Неправильно поняв позу Херити, Кевин О'Доннел думал: «Этот Херити! Он держится так, как будто ему принадлежит любое место, где бы он ни находился».

— Мы собрались здесь не для того, чтобы отмечать канун пасхальной недели! — сказал Кевин О'Доннел. Взглядом, полным презрения, он смерил Херити с головы до ног и снова взглянул ему в лицо.

— Некоторые из нас пройдут через это, — сказал Алекс Колеман, как будто он вел внутри себя какую-то частную беседу и только теперь почувствовал, что эта часть ее должна быть объявлена во всеуслышание.

Кевин О'Доннел взглянул на Колемана.

— Что ты говоришь, Алекс?

— Если хотя бы один из нас проберется, — сказал Колеман, — он сможет распространить чуму среди них, даст им почувствовать вкус этой Белой Смерти! — Он плюнул на пол рядом и осмотрелся, надеясь найти поблизости бутылку, чтобы утолить свою неожиданную жажду.

— Ах да, — сказал Кевин О'Доннел, думая, что иногда Колеман разговаривает как слегка чокнутый. Снова обращаясь к Херити, О'Доннел сказал: — Я все еще озабочен твоими прошлыми ошибками, Джозеф. — И тихим и печальным голосом О'Доннел добавил: — Они должны быть смыты, полностью забыты, как будто их и не было.

— У нас нет прошлого, ни у кого из нас, — сказал Колеман.

— Алекс говорит правду, — сказал Кевин О'Доннел. — Нас здесь только четверо, и мы пока еще ирландцы.

Фин Доэни прочистил горло.

— Бог знает, куда этот человек уже мог добраться, Кевин.

Херити весь обратился во внимание. Да, здесь-таки есть страх. Он как-то связан со всем этим материалом о Джоне Рое О'Нейле, который они заставили его заучить перед этой встречей — эта биография из Америки, история, а потом рапорт Финна Садала о ком-то по имени Джон Гарреч О'Доннел.

— Джозеф, ты изучил все те материалы, которые мы дали тебе? — спросил Кевин О'Доннел.

«Вот здесь страх, именно теперь!» — подумал Херити. Что-то в этом деле вызывает у них ужас.

Херити кивнул.

— Этот американец, который называет себя О'Доннелом, уже провел на нашей земле много дней, с тех пор как мы пропустили его через Кинсейл, — сказал Кевин О'Доннел. — Пока мы уверены в нем, с ним ничего не может случиться.

Раздувая ноздри, но сохраняя спокойный голос, Доэни наклонился вперед.

— Ты видел его описание. Оно наводит на определенные мысли в свете американских данных об О'Нейле.

— Досадно, что ты не поделился этим описанием с Финном Садалом, — сказал Кевин О'Доннел, и в его тоне была горькая злоба.

— Мы просили тебя особо следить за любым человеком, который назовется молекулярным биологом, — сказал Доэни. В его голосе послышались резкие нотки, которые узнал бы любой из его студентов.

— Мы думали, что этот янки только хвастается, — сказал Кевин О'Доннел.

— Он прибыл в Ирландию из добрых побуждений!

— И где он сейчас? — задал вопрос Колеман.

— Бродит по холмам над Югалом, — сказал Кевин О'Доннел. — Я думал, что если он О'Доннел, как и я, то должен иметь свой шанс. Его нетрудно найти.

— Но он жив? — спросил Колеман.

— Что касается этого, то может быть Джозеф сможет выяснить.

— Но ты утверждаешь, что его видели, — сказал Доэни.

Херити, поняв причину страха членов комитета, сказал:

— Вы действительно думаете, что этот Джон О'Доннел…

— Не твое дело спрашивать, что мы думаем! — отрезал Кевин О'Доннел. — Ты здесь для того, чтобы выполнять приказы!

— Так же, как я выполнял твои приказы в прошлом, — сказал Херити.

— А также переходя их границы при случае! — в тоне голоса Кевина О'Доннела слышалось, что он не собирается разделять ответственность за бомбовое фиаско на Графтон-стрит.

— Однако ты полагаешь, что этот янки может оказаться Безумцем, — настаивал Херити.

— И при этом он бродит где-то, где его могут убить, — сказал Доэни.

— Это не из-за меня, — возразил Херити. Теперь он ясно увидел: страх… да, паника. Безумец здесь, в Ирландии. И что он здесь делает? Принес ли он с собой еще более ужасную чуму, чтобы истребить оставшихся в живых? Джозефу Херити им это не надо растолковывать! Если этот блуждающий американец — Безумец, он мог замыслить что-нибудь еще более опустошительное, чем его чума.

— Я не пропустил его, как праздного туриста, — сказал Херити.

— Придержи свой штатский язык! — вспыхнул Кевин О'Доннел. — Ты всего лишь солдат! — Волчья улыбка появилась на его лице.

Херити хмуро поглядел на улыбающегося О'Донелла, потом перевел взгляд в окно на покрытое облаками небо: уже совсем рассвело. Собирался дождь. Эта грязная сволочь, Кевин О'Доннел! Все О'Доннелы сволочи!

Доэни нарушил напряженное молчание тихим, успокаивающим голосом.

— Джозеф, мы хотим, чтобы ты отправился туда и нашел его. Проследи, чтобы с этим человеком ничего не случилось. Ты должен не дать ему догадаться о наших подозрениях. Только следи за ним и докладывай. Является ли он О'Нейлом?

— И как я узнаю это? — Херити смотрел на полный страха огонек в глазах Доэни.

— Заставь его раскрыться.

— Очень жаль, что его нельзя допросить, — сказал Колеман. Он дрожал и глядел в сторону, раздумывая, будут ли они возражать, если он покинет их на минутку, чтобы найти выпивку.

— Бог знает, какие еще неприятности он может иметь в рюкзаке, — сказал Доэни.

— У него нет никакого рюкзака, — сказал Кевин О'Доннел. — Мы раздели его догола.

— И выбросили его бумаги! — сказал Доэни, раздувая ноздри.

— Мы что, должны хранить каждый клочок бумаги, который приносят с собой эти люди с плавучих гробов? — спросил Кевин О'Доннел.

— Ты разделил его еду и оставил себе его деньги, я в этом уверен, — сказал Доэни. — Нам дьявольски повезло, что ты не разнес среди нас еще одну чуму.

— Держу пари, что это просто еще один бродяга-американец, — сказал О'Доннел, однако теперь в его голосе слышались нотки страха и оправдывающийся тон.

— Фуу! — Доэни взмахнул рукой, как будто разгоняя дым в воздухе. — Если это О'Нейл, то в его духе будет установить предохранитель на всякий случай. У такого всегда есть штучка на случай смерти. Как только мы разозлим его, штучка замкнется, и готово, мы в кипящем масле.

— Имей это в виду, Джозеф, — сказал Кевин О'Доннел. — Это самый опасный человек. Мы посылаем тебя пасти кобру.

Доэни помотал головой.

— Однако если это О'Нейл, то он — самый ценный человек в нашем мире, просто из-за того, что у него в голове.

— А что, если он не Безумец? — спросил Херити.

Кевин О'Доннел пожал плечами.

— Тогда ты просто совершишь прогулку по холмам и долинам нашей прекрасной земли. И вдруг случатся вечера с откровенной беседой у костра. Ты должен подружиться с ним, понимаешь?

— И как долго я должен продолжать это маленькое путешествие?

— Всю зиму, если это будет нужно, — сказал Кевин О'Доннел. — На самых высших уровнях приняли решение не переворачивать эту тележку с яблоками.

— Может быть, американцы могут достать нам зубоврачебную карточку О'Нейла или его отпечатки пальцев, — сказал Доэни. — Но ты должен держать его там, и живым, пока мы не установим его личность наверняка.

— То есть мы не смеем выпустить его из рук и не смеем пустить его сюда, пока не будем уверены, — сказал Херити. — Но будет ли разумно давать знать американцам, что О'Нейл может быть здесь, у нас? Что они могут сделать, если это узнают?

— Мы думаем, что они боятся О'Нейла больше, чем мы, — сказал Доэни.

— Тем более, что он, может быть, поставил ловушку у себя в стране, — сказал Кевин О'Доннел. — Еще одну чуму, которая будет косить всех: и мужчин, и женщин.

Алекс Колеман мрачно смотрел на Херити.

— И не делай больше ошибок, понятно?

— Ты должен присосаться к нему, как пиявка, — сказал Кевин О'Доннел. — Ни одно слово, которое он скажет, ни одно дерьмо, которое он наложит, не должно пройти незамеченным тобой. И все это должно вернуться к нам.

— Мы устроили так, что тебя будут встречать по дороге, — сказал Доэни.