Фессалийские аристократы (род Алевадов) и фиванцы призвали Филиппа, который отныне становится в позу мстителя за ограбление святилища Аполлона. Он даже приказал всем своим воинам надеть на себя лавровые венки (Юстин. VIII, 2; лавр был посвящен Аполлону Дельфийскому). Филиппу, действительно, удалось нанести поражение армии брата Ономарха Фаилла.

Узнав об угрожавшей опасности, Ономарх двинулся навстречу Филиппу в Фессалию и нанес ему сокрушительное поражение в последовавших двух сражениях. Филипп был вынужден отступить в Македонию (353 г.).

Ономарх совершил ошибку, недооценив своего противника и дав ему возможность отступить. Филипп воспользовался этим и в 352 г. снова вторгся в Фессалию. Сражение произошло недалеко от Пагас, на так называемом Крокусовом (Шафранном) поле. Участь сражения решила конница Филиппа. Фокидцы были прижаты к берегу моря; 6000 погибло на поле битвы, в том числе и Ономарх; 3000 воинов, взятых в плен, Филипп приказал утопить в море как «святотатцев». В результате победы вся Фессалия была у ног Филиппа. Тираны города Фер, опиравшиеся на широкие массы населения, были изгнаны, и Филипп фактически сделал Фессалию своим владением. Единственный удобный порт Фессалии Пагасы, центр внешней торговли Фессалии, был им захвачен, и в нем поставлен македонский гарнизон.

Затем Филипп решил нанести окончательный удар по фокидцам на их собственной территории и двинулся к Фермопилам. Над Грецией нависла опасность подчинения македонскому деспоту, но на этот раз она была предотвращена: на помощь фокидцам пришли спартанцы, афиняне и ахейцы; по свидетельству Демосфена («О преступном посольстве». 84), одним афинянам отправка этого войска обошлась более чем в 200 талантов.

Филипп не захотел подвергаться риску и отступил. Как велика была опасность, грозившая Греции со стороны Филиппа, тогда понимали еще только немногие. В числе их был величайший оратор и политический деятель древности Демосфен, произнесший в Афинах пламенную речь (так называемую 1-ю Филиппику),[332] в которой он предупреждал афинян об угрожавшей им опасности и требовал энергичного ведения войны против Филиппа. Однако уставшие от войн афиняне больше всего желали мира, никто не понимал еще, как велика была угрожавшая опасность, и призыву Демосфена не вняли.

Вынужденный на некоторое время отказаться от своих планов в Греции, Филипп вторгся во Фракию (осенью 352 г.). Воспользовавшись междоусобицами, последовавшими за смертью царя Котиса, Филипп выступил третейским судьей между претендентами на престол и фактически подчинил себе всю Фракию.

Халкидские города, еще не покоренные Филиппом, поняли, что их дни сочтены. Единственным шансом на спасение оставался союз с Афинами, с которыми и был в 350 г. заключен договор.

Важно отметить, что и в Олинфе у Филиппа были влиятельные сторонники — члены олигархической партии. Демосфен в 3-й Филиппике (§ 56) отмечает, что «одни граждане в Олинфе действовали в интересах Филиппа и во всем ему услуживали, другие — в интересах своей родины».

Договор, заключенный союзником Филиппа Олинфом без его ведома с Афинами, вызвал ряд угроз со стороны Филиппа. Не объявляя войны, он вторгся в 349 г. в Халкидику, после чего олинфские послы спешно направились в Афины с просьбой о помощи.

Во главе Афин в это время стоял Демосфен. Он руководил демократической партией, которая отстаивала полную независимость Афин как экономическую, так и политическую, и освященное веками демократическое устройство. Со свойственной ему прозорливостью он понимал, что все происшедшее таит в себе величайшую опасность для Афин. В случае победы Филиппа Афинам угрожала потеря ведущей роли на морских торговых путях, так как Филипп, по его мнению, не остановился бы на захватах греческой территории, а двинулся бы на Херсонес, как это и в самом деле произошло впоследствии.

В произнесенных по этому поводу трех олинфских речах Демосфен в ярких красках показал афинскому народному собранию опасность нерешительного поведения афинян и потребовал энергичного ведения войны. Однако для этого нужны были деньги, а афинские богачи были не очень склонны жертвовать ими. Государственная казна Афин значительные деньги тратила на раздачи гражданам так называемого феорикона, т. е. денег на оплату посещения театра. Демосфен пытался убедить афинский народ разрешить ему расходовать эти деньги на ведение войны, но его усилия остались, в конечном счете, безуспешными.

Афины послали небольшой отряд наемников и 30 кораблей на помощь Олинфу. Но эта помощь даже не успела прибыть на театр военных действий. Олинф был взят Филиппом и сравнен с землей; граждане были проданы в рабство и частично отправлены в Македонию для работы на царских рудниках. Принадлежавшие городу земли были поделены между македонскими аристократами (348 г.). При взятии Олинфа большую помощь Филиппу оказали его сторонники среди олинфян. В решительный момент олинфская конница изменила и перешла на сторону Филиппа.[333]

В это же время афиняне претерпели и другой тяжелый удар: одновременно с осадой Олинфа Филиппу удалось добиться отложения Евбеи, бывшей одним из источников хлебного снабжения Афин.

Эта неудачная внешняя политика подорвала влияние демократической партии в самих Афинах. Перевес получают олигархические элементы, возглавляемые оратором Эсхином. Эсхина поддерживал Исократ, сочувствовавший честолюбивым замыслам Филиппа, а, может быть, в известной мере и внушавший ему принципы его политики. Под влиянием этой партии общественное мнение в Афинах все более склоняется к заключению мира.

Филипп со своей стороны не хотел открытой борьбы с Афинами. Военный флот Афин, состоявший более чем из 350 триер, представлял внушительную силу. Кроме того, можно предполагать, что как раз около этого времени Филипп стал носиться с планами обширных завоеваний, не ограничивавшихся Грецией, — афинский флот мог оказаться необходимым ему для этой цели.

В 346 г. в Пеллу, столицу Македонии, прибыли послы от Афин и других греческих государств. В числе членов афинского посольства был и афинянин Филократ, внесший затем проект мирного договора в афинский совет. Мир был заключен на том условии, что каждый договаривающийся сохраняет за собой владения, которые были в его руках в момент заключения мира.

Филократов мир был блестящей удачей дипломатии Филиппа. Успех заключался не только в том, что фокидцы были исключены из мирного договора и фактически отданы на произвол Филиппа; Филипп сумел затянуть и самое заключение мирного договора и, в то время как афинские послы ожидали его в Пелле, он успел овладеть фракийским побережьем вплоть до Херсонеса.

Правда, Филипп дал туманное обещание передать Афинам Евбею и Ороп, но, тем не менее, условия мира были крайне невыгодными для Афин.

Естественно, что тотчас же после возвращения посольства на родину Демосфен возбудил против него обвинение в предательстве в знаменитой речи «О преступном посольстве». Но на этот раз враги Демосфена одержали верх. Мир был ратифицирован афинским народным собранием.

Между тем Филипп продолжал Священную войну. Завоевав Фессалию, он вторгся в Фокиду и нанес в союзе с Фивами поражение фокидцам. Фиванцы настаивали на полном порабощении Фокиды, но Филипп не желал чрезмерно усиливать фиванцев и добивался в совете амфиктионов, чтобы фокидцам была оставлена их территория, но чтобы они были исключены из числа амфиктионов. Вместо них включен был Филипп, получивший два голоса. В это время Фессалия провозгласила его главным военачальником — тагом. Теперь царство Филиппа фактически простиралось от Фермопил до Геллеспонта — подобного ему в Греции никогда не существовало.