то без вас.

— Вероятно, вы вернетесь к своим обычаям только на время, — сказала Ганима. — Ведь Пустыня умирает, Стил. Что вы будете делать без червей и без песков?

— Я не верю в это!

— Через какие-нибудь сто лет, — сказала Ганима, — останется всего лишь пять десятков червей, да и те будут больны и их придется содержать в специальных заповедниках. Их Пряность будет интересовать только Космическую Гильдию, а цена… — она покачала головой. — Я видела цифры Лето. Он обошел всю планету и все знает.

— Это еще одна уловка, чтобы сохранить фрименов как своих вассалов?

— Вы когда-нибудь были моими вассалами? — спросила Ганима.

Стилгар нахмурился. Что бы он ни говорил и что бы он ни сделал, эти близнецы всегда сделают его виноватым!

— Вчера он говорил мне о Золотом Пути, — выпалил Стилгар. — Мне все это не нравится!

— Странно, — сказала Ганима и посмотрела на бабку. — Почти вся Империя будет приветствовать это.

— Это погибель для всех нас, — пробормотал Стилгар.

— Но ведь все жаждут Золотого Века, — сказала Ганима. — Разве нет, бабушка?

— Все, — согласилась с внучкой Джессика.

— Они жаждут фараонова царства, которое даст им Лето, — сказала Ганима. — Они хотят тучного мира, богатых урожаев, удачной торговли и равенства всех, за исключением Золотого Правителя.

— Это будет смерть фрименов, — возразил Стилгар.

— Как ты можешь это утверждать? Разве не нужны будут нам солдаты и храбрецы для подавления случайных смут? Стил, твои и Тиеканика доблестные товарищи будут очень нужны для подобных дел.

Стилгар взглянул на офицера сардаукаров, и странный луч взаимопонимания блеснул между ними.

— Лето будет распоряжаться Пряностью, — напомнила Джессика.

— Он будет владеть ею единолично, — добавила Ганима.

Фарад'н, обладая новым сознанием, вложенным в него Джессикой, слушал разговор, понимая, что внучка и бабушка разыгрывают тщательно поставленную пьесу.

— Мир будет длиться практически вечно, — говорила Ганима. — Память о войнах исчезнет. Лето будет вести народы по этому благоухающему саду четыре тысячи лет.

Тиеканик вопросительно посмотрел на Фарад'на и откашлялся.

— Я слушаю тебя, Тиек, — сказал Фарад'н.

— Я хочу поговорить с вами наедине, мой принц.

Фарад'н улыбнулся, понимая, куда клонит эта военная косточка, и что этот вопрос могли бы задать еще два человека из присутствующих здесь.

— Я не продам своих сардаукаров, — пообещал Фарад'н.

— И в этом не будет нужды, — сказала Ганима.

— Что вы слушаете это дитя? — Тиеканик был вне себя от злости. Старый наиб понимал проблему, будучи воспитанным среди всех этих заговоров, но, кроме него, никто ничего не смыслит в создавшемся положении!

Ганима мрачно улыбнулась.

— Скажи ему, Фарад'н.

Принц вздохнул. Как легко было забыть о странностях этого ребенка, который никогда не был ребенком. Он мог теперь представить себе совместную жизнь с ней, скрытые оговорки при каждой близости. Это была не слишком приятная перспектива, но Фарад'н начинал понимать ее неизбежность. Абсолютный контроль над истощающимися запасами Пряности! Да вся населенная вселенная остановится без нее.

— Позже, Тиек, — произнес принц.