— Вы хотите провести военную операцию, — сказал отец Майкл.

— А, вот оно что, — сказал Херити. — Я просто еще не готов совершить самоубийство, святой отец. — Он посмотрел на Джона. — Ну так как, Джон?

Джон протянул руки к автомату.

— Покажи мне, как он работает.

— Очень просто, — сказал Херити. Он встал рядом с Джоном, держа автомат. — Это предохранитель. Когда он вот так… — он щелкнул предохранителем, — …все, что тебе нужно сделать — это прицелиться и потянуть за спуск. Он устойчивый, как Кашельская скала. — Херити вернул предохранитель на место и передал автомат Джону.

Джон взвесил оружие на руке. Оно было теплым на ощупь от прикосновения Херити. Вещь, значительно более прямая, чем чума. Может быть, сейчас поднимется О'Нейл-Внутри и начнет убивать с шумной стремительностью? Джон поднял голову и увидел, что Херити испытующе смотрит на него.

— Ты можешь это сделать? — спросил Херити.

Джон кивнул.

— Тогда иди за мной, тихо, как мышь в перине. Священник, вы с мальчишкой оставайтесь здесь, пока мы не позовем.

— Храни вас Господь, — сказал отец Майкл.

— Ну вот! — насмешливо сказал Херити, ухмыляясь. — Он благословил нас в конце концов!

Затем он, нагнувшись, быстро пошел, показывая дорогу. Они спустились в полосу деревьев и последовали по протоптанной в опавшей хвое тропинке, перейдя через тонкий ручеек, бегущий среди черных обломков скалы.

Джон остановился, чувствуя жажду, посмотрел сначала на воду, а затем на Херити.

— Я бы не стал ее пить, — прошептал Херити. — Там, выше, лежит труп. — Он показал вверх против течения ручья. — Он мертв уже, по меньшей мере, неделю и портит воду. — Херити улыбнулся. — У него побывали кабаны.

Джон содрогнулся.

Херити отвернулся. Джон следовал за ним по противоположному склону, медленно продвигаясь сквозь колючий можжевельник. Хвоя под ногами приглушала их шаги. Добравшись до гребня, Херити знаком приказал Джону пригнуться, потом указал вдоль гребня налево, где среди бурых стволов виднелась опора, сложенная из серого камня.

— Оттуда, — прошептал Херити, — у тебя будет отличный вид вниз на их двор. Я подожду, пока не увижу, что ты на месте, потом пойду посвистывая, дружелюбный и открытый, без оружия на виду. Ты понял?

Джон кивнул. Он нагнулся и начал продираться вперед между деревьями, приближаясь к камням снизу. Когда он переполз через вершину, то обнаружил, что может поскользнуться на камнях. Они пахли скальной породой и были еще теплыми от солнца. Он глянул вверх. Скоро стемнеет, а тучи несли дождь. Он медленно выполз на мелкую впадину в камнях, пока его глазам не открылся вид внизу.

Он обнаружил, что смотрит вниз вдоль пологого склона длиной не более ста ярдов на огороженный двор за аккуратным домиком — побеленные стены, две трубы, и из обоих идет дым… во дворе копаются цыплята. Крыша второго домика, несмотря на склон, выглядывала из-за первого, дым шел только из одной из его труб. В отдалении слева виднелся врытый прямо в склон холма коровий хлев. От него исходил запах навоза. Дальше в долине виднелись разбросанные здесь и там обгорелые домики и разрушенные хозяйственные постройки, без всяких признаков жизни. Он снова сконцентрировал внимание на ближайшем домике. От угла здания и до столба на огороженном каменным забором дворе была натянута бельевая веревка. На ней на ветру колыхалась одежда — штаны, рубашки, кальсоны… Доносился слабый звук радио и кудахтанье цыплят.

Вдруг Джон замер, услышав голоса почти прямо под ним, за выходом породы, где трудно было что-то рассмотреть.

— Они нас здесь не увидят, — это был голос мальчика.

— Сколько там в бутылке? — Еще один юный голос.

— Почти целая чашка. — Это снова был первый.

— Ты действительно думаешь, что все из-за этого? — Раздался скребущий звук, потом бульканье, за которым последовал припадок кашля.

— Уфф! Ну и дрянь!

— Она сказала, что это выпивка, Берг, и теперь она умерла.

— Это все глупые штуки взрослых!

Что-то потерлось о камни ниже Джона. Он затаил дыхание.

— Взрослые никогда не знают, чего хотят!

Тут внизу наступила долгая тишина, во время которой Джону казалось, что его сердце бьется слишком громко. Он не смел двинуться. Он мог зацепиться за камень и напугать ребят, а они предупредят взрослых в домиках. Он двигал только глазами, стараясь обнаружить Херити и удивляясь, где тот может быть.

— Я рад, что ты со своим папой пришли и поселились во втором доме, Берг. — Это был первый ребенок.

— В городе было плохо.

— Много стреляли?

— Да.

— Здесь тоже. Мы прятались в пещере.

Они снова замолчали.

«Почему Херити задерживается?» — удивлялся Джон. Его грудь болела при дыхании.

— Ты помнишь, что случилось с твоей мамой?

Это был первый ребенок.

— Да.

— Я скучаю по своей. Иногда я думаю, что лучше бы я пошел на небо и был с ней. Мой папа теперь невеселый.

— Мой пьет эту дрянь.

— Я знаю.

— Ну, как тебе эта выпивка?

— Я думаю, мне от нее станет плохо.

— Нет, ты не выпил ее слишком много.

— Тес!

Под укрытием Джона наступила тишина.

Тогда он услышал: Херити пел о своей Черной Розалин, красивый тенор приближался к домикам внизу.

— Кто-то идет! — Это был первый ребенок, произнесший фразу хриплым шепотом.

— Чужой. Я его вижу.

Мужской голос позвал из ближайшего домика:

— Берг-Терри!

— Мы будем откликаться? — Это был второй ребенок.

— Нет! Стой здесь. Если это неприятности, то здесь нам будет безопаснее.

— Чужой один.

Херити громко крикнул снизу:

— Эй, в домиках! Есть кто нибудь дома?

Мужской голос ответил:

— А кто спрашивает?

— Я Джозеф Херити из Дублина. Со мной священник и мальчишка, а также американец, который считает себя спасителем Ирландии. У вас найдется еда и кров для усталых путников?

Мужчина в доме закричал:

— Подойди поближе и дай взглянуть на тебя.

Херити шагом приблизился на расстояние нескольких метров к задней двери ближайшего домика. Он поднял руки и повернулся кругом, показывая, что он не вооружен. Джон заметил движение ствола в открытом окне дома, но выстрел не последовал.

— Ты сказал, что с тобой священник? — спросил мужчина в доме.

— Да. Это отец Майкл Фланнери из Мейнута, лучший священник из всех, кто когда-либо носил сутану. А я вижу над вашей дверью крест, который говорит мне, что здесь нет тех, кто ненавидит священников.

— У нас есть могилы, которые нуждаются в благословении, — сказал мужчина в доме, понизив голос.

— Конечно, и отец Майкл будет счастлив сделать это, — сказал Херити. — Могу я крикнуть, чтобы он присоединился к нам?

— Да… и добро пожаловать.

Херити обернулся и крикнул, сложив руки рупором:

— Отец Майкл! Вы все можете выходить. Передайте американцу.

Джон начал подниматься, но, услышав последние слова, замешкался. Что-то не в порядке, там, внизу? Ведь Херити знает, что Джон его и так слышит.

С широкой улыбкой на лице Херити подошел к двери домика, которую открыли изнутри. Он протянул руку.

— Джозеф Херити хотел бы узнать ваше имя, сэр.

— Терренс Гэннон, — сказал мужчина в доме. Он протянул Херити толстую руку.

Херити ухватил эту руку и выдернул Гэннона из дома, отбив ствол ружья в сторону, бросил мужчину на землю и отнял у него оружие. Гэннон растянулся во весь рост на дворе, пистолет Херити был нацелен на его голову.

— Все в порядке! — крикнул Херити в открытую дверь. — Одно ваше движение, и я отстрелю бедному Терри Гэннону голову. А на случай, если вы захотите пожертвовать им, мой друг американец сидит на гребне холма с пулеметом.

Из домика, подняв руки, вышел худой пожилой мужчина с седыми волосами, одетый в нижнюю рубаху и коричневые шерстяные штаны на зеленых подтяжках.

— Хорошо, — сказал Херити. — Вы двое будете лежать здесь вниз лицом. — Он поднял ружье и перебросил его через ограду.