Мак-Кей, все еще сидя на столе, сделал короткий, но подробный отчет. Казалось, что он говорит с кем-то третьим. В заключение он сказал:
— Я не имею совершенно никакого понятия, где я был.
Сайкер откашлялся и сказал:
— С Тулуком определенно что-то не то.
Все повернулись к врайверу. Тулук все также сидел в кресле, закрыв лицевую щель.
— Он… потерян, — сказал Бильдун хриплым голосом.
— Тулук установил контакт с калебаном, — сказал Мак-Кей. — Я велел ему. Это была единственная возможность спасти меня после того, как Фурунео потерял возможность сделать это, — он вытер лоб. Руки его дрожали.
Когда паленка занес над ним топор, Мак-Кей уже распростился с жизнью. Он знал, что наступили последние мгновения. И у него оставалось ощущение, что ка самом деле он еще не вернулся, а делает нетерпеливые жесты и произносит слова какое-то существо, которое овладело ем телом. В тот момент, когда он уже поверил в свою смерть, он понял, что есть бесчисленное множество вещей, о которых ему хотелось узнать, и событий, которые ему хотелось пережить. Это помещение и его обязанности агента Бюро не относились к его желаниям. Но все же он продолжал жить и работать в Бюро. Это была тянущаяся десятилетиями рутина.
Мак-Кей, охая, поднялся и подошел к тапризиоту.
— Мы можем вернуть сюда Тулука?
— Ахзида дай-дай, — сказал тапризиот. — Кого вы хотите вызвать?
— Тулука же, вы, беглец с лесопильни! — проревел Мак-Кей и указал на неподвижную фигуру врайвера. — Вы можете установить с ним контакт?
— Он склеился с калебаном, — сказал тапризиот.
— Что ты имеешь в виду под словом «склеился»? — спросил Мак-Кей.
— Продолжайте, — предложил тапризиот.
— Вы не можете его вызвать? — спросил Мак-Кей.
— Сначала нужно определить, потом уже вызвать, — ответил тапризиот.
— Посмотрите, Мак-Кей! — произнес Сайкер.
Мак-Кей обернулся.
Лицевая щель Тулука зашевелилась. Маленькая клешня на одном из щупальцев высунулась наружу, потом опять исчезла. Потом лицо Тулука открылось целиком и он сказал:
— Захватывающе!
— Тулук! — воскликнул Мак-Кей.
Глаза врайвера открылись и уставились на него.
— Да? — и чуть погодя: — А, Мак-Кей. Вы с этим справились.
— Что с вами было? — спросил Мак-Кей.
— Это трудно объяснить, — ответил врайвер.
— Хотя бы попытайтесь.
— Я был введен в курс дела, — пробормотал Тулук. — Это что-то связанное с планетными союзами, взаимодействующими друг с другом через огромное пространство. С этим взаимодействием связана какая-то проблема, может быть, даже разрушение звездных скоплений. И все это — контакт с калебаном… мне не хватает подходящих слов.
— Вы сами понимаете, что с вами произошло?
— Я думаю, да. Вы знаете, я не имею никакого понятия о том, где я был.
Мак-Кей озадаченно уставился на него.
— Что?
— Я жил в месте — ага — населенном минонимическими жителями.
— О чем вы говорите? — спросил Мак-Кей.
— Я, во время моей связи с вами, фактически был в контакте с калебаном, — сказал Тулук. — Это очень странное существо, могу вам сказать. Мне понравилось, что мой вызов прошел через булавочное отверстие в черном занавесе, и этим булавочным отверстием и был калебан. Тоже, конечно, на мой взгляд.
— Вы понимаете, Мак-Кей? — спросил Бильдун.
— Мне кажется, он говорит как калебан, — ответил Мак-Кей. Он почувствовал, что почти смог понять, что хотел сказать Тулук. Значение всего этого находилось на грани его понимания.
— Как вам удалось установить контакт с калебаном? — спросил он. — До сих пор считалось, что это невозможно.
— Частично дело, может быть, в том, что калебан посредничал во время моей связи с вами, — сказал Тулук. — Я… это был… — он на мгновение закрыл глаза, потом продолжил. — Представьте себе две паутины. Представьте себе определенную согласованность между ними… как прикус.
— Как прикус зубов? — спросил Мак-Кей.
— Может быть. Во всяком случае, необходимость такого согласования является условием для контакта нужной формы связи.
— Что это, к дьяволу, за связи и в каком смысле? — спросил Мак-Кей.
— Теперь я пойду? — спросил тапризиот.
— Да, — сказал Мак-Кей. — Мы забыли о вас. Унесите его.
Подошли два охранника и увели тапризиота.
— Тулук, что это за связи? — спросил Мак-Кей.
— Мммм, — произнес Тулук. — Можете вы себе представить, что искусственность может совершенствоваться до того момента, когда она практически неотличима от первоначальной реальности?
— Что здесь общего со всеми связями такого вида?
— Именно в этот момент проявляется единственная отличительная черта этих связей, — объяснил Тулук.
— Да? — сказал Мак-Кей.
— Посмотрите на меня, — сказал Тулук.
— Смотрю.
— Представьте себе, что вы взяли контейнер, полный синтетического мяса, и изготовили из этого мяса точный дубликат моей персоны. Точнейший дубликат. До последней цепочки ДНК, РНК и комбинации генов в каждой отдельной клетке тела. Этот дубликат снабжается всеми моими воспоминаниями и моей манерой поведения. Задайте ему вопрос, и он, по-моему, ответит так же, как ответил бы я. Ближайшие друзья не смогут определить, где я, а где мой дубликат.
— И что же из этого следует? — спросил Мак-Кей.
— Будет ли какая-нибудь разница между нами? — к свою очередь спросил Тулук.
— Но вы же сказали…
— Есть одно различие, не так ли?
— Может быть, элемент времени?
— Нечто большее, — сказал Тулук. — Нужно знать, что один из них — дубликат. Синтетический Тулук будет серийной цепочкой протеинов. Я же выращен из плоти, которая до последней клетки была создана для исполнения своей функции как живого существа. Разница заключается в связях.
— Мак-Кей, вы понимаете эту чепуху? — поинтересовался Бильдун.
Мак-Кей сглотнул. Он начинал понимать, что хотел сказать Тулук.
— Вы думаете, что калебан видит только эту… эту утонченную разницу?
— спросил он.
— И ничего больше, — ответил Тулук.
— Тогда он видит нас не как фигуры или измерения или…
— Нечто вроде протяженности во времени, так как мы понимаем время, — сказал Тулук. — Для него мы, может быть, ничто иное, как модуляция неизменных волн пространства. Для него время как бы выдавливается из тюбика. Оно не больше, чем линии, которые перекрещиваются в нашем сознании.
— О-о-ох! — выдохнул Мак-Кей.
— Я не вижу, каким образом это мажет помочь нам, — сказал Бильдун. — Наша глазная задача — разыскать Эбнис. Вы, Мак-Кей, имеете представление о том, куда забросил вас калебан?
— У меня в памяти запечатлелось, как я лежу на полу, привязанный к колышкам, — ответил Мак-Кей. — Прежде, чем я уйду, мы должны сделать запись моих воспоминаний и дать компьютеру для проверки узор звезд на небе этой планеты.
— Предположим, что узор звезд имеется в памяти компьютера, — сказал Бильдун.
— Кто теперь охраняет калебана после того, как убили Фурунео? — спросил Мак-Кей.
— Двое наших людей внутри шара и четверо снаружи, — ответил Бильдун.
Мак-Кей вздохнул.
— Тогда, боюсь, для меня вы сможете сделать только одно: вы отзовете охранников, или я это должен сделать сам?
— Один момент, — сказал Бильдун. — Я знаю, что вы должны вернуться в этот шар, но…
— Один, — сказал Мак-Кей.
— Почему?
— Юридически будет правильно, если я перед свидетелями потребую обратно голову Фурунео, — сказал Мак-Кей. — Я также попробую вызвать калебана на дискуссию. Но самое главное, что она будет искать меня. Я улизнул от нее, и она не знает, сколько или как много я знаю об ее уловках и планах. Она должна быть в ярости и попытается снова поймать меня.
— Итак, вы будете приманкой?
— Я не сказал бы этого, — ответил Мак-Кей. — Но если я снова буду один, она может попытаться сторговаться со мной.
— Она может даже попытаться оторвать вам голову, — пробурчал Бильдун.
— Единственная ваша охрана будет заключаться в том, что один из тапризиотов будет все время наблюдать за вами.