— Вы не думаете, что еще слишком рано заниматься этой проблемой? — сказал директор. Он поглядел на Бекетта, чувствуя, как при этом повороте разговора у него учащается пульс. Насколько близко к решению подошла эта группа?

— В конечном итоге, нам нужны объекты для опытов, — сказал Бекетт.

— Женщин, которых мы можем безопасно получить, нет, я в этом убежден, — сказал Викомб-Финч. — Придет время, и я думаю, что мы несколько человек достанем. Может быть, американцы? Мне сказали, что у них есть карантинные станции, набитые…

— Мы не смеем просить, — сказал Лепиков.

Данзас потер указательным пальцем свой длинный нос и согласно кивнул.

— Мы обсуждали этот вопрос в течение какого-то времени, — сказал Хапп.

— Соединенные Штаты, Советский Союз, Китай… мы никуда не смеем обратиться. Они сразу же поймут, что мы сделали прорыв.

— Я знаком с этой теорией, — сказал Викомб-Финч, произнося эти слова из-за черенка трубки и длинного облачка голубого дыма. — Насколько мы близки к решению?

Хапп пожал плечами.

— Нога в двери еще не означает, что мы уже добились успеха, — сказал Бекетт.

Директор вытащил трубку изо рта.

— Предположим, что я сделаю то, что вы предлагаете, увеличу вам доступ к компьютерному времени на… на сколько, мы пока не будем говорить при этом гипотетическом рассуждении. Но предположим, что я сделаю это. И что тогда?

— Если вы дадите нам достаточно компьютерного времени, то лучше начать немедленно поиск объектов для опытов, — сказал Бекетт.

— А что с той женщиной в камере в Киллалу? — спросил Хапп. — Вы знаете, мне недавно звонил ее муж. Я не обсуждал с ним этот вопрос, но это пришло мне в голову.

— Чего же конкретно вы опасаетесь со стороны мировых лидеров? — спросил Викомб-Финч.

Бекетт посмотрел на Хаппа долгим и страдальческим взглядом. Они уже прошли через это с директором несколько раз. Он всегда старался уйти от прямого ответа, взвешивая доступные ему варианты. «Гипотетические рассуждения»! Это было одной из наиболее раздражающих черт Викомб-Финча: он отказывался действовать быстро и решительно. «Еще один проклятый бюрократ!»

— Если мы объявим, что решили проблему чумы, — сказал Хапп, — то у мировых лидеров появится несколько привлекательных вариантов, глядя на это с их личной и эгоистической позиции. Во-первых, каждый сразу же проверит, насколько хорошо его женское население защищено от обычного нападения. Как только женщины будут иммунизированы, они станут считаться национальным достоянием, которое необходимо содержать под охраной.

— При тех же обстоятельствах это считалось в дочумные времена наиболее неприемлемым, — сказал Данзас.

— Мы можем ожидать атаку диверсионного характера прямо здесь, — добавил Бекетт. — Они захотят контролировать нас.

— Даже если они узнают, что мы чего-то добились, — сказал Лепиков, — мы не можем распространять наше решение проблемы среди всех желающих. Оно должно остаться в стенах этого центра.

— Неужели вы это серьезно, — сказал Викомб-Финч, в голосе которого прозвучало сильное неудовольствие.

— Советский Союз найдет статистические преимущества в том, чтобы исключить из игры существующих и потенциальных противников, — продолжил Лепиков. — Если вы можете лечить чуму, и особенно, если вы понимаете прочие последствия этого факта, превентивный удар становится исключительно привлекательным вариантом. Естественно, наш центр немедленно становится первоочередной целью.

Викомб-Финч посмотрел на Бекетта.

— Вы разделяете это мнение?

— При данных обстоятельствах любое атомное оружие становится для нас особенно опасным, — сказал Бекетт. — Это зависит от фактора, который мы не можем оценить: насколько хорошо они защитили свою женскую часть населения.

— Любая другая группа населения может быть свободно принесена в жертву, — сказал Лепиков.

Хапп наклонился вперед.

— Они уже понесли такие потери, что все воюют на запасных позициях. Люди, которых приперли к стене, склонны принимать опасные решения.

Викомб-Финч почесал подбородок черенком трубки.

— Милитаристский подход, — пробормотал Лепиков; — он везде одинаков.

Как уже было заведено, Данзас прокашлялся и посмотрел на сидящих за столом, показывая тем самым, что собирается объявить официальное решение.

— Вы должны также принять во внимание то, что может быть сделано такими странами, как Аргентина или Индия, странами, потенциал которых для катастрофических решений не имеет, как сказал бы Билл, «достаточных прошлых данных», по которым можно предсказать их поведение. Эти страны могут разжечь конфликт между супердержавами, надеясь отсидеться в стороне и пожинать плоды.

Викомб-Финч поднял крупинку табака, выпавшую из трубки.

— Интересная теория, безумная.

— Безумие заразно, — сказал Хапп, — так же заразно, как и сама чума. О'Нейл выпустил на наш мир и вторую чуму — безумие.

— Правительства наверняка будут стремиться восстановить мировой генофонд из своих собственных запасов, — сказал Бекетт. — И как только они научатся манипулировать ДНК так же, как это сделал О'Нейл… — он покачал головой.

— Другие виды чумы? — спросил Викомб-Финч.

— Почему бы и нет? — задал встречный вопрос Хапп.

Данзас кивнул, сделав забавное угловатое движение, похожее на кувырок детской игрушки.

Викомб-Финч протянул руку назад, к маленькому столу, и поставил перед собой большую пепельницу. Он выколотил в нее свою трубку и вновь набил ее табаком.

— А что, если О'Нейл в Ирландии? — спросил он.

— И ирландцы заставят его сотрудничать? — добавил Бекетт унылым голосом.

— В самом деле, — сказал директор. Он зажег трубку и сделал несколько затяжек.

— Вы слышали мой разговор с Доэни, — сказал Бекетт. — Я бы сказал, что шансы того, что они с О'Нейлом сотрудничают, невелики… если это действительно О'Нейл. Боже мой! Сколько он уже у них? Четыре месяца?

— А что, если это О'Нейл, и он приготовил для нас другие виды чумы? — спросил Викомб-Финч.

— Миру сейчас, более чем когда-либо, нужны исследовательские центры, такие как наш, — сказал Лепиков. — Почему мы не считаемся с нашей ценностью, нашим огромным значением?

Викомб-Финч сказал:

— Это кажется мне решающим аргументом против любого нападения на нас. Я боюсь другого: что кто-нибудь другой может получить вакцину раньше нас.

— Это другая игра, — сказал Бекетт. Он надеялся, что именно директор первым упомянет эту возможность. — Что с нашим компьютерным временем?

Викомб-Финч выдохнул облачко голубого дыма и скосил глаза вниз, на свою трубку. Он не достиг бы своего нынешнего положения, если бы не понимал игры политических сил, но пользование этой силой всегда наполняло его беспокойством. Он знал, что такие вещи, как те, что они только что здесь обсуждали, могут произойти… и происходят. Однако его собственная система управления заключалась в том, чтобы никогда не угрожать непосредственному начальству и, одновременно, работать в атмосфере постоянного, последовательного получения результатов. Он думал об этом, как о сути своего научного метода. Интуиция, полеты воображения — все это он рассматривал как угрозу упорядоченному движению науки вперед. Викомб-Финч не любил видеть перед собой неорганизованный мир, но это, как он понимал, и было, к несчастью, основным свойством мира. О'Нейл вставил палку в колесо всех работ. Настоящие мужи науки могут только надеяться на то, что когда-нибудь восстановится порядок. «И необходимо что-то сделать, чтобы ограничить разрушительные последствия научных открытий, что-то, над чем никто из сидящих за этим столом даже не задумывается», — подумал он.

Члены группы выжидательно смотрели на него.

— Я объявлю новый график компьютерного времени утром, — сказал Викомб-Финч. Он взглянул на Бекетта. — Мы должны действовать по установленному распорядку, старик. Дайте мне ночь, чтобы изучить ситуацию.

— И он указал трубкой на компьютерные распечатки у себя на столе. — Смею надеяться, что в этой пачке есть пища для размышлений.