Сражение кончилось полной победой беотийцев; спартанское ополчение было уничтожено почти полностью, и положение его было очень тяжелым. По спартанским законам, воины, бежавшие с поля сражения, лишались политических прав, а так как на этот раз вся спартанская армия бежала, то большую часть спартиатов, которых и так было немного, приходилось лишить политических прав. Агесилай предложил компромисс: пусть на этот день спартанские законы «спят». Таким образом, эти граждане не были лишены политических прав. Любопытна реакция афинян на победу фиванцев при Левктрах. Когда вестник прибыл в Афины с сообщением о ней, его не пригласили, как полагалось, на угощение, не устроили богослужения, не поздравляли, — настолько афиняне были недовольны усилением Фив.

Победа над спартанцами не была, однако, использована Фивами надлежащим образом. Остаткам спартанского войска дали возможность беспрепятственно уйти. В этом был в значительной мере виноват Ясон, который, прибыв в Левктры в качестве союзника фиванцев, играл двойную игру: он воспрепятствовал преследованию спартанцев. На обратном пути из Беотии в Фессалию Ясон захватил предместье города Гиамполя в Фокиде и спартанское укрепление Гераклею Трахинскую на границе Локриды и Дориды и стал готовиться к захвату Дельфийского святилища, чтобы завладеть его сокровищами. Это дало бы ему возможность стать самым могущественным властителем в Греции. Однако во время подготовки к захвату Дельф он стал жертвой террористического акта (370 г.).

После победы при Левктрах фиванцы закончили объединение всех беотийских городов и заставили большинство государств средней Греции (Фокиду, обе Локриды, Акарнанию) вступить в новый, руководимый Беотией, союз. Впоследствии к союзу примкнули также Этолия, фессалийские города долины Сперхея, города Евбеи. Союз был заключен на условиях, напоминающих учредительный договор Второго Афинского морского союза. Союзные города выставляли свои контингенты в обще-беотийскую армию для борьбы со спартанцами. Союз этот под руководством Беотии существовал наряду с Афинским морским союзом.

Поражение Спарты при Левктрах послужило сигналом к окончательному распадению Пелопоннесского союза. Союзники Спарты и раньше проявляли недовольство ее политикой: во время одного из походов в Беотию это недовольство едва не привело к распаду пелопоннесской армии. Теперь же, после битвы при Левктрах, в Пелопоннесе произошел ряд демократических переворотов; аристократы подвергались изгнанию; их имущество делилось между беднотой. Аристократы устраивали заговоры и пытались силой вернуть себе власть. Борьба принимала ожесточенные формы; так, в Аргосе около 1000 аристократов были перебиты дубинами (дубина по-гречески «скитала»; отсюда это избиение носило название «скитализма»), но затем, впрочем, народ перебил и демагогов, толкнувших его на такую расправу. На стороне Спарты остались только Коринф, Сикион, Ахайя, Эпидавр, Трезен и Орхомен в Аркадии; остальные аркадские города образовали мощный демократический союз под руководством Тегеи и Мантинеи. Эта последняя снова из четырех деревень объединилась в город, обнесенный стенами.

Сторонники аристократии в Тегее частью были перебиты, частью же бежали в Спарту и здесь начали агитацию за поход Спарты против демократической Аркадии. Так как Спарта стала угрожать Аркадскому союзу, члены его обратились за помощью к Афинам. Однако афиняне, не желая ослабления Спарты (это повело бы к усилению Фив), отказались помочь Аркадии. Тогда аркадяне обратились к Фивам. Фиванское правительство пришло на помощь демократической Аркадии и выслало свою армию под командованием Пелопида и Эпаминонда, чтобы бороться вместе с аркадянами против Спарты. Поход этот относится к 370—369 гг.

Беотийское войско, в котором принимали участие и контингента среднегреческих государств, прибыло в Аркадию, но не застало уже здесь спартанцев. Зато сюда явились представители лаконских периэков, сообщившие Эпаминонду, что периэки готовы отложиться от Спарты, а мессенские илоты восстали против своих угнетателей. Это сообщение заставило фиванское командование совершить вторжение в самую Лаконику. Во главе большого войска Эпаминонд подошел непосредственно к Спарте. За все существование Спарты это был первый случай, когда враг вторгся на территорию Лаконики: спартанцы до этого времени всегда вели борьбу на чужой территории.

Агесилаю удалось, тем не менее, отстоять Спарту. Он безжалостно подавил несколько заговоров, раскрытых им в самой Спарте, спартанское правительство вооружило шесть тысяч илотов, но вооруженные рабы вызывали еще больший страх у своих господ, чем фиванцы. К счастью для Спарты прибыли контингента некоторых союзных городов, оставшихся верными ей; с ними Агесилай приготовился к решительной защите города. Но как раз в это время наступила пора полевых работ, и большинство союзников Беотии разошлось.

Эпаминонд не мог взять Спарту (а может быть, это и не входило в его план). Беотийская армия выступила из Лаконики в Мессению. Плодородная Мессения, главная житница Спарты, отложилась от нее после восстания илотов. Бывшие илоты образовали собственное государство. Эпаминонд основал на месте древней Итомы большой город Мессену, укрепленный стенами,[309] и возвратил в Мессению мессенцев, бежавших еще в VI и V вв. в разные части Греции; частью он призвал сюда спартанских илотов из Лаконики и дал им права гражданства в новом государстве. Это вызывало постоянные восстания илотов в самой Спарте. После этого похода фиванцев владения Спарты ограничились одной Лаконикой; она лишилась Мессении и ряда периэкских городов и потеряла всякое влияние среди греческих государств.

По-видимому, во время этой же экспедиции произошло событие, очень неприятное для Спарты. Мантинеец Ликомед составил план организации Аркадского союза с одним главным городом, который был назван Мегалополем — «большим городом». Здесь должны были заседать совет аркадских послов и народное собрание аркадян. При содействии Эпаминонда этот план был приведен в исполнение. Несколько десятков небольших городов и селений юго-западной Аркадии объединились в один большой полис. Мегалополь стал оплотом демократии, так как здесь не было и не могло быть никаких аристократических тенденций, и его строй был с самого начала чисто демократическим.

К этому времени в Афинах снова обострилась партийная борьба, причем одна из борющихся групп из страха перед растущим демократическим движением и перед усилением Беотии стояла за сближение со Спартой. Сторонники этой группы проводят решение о заключении союза со Спартой, и, начиная с 370 г., Афины выступают в лагере противников Фив. Эта группа возглавляется оратором Исократом. Он требует, чтобы Афины выступили в защиту интересов Спарты и чтобы спартанцам были возвращены их илоты, потому что нельзя отнимать рабов у их владельцев и поднимать против господ. Он пишет речь, влагая ее в уста спартанского царевича Архидама. В ней он угрожает, что все мужское население Спарты, если не вернут Мессению, займется разбоем: спартанцы образуют кочевой лагерь, пойдут на беззащитные города Пелопоннеса, будут их грабить и вносить расстройство в жизнь Греции, пока им не вернут Мессении (после ряда переворотов таких кочующих лагерей, как мы узнаем из того же Исократа, было немало в Греции).

Афинские демократы, наоборот, указывали, что мессенцы совершенно справедливо освобождены. Афинский оратор Алкидамант писал, как мы видели выше, что рабы и свободные — это деление искусственное, «все люди — вольноотпущенники божества», т. е. все люди созданы равными и нет среди них «лучших» и «худших».

Восстановление Мессении непосредственно вытекало из условий Антиалкидова мира, тем не менее, афинские реакционеры требовали обратного подчинения мессенцев, исходя из общих классовых интересов греческих рабовладельцев.