— Для того, чтобы сказать это, дух не нужен. Ты считаешь, что на самом деле мы за тобой не охотимся?

— Я слышал песню, — сказал Катсук.

— И это она привела тебя сюда, — заметила Тсканай.

— Вот именно, — согласился с ней Иш.

Катсук отрицательно покачал головой.

— Нет, дядя моего отца, ваша песня не приводила меня сюда. Я пришел к вам, чтобы показать нынешнее свое положение.

— Но ведь ты даже не знал, что я здесь, — запротестовал Иш. — Я же слышал, как ты спрашивал у Мэри.

— У Тсканай, — поправил его Катсук.

— Мэри, Тсканай — какая разница?

— Ведь ты же знаешь эту разницу, Иш.

Вдруг до Дэвида дошло, что старик, судя по бойкости его речей, перепуган, но пытается это скрыть. Почему он боится? У него есть ружье, а у Катсука только нож. Во всем был виден страх — в бледности старика, в его заискивающей улыбке, в напряженности старческих мышц. И Катсук знал об этом!

— Ну ладно, знаю я разницу, — пробормотал Иш.

— Я покажу тебе, — пообещал Катсук. Он поднял руки, обратил лицо к небу. — О Ворон! — сказал он низким голосом, — покажи им, что дух мой силен во всем.

— Черт подери, — заметил старик. — Мы посылали тебя в университет вовсе не за тем.

— Ворон! — произнес Катсук, теперь еще громче.

— Перестань звать свою проклятую птицу, — вмешалась Тсканай. — Ворон мертв уже, самое малое, сотню лет.

— Ворон!!! — вскрикнул Катсук.

В левой хижине открылась деревянная дверь. Из дома вышли два мальчика, приблизительно в возрасте Дэвида, и остановились, наблюдая за происходящим на поляне.

Катсук опустил голову, сложил руки.

— Я видал, как однажды он призвал птиц, — сказал Дэвид и тут же почувствовал, что сморозил глупость. Все присутствующие не обратили ни малейшего внимания на его слова. Неужели ему не верят? — Я видел, — повторил мальчик.

Тсканай снова поглядела на него и резко дернула головой. Дэвид видел, что она тоже не хочет поддаваться страху. А еще в ней была злость. Из-за этого у нее даже глаза заблестели.

— Я воспринял то, что дает Ворон, — сказал Катсук, а потом начал петь, очень тихо — странный мотив с резкими и щелкающими звуками.

— Прекрати, — сказал ему Иш.

Зато Тсканай была заинтригована.

— Ведь это всего лишь имена.

— Это имена его мертвых, — объяснил ей старик. Глаза его блеснули, когда он обвел взором всю вырубку.

Катсук прервал свою песню и сказал:

— Ты ощущал их присутствие, когда пел вчера вечером.

— Не говори глупостей, — вспыхнул было старик, но страх чувствовался в его голосе, потом Иш задрожал и смолк на полуслове.

— Что ощущал? — настаивала на своем Тсканай.

Холод сковал грудь Дэвиду. Он знал, что имеет в виду Катсук: Здесь, в этом месте, были духи. Мальчик ощущал погребальный гул деревьев. Он затрясся от ужаса.

— Когда вы пели призывную песнь, я слышал, что они здесь, — сказал Катсук и коснулся своей груди. — Они говорили вот что: «Мы — люди каноэ. Мы — китовые люди. А где ваш океан? Что вы делаете здесь? Это озеро совсем не океан. Вы сбежали. Киты насмехаются над нами. Они подплывают к самому берегу, чтобы пускать свои фонтаны. А ведь когда-то они не посмели бы так сделать.» Вот что сказали мне духи.

Иш прочистил горло.

— Ворон защищает меня, — добавил Катсук.

Старик покачал головой и начал подымать свое ружье. В этот миг из деревьев, окружавших озеро, вылетел один-единственный ворон. Его глазки-бусинки осматривали всю поляну. Он уселся на верху самой большой хижины и вытянул голову, как бы желая получше видеть людей.

Иш и Тсканай повернули головы, чтобы проследить за полетом птицы. Девушка обернулась сразу же, Иш гораздо дольше изучал ворона, прежде чем повернуться к Катсуку.

Дэвид тоже обратил внимание на индейца. Так вот чем были заняты его мысли — он вызывал ворона!

Глядя прямо в глаза старику, Катсук сказал:

— Ты будешь называть меня Катсуком.

Иш, глубоко и судорожно вздохнув, опустил ружье.

Тсканай, прижав обе руки к щекам, виновато опустила голову, когда Дэвид посмотрел на нее. Ее глаза говорили: «Я не верю в это, и ты тоже не верь».

Дэвиду было за нее стыдно.

— Ты, Иш, как и все соплеменники, должен знать, кто я такой, — сказал Катсук. — Вы уже видели раньше, что духи делают с людьми. Я знаю про это. Мой дед рассказывал мне. Ты можешь стать шикта, великим вождем нашего племени.

Иш откашлялся, потом сказал:

— Все это глупая чушь. И птица эта прилетела сюда совершенно случайно. Уже много лет я не верю в это.

— И сколько же это лет? — мягко, вкрадчиво спросил Катсук.

— Ты и вправду веришь, что позвал этого ворона? — вмешалась Тсканай.

— Да, он это сделал, — прошептал Дэвид.

— Так сколько все-таки лет? — настаивал Катсук.

— С тех пор, как я увидал свет разума, — ответил Иш.

— Хокватского разума, — заметил Катсук. — А точнее, когда ты принял веру хокватов.

— О, Господи, мальчик…

— Вот оно, разве не так?! — торжествовал Катсук. — Ты проглотил хокватскую веру, как палтус захватывает наживку. И они потянули тебя. А ты попался на крючок, хотя и знал, что тебя оттащат от твоего прошлого.

— Ты богохульствуешь, мальчик!

— Я не мальчик. Я — Катсук! Я — сосредоточие! И я говорю, что это ты богохульствуешь. Ты отказываешься от тех сил, что принадлежат нам по праву наследия.

— Это все глупости!

— Тогда почему же ты не застрелишь меня? — Он прокричал это, подавшись к старику.

Дэвид затаил дыхание.

Тсканай отступила на несколько шагов.

Иш приподнял ружье. В этот миг ворон на верху хижины закаркал. Иш тут же опустил ствол ружья. В его глазах отражался ужас. Он глядел на своего более молодого противника так, будто пытался проглядеть его насквозь.

— Вот теперь ты знаешь это. — Катсук взмахнул правой рукой.

Подчиняясь этому жесту, ворон взлетел и направился в сторону озера.

— Так как меня зовут? — требовательно спросил Катсук.

— Катсук, — прошептал старик, опустив плечи. Ружье свисало у него из рук, как будто он вот-вот собирался бросить его на землю.

Катсук указал на Дэвида.

— А это Хокват.

— Хокват, — согласился Иш.

Индеец прошел между стариком и Тсканай к завесе из лосиной шкуры. Он приподнял ее, затем повернулся к девушке.

— Тсканай, ты будешь присматривать за Хокватом. Проследи, чтобы он не попытался убежать. Скоро, очень скоро ему предстоит умереть.

И он вошел в дом, опустив за собой шкуру.

— Он сошел с ума, — прошептал Дэвид. — Совершенно.

Тсканай повернулась к старику.

— Почему ты уступил ему? Мальчик прав. Чарли…

— Заткнись, — прошипел Иш. — Он потерян для тебя, Мэри. Ты понимаешь меня? Он уже не твой. Я знал, давно уже видел это. Он потерян для всех нас. И я видел это.

— Ты видел… ты знал… — передразнила она его. — Почему ты, старый дурак, только стоял здесь со своей пукалкой, когда он…

— Ты же сама видела птицу.

— Всего лишь птицу.

— Она могла поразить нас молнией, насмерть!

— Ты такой же сумасшедший.

— Ты что, ослепла? Я разговаривал с ним только лишь затем, чтобы не дать понести своим нервам. Я даже не заметил, как он позвал свою птицу. Но ты могла почувствовать его силу. Он пришел сюда не потому, что мы пели. Он пришел показывать свою силу.

Она тряхнула головой.

— И что ты собираешься делать?

— Хочу подождать остальных и рассказать им.

— Что ты собираешься им сказать?

— То, что для них лучше подумать сначала, прежде чем выступать против него. Где Кэлли?

— Она ушла куда-то… минут десять назад.

— Когда она вернется, скажи, чтобы она приготовила дом для большого собрания. И проследи, чтобы этот ребенок не убежал. Если это случится, Катсук тебя убьет.

— А ты только будешь стоять и позволишь ему сделать это?

— Не выводи меня из себя! Я не хочу противостоять истинному духу. А его захватил Повелитель Душ.