— Надо полагать, ему нечем гордиться на этой планете!

Хават позволил легкой улыбке коснуться его темных губ. Он посмотрел на барона, и его глаза сверкнули в свете плавающих ламп.

— И, значит, вы ни разу не задумывались, где Император берет своих сардаукаров?

Барон выпятил пухлые губы, что придало ему вид надувшегося ребенка. С раздражением в голосе он сказал:

— Н-ну… он набирает рекрутов… то есть все знают про наборы… вот и берет из новобранцев, наверное…

— Ф-фа! — фыркнул Хават. — То, что рассказывают о военных успехах сардаукаров, не относится к простым слухам… верно? Это — рассказы немногих уцелевших в схватках с ними. Так?

— Сардаукары — великолепные бойцы. Кто сомневается? — возразил барон. — Однако я полагаю, что и мои легионы…

— Туристы-отпускники по сравнению с Императорскими сардаукарами, — скривился Хават. — Или, может, вы думаете, я не понимаю, почему Император обрушился на Дом Атрейдес?

— В эту тему тебе лучше не углубляться, — предупредил барон.

Возможно ли, что он сам не знает истинных причин, побудивших Императора к этой операции? — удивился Хават.

— Мне следует углубляться в любую тему, коль скоро она относится к моим обязанностям, — возразил Хават. — Не для того ли вы меня и взяли на службу? Я ведь ментат, а от ментата нельзя скрывать информацию и нельзя ограничивать его в направлении расчетов.

Целую минуту барон пристально смотрел на Хавата и наконец пробурчал:

— Ну давай, ментат. Выкладывай.

— Падишах-Император ударил по Дому Атрейдес потому, что военачальники герцога, Гурни Халлек и Дункан Айдахо, сумели сформировать и обучить войска, вернее, совсем небольшое для начала войско из бойцов, практически ни в чем не уступающих сардаукарам. А некоторые бойцы были даже лучше их! Более того, герцог имел полную возможность увеличить это войско и добиться, чтобы оно стало столь же сильным, как Императорский Корпус Сардаукаров.

Барон долго обдумывал эту новость. И наконец поинтересовался:

— А при чем здесь Арракис?

— Арракис здесь при том, что он является потенциальным источником рекрутов, прошедших самую суровую школу выживания.

Барон потряс головой:

— Уж не фрименов ли ты имеешь в виду?

— Именно фрименов.

— Ха! Стоило же посылать Раббану предупреждение! После сардаукарских погромов и притеснений Раббана — сколько их могло уцелеть? Какая-то горстка!

Хават молча смотрел на него.

— Не больше горстки, — повторил барон. — Да только за истекший год Раббан уничтожил тысяч шесть!

Хават продолжал молча его разглядывать.

— А за год до того — девять тысяч, — добавил барон. — И сардаукары постарались: до их вывода с планеты они, я думаю, истребили тысяч двадцать!

— А каковы потери войск Раббана за те же два последних года? — осведомился Хават.

Барон потер свои многоярусные подбородки.

— Хм… ну да, действительно, он все время требует пополнений и рекрутов набирает в довольно широких масштабах. Его вербовщики сулят такие немыслимые блага…

— Для круглого счета — тысяч тридцать, не правда ли?

— Не многовато ли? — усомнился барон.

— Отнюдь, — возразил Хават. — Я умею читать между строк отчетов Раббана не хуже вашего. И вы, несомненно, разобрались в моих отчетах по информации от наших агентов…

— Арракис — планета суровая, — свел брови барон. — Одни только бури могут причинить…

— Мы оба знаем цифры, в которых выражаются потери от бурь, — ответил Хават.

— Ну а если он действительно потерял тридцать тысяч? Что из того? — побагровев от гнева, спросил барон.

— По вашим подсчетам, — продолжал Хават, — за два года он уничтожил пятнадцать тысяч фрименов, потеряв вдвое больше. Вы утверждаете, что сардаукары истребили еще двадцать тысяч или, может быть, немного больше. А я видел их транспортные декларации на вылет с Арракиса. Если они действительно убили двадцать тысяч, то их потери составили пять к одному. Может быть, стоит все-таки заметить эти цифры и понять, о чем они говорят, мой барон?

Нарочито холодно барон уронил:

— Это — твоя работа, ментат. Так что они значат, эти цифры?

— Я уже сообщал вам данные отчета Дункана Айдахо по сиетчу, который он посещал, — напомнил Хават. — Все сходится. Если у них хотя бы двести пятьдесят таких общин-сиетчей, то фрименское население планеты составит не менее пяти миллионов человек. А согласно моим оценкам, таких сиетчей по крайней мере вдвое больше! На такой планете население вынуждено рассредотачиваться.

— Десять миллионов?!

От изумления щеки и подбородки барона дернулись.

— По меньшей мере десять.

Барон поджал пухлые губы. Маленькие глазки в упор разглядывали Хавата… Интересно, подумал он, неужели это действительно результаты расчетов, а не блеф? Как же это никто и не заподозрил?

— Мы даже не повлияли сколько-нибудь заметно на прирост населения, — добавил Хават. — Мы только, так сказать, отбраковали слабейших, дав сильным возможность стать еще сильнее. Все как на Салусе Секундус!

— Салуса Секундус! — рявкнул барон. — Да при чем тут императорская каторжная планета?!

— Кто пережил Салусу Секундус, тот становится куда крепче и выносливее большинства остальных, — пояснил Хават. — Добавьте сюда хорошую военную подготовку — самую лучшую — и…

— Чушь! Если следовать твоим аргументам, я могу набирать в свою армию фрименов — после того как они претерпели притеснения от моего племянника!

Хават спокойно спросил:

— А ваши войска никогда не испытывают от вас притеснений?

— Ну… в общем, я… но…

— Притеснение притеснению рознь, — развил мысль Хават. — Ваши солдаты живут куда лучше прочих ваших подданных, а? И они видят, какая неприятная альтернатива есть у них службе в армии барона, — а?

Барон замолчал, глядя в одну точку. Какие открывались возможности! Неужели Раббан помимо воли создал для Дома Харконнен такое могучее оружие?

Наконец он сказал:

— Но как можно полагаться на верность подобных солдат? Вот ты бы как ее обеспечил?

— Я брал бы их небольшими группами, не больше взвода, — начал Хават, — вытащил бы их из прежних условий, то есть освободил бы от угнетения. Изолировал бы с инструкторами, причем инструкторы должны понимать своих подопечных; лучше всего, если инструкторы в прошлом сами претерпели все то же самое. Затем я бы напичкал их таинственными, почти мистическими историями о том, что мир, где им пришлось столько испытать, на самом деле был тайной базой подготовки сверхлюдей. Сверхбойцов. Таких, как они. И наконец, все это время я показывал бы им, что могут заслужить эти сверхвоины: роскошь, красавиц, жизнь во дворцах… все, что они пожелают.

Барон кивнул:

— Так сардаукары и живут.

— Спустя какое-то время рекруты начинают верить, что существование Салусы Секундус оправданно, поскольку она произвела их — элиту, соль расы. Последний рядовой Корпуса Сардаукаров живет во многих отношениях не хуже членов Великих Домов.

— Какая идея!.. — прошептал возбужденно барон.

— Вот вы уже и разделили мои подозрения, — кивнул Хават.

— Но с чего все началось? — спросил барон.

— Ах да. Действительно, как возник Дом Коррино? Было ли какое-то население на Салусе Секундус до того, как Император послал туда первые тюремные транспорты? Даже герцог Лето, кузэн Императора по женской линии, не знал ответов на эти вопросы. Такие вопросы не приветствуются…

Глаза барона сверкали.

— Да, они превосходно охраняют эту тайну! Они сделают все что угодно, чтобы…

— И кроме того, что еще стоит так охранять? Какую тайну? Что у Падишах-Императора есть каторжная планета? Это всем известно, что…

— Граф Фенринг! — перебил вдруг барон.

Хават замолчал и, удивленно нахмурясь, посмотрел на барона:

— Что — граф Фенринг?

— На дне рождения моего племянника несколько лет назад, — объяснил барон, — был этот расфранченный попугай Императора — граф Фенринг; он присутствовал там в качестве официального наблюдателя и для того, чтобы… э-э… заключить некую деловую договоренность между мною и Императором…