Таким образом, спартанцы вступили в непосредственную близость с сильным мессенским государством; завязавшаяся борьба не могла не быть очень тяжелой и длительной. Спартанцы не останавливались в своем наступательном движении: спартанская община переживала теперь тяжелый внутренний экономический кризис. Старинное распределение земли между всем населением на клеры, т. е. участки одинаковой величины, было теперь грубо нарушено: военные победы, как правило, ведут к выделению аристократической верхушки, обладающей конем и лучшим вооружением и соединяющей в своих руках большие богатства и большое количество земли. Аристократия начинает наступление на права народного собрания. В конце VIII в., в правление царей Полидора и Феопомпа, к большой ретре делается такая многозначительная прибавка: «Если же народ предпочтет кривое решение, то отклонителями его да будут геронты и архагеты», — иными словами аристократия (органом которой теперь стала герусия) вправе отменять любое решение народного собрания, если оно ей не понравится.

Мессенцы, руководимые мужественным царем Аристодемом, не могли спокойно смотреть на распространение спартанского могущества в Мессении. Начинается ожесточенная война, так называемая первая Мессенская, продолжавшаяся 19 лет (по преданию, 742—734 гг.) и окончившаяся взятием главной мессенской крепости Итомы и покорением значительной части Мессении: к Спарте была присоединена чрезвычайно плодородная территория, а уцелевшее население обращено в тяжелое полурабское положение, дав начало образованию нового класса — класса илотов.

Сообщения о первой Мессенской войне (например, сообщения у писателя II в. до и. э. Павсания) носят большею частью легендарный характер; они имеют источником разукрашенную патриотическую традицию позднего Мессенского государства (Риан). Единственное исторически достоверное свидетельство — отрывок из стихотворения спартанского поэта Тиртея, жившего на рубеже VII и VI вв., которое мы приводим:

Таким образом, даже спартанский аристократический поэт должен был признать, что положение покоренных мессенцев, отдававших половину урожая своим спартанским господам, было очень тяжелым.

Класс илотов, однако, комплектовался не только из мессенцев — значительная часть илотов жила в Лаконии. Мы уже говорили, что есть основание постулировать здесь тот же процесс обращения в долговую кабалу и порабощения богатыми землевладельцами бедных крестьян, что и в Афинах. Может быть, в этот же класс были включены и потомки того населения, которое попало в зависимое положение или было уже в зависимом положении при покорении дорянами Лаконии. Но большого процента эти «ахейцы» составлять не могли, и антагонизм между спартиатами (полноправными спартанцами) и илотами никак нельзя, вслед за буржуазными учеными, объяснять национальными противоречиями.

Образование особого угнетенного класса илотов обусловило необходимость образования особой магистратуры для защиты интересов аристократии. Уже с древнейших (вероятно, с микенских) времен в Спарте существовали особые должностные лица, «звездогляды», «наблюдатели» (эфоры). У ряда первобытных народов «божественные цари» или «цари-жрецы» выбираются на определенный срок; но затем их власть может быть, по совершении определенных религиозных обрядов, продлена на такой же срок. Так и в Спарте каждые восемь лет эфоры уходили в святилище Пасифаи и наблюдали за небом: если падающая звезда пронесется в определенном направлении, это означало, что царь должен быть смещен. Естественно, что во время смут эти «звездогляды» могли приобрести большое значение; как сообщает Плутарх, цари на время отсутствия поручали им свои судебные функции. Теперь эти эфоры приобретают все более ответственные функции — и административные и судебные. Они выбираются в числе пяти человек, но одному от каждой обы. Свое «звездоглядство» они используют для устранения нежелательных им царей. С другой стороны, царские дома постоянно враждовали друг с другом: в случае разногласия между царями, естественно, мнение эфоров стало приобретать решающее значение.

По своим функциям эти эфоры вполне соответствуют тем разнообразным аристократическим магистратам, которые ограничили власть царей в других греческих государствах (например, архонты в Афинах, космы на Крите). И вообще, как мы говорили уже, Спарта в эту эпоху мало отличалась от других греческих государств. То же закрепощение крестьянства путем долговой кабалы, та же борьба групп внутри аристократии, как и в других греческих государствах.

Спарта имела замечательных поэтов, каковы, например, Терпандр, Тиртей и Алкман. Терпандр и Алкман прибыли из Малой Азии; отсюда видно, что в это время Спарта находилась в оживленных сношениях с передовыми культурными центрами восточной Греции. Спарта занимала первое место в Греции по музыке.

Раскопки в Спарте обнаружили ряд художественных вещей, изготовленных от VIII до начала VI в. (ваз, рельефов, миниатюр, статуй, бронзовых украшений, камней, резьбы по золоту, бронзе и слоновой кости); в это же время здесь сооружались замечательные храмы, причем один из них (храм Афины Халькиойкос) строил архитектор спартанец Гитиад. В это время спартанцы играли ведущую роль на Олимпийских состязаниях: до 578 г. из 81 победителя на Олимпийских состязаниях 46 были спартанцы. Раскопки показали, что в эту эпоху Спарта была очень богата золотом. Как мы уже видели, Спарта активно участвовала в колонизации. Спарту постоянно посещали иностранцы, и, несомненно, сами спартиаты путешествовали по эллинскому миру. Наконец, в эту эпоху не существовало казарменной муштры в том виде, в каком она нам известна в классическую эпоху. Как мы видим из Алкмана, спартанского поэта VII в., богатые люди в его время едят «отборные кушанья», тогда как сам он предпочитает вкусы простого народа и с удовольствием ест бобовую кашу. Очевидно, в эту эпоху об общих обедах, фидитиях, с их неизменной «черной похлебкой» не было и речи.

Мы видели, что даже спартанский поэт Тиртей считал положение покоренных мессенян чрезвычайно тяжелым. Возмущение против Спарты было, несомненно, всеобщим во всех смежных со Спартой государствах: и аргивяне, и аркадяне прекрасно понимали, что в случае дальнейшей агрессии Спарты им угрожает такая же участь, как та, которая постигла уже Мессению. В тесном союзе со Спартой была только Элида, которая вела такую же агрессивную политику, как и Спарта, и в руках которой находилось олимпийское святилище; этим, вероятно, и объясняется большое число победителей спартанцев на Олимпийских состязаниях в эту эпоху.

Сплочению антиспартанских сил в значительной мере содействовала и внутренняя классовая борьба, начавшаяся в это время в Спарте. Вновь присоединенные территории в Мессении попали, очевидно, также в руки богатых людей, а разорение и обнищание бедноты продолжалось с той же быстротой. Часть бедноты, вероятно, попала в положение илотов, другая часть еще сохранила личную свободу, но была уже накануне полного разорения.

При таких условиях во второй половине VII в. мессенцы подняли восстание. Это — так называемая Вторая мессенская война. С восставшими мессенцами соединились аркадяне и аргивяне; элидцы не могли прийти на помощь спартанцам, так как в это время жители Писы восстали против них и захватили олимпийское святилище. Спартанцы потеряли ряд территорий, частью даже в самой Лаконии. Это еще более увеличило разорение и недовольство бедноты: как мы узнаем из Тиртея, в это время в Спарте лозунгом бедноты (как и в Афинах) был новый передел земли. Однако Спарта пошла по иному пути, чем Афины: закабаленные и порабощенные крестьяне навсегда остались в этом положении, и, вероятно, уже в это время были приняты энергичные меры против возможного их восстания. Зато среди сохранившего свободу населения были действительно проведены радикальные реформы в духе восстановления уже почти исчезнувшего первобытного коммунизма; все привилегии аристократии были отменены; земли и илоты равномерно поделены между гражданами. Одновременно с этим была проведена реформа и в военном строе; до этого времени решающую роль в спартанском войске играли promachoi — «передовые бойцы». Это были аристократы, вооруженные огромным щитом, покрывавшим воина с головы до ног. Эти воины выбегали вперед на врага, причем щит каждого такого аристократа служил защитой и для бедняков-легковооруженных, прятавшихся за этим щитом и бросавших из-за него камни и дротики. Теперь вводится новый строй: ни один воин не должен «выбегать вперед» со своего места — каждый обязан до смерти сохранять свое место в строю. Все вооружены одинаково панцирем, шлемом и небольшим круглым щитом. Это тот самый непроницаемый гоплитский строй, который дал грекам впоследствии победу в борьбе с персами.