С одной стороны, совет являлся как бы постоянным деловым президиумом народного собрания, с другой — был вполне самостоятельным правительственным учреждением, деятельность которого простиралась на все отрасли государственного управления. Совет занимался предварительным рассмотрением всех дел, поступавших в народное собрание на его утверждение, причем по каждому делу совет выносил свое суждение — пробулевму. На обязанности совета было также следить за тем, чтобы постановления народного собрания были приведены в исполнение. Таким образом, деятельность совета и деятельность народного собрания были тесно связаны между собой, что нашло свое выражение, с одной стороны, в одном из основных положений афинской конституции, гласившем: «ни одно дело не должно решаться без предварительного рассмотрения советом» (meden aprobouleuton einai), с другой — в сакраментальной формуле, с которой начинался каждый декрет: «Совет и народное собрание постановили» (edoxe boulei kai toi demoi). На совете лежала также забота о военной обороне государства и надзор над флотом; он вел дипломатические сношения с другими государствами, а в V в. ведал делами Афинского морского союза. Наконец, одной из важнейших сторон деятельности совета было заведование государственными финансами, причем он должен был в этом случае отдавать народному собранию отчет о государственных доходах и расходах. В делах, касающихся важных политических преступлений или злоупотреблений в денежных делах, совет имел право своей властью арестовать виновного. Заседания совета были публичными, исключая обсуждение важных политических дел.

В полном составе совет, по своей многочисленности, не мог быть пригоден для быстрого решения текущих дел; поэтому для рассмотрения их были устроены постоянные комиссии. Каждая из них состояла из 50 членов совета, принадлежащих к одной филе, которая и заведовала делами в течение десятой части года по очереди, определявшейся жребием. Эти комиссии назывались пританиями; время дежурства каждой из них продолжалось 35—36 дней (этот промежуток времени также назывался пританией). Члены такой притании заведовали текущими делами, подготовляли предложения, вносимые в совет в полном составе, созывали его, равно как и народное собрание, и руководили тем и другим. Из пританов по жребию избирался на сутки эпистат, который председательствовал в совете и в народном собрании.

Этот эпистат был очень важным должностным лицом. В качестве высшего представителя народа он заседал в особом круглом здании, фолосе (tholos), у него находились ключи от храмов, в которых хранились государственные архивы и вся государственная казна. Он же был хранителем государственной печати.

Так как одно и то же лицо не могло быть в течение своей жизни дважды эпистатом, как не могло быть дважды и членом совета, то почти каждый гражданин мог рассчитывать раньше или позже занять по жребию на один день пост высшего лица в государстве!

Большое значение имел в Афинах народный суд — гелиея. Ему передавались для рассмотрения вообще все судебные процессы, за исключением дел, подлежащих ведению ареопага. Гелиастом имел право быть всякий афинский гражданин, достигший тридцатилетнего возраста. Желающий подвергнуться жеребьевке в члены гелиеи обязан был заявить об этом архонтам и принести особую присягу. После этого составляли список гелиастов (5000 и 1000 запасных), и последние распределялись по особым секциям, состоявшим каждая из 500 членов, так называемым дикастериям. В особых случаях дела разбирали коллегии, которые могли состоять из любого числа членов гелиеи (от 200 до 2000). Гелиасты должны были судить, придерживаясь буквы существующих законов, в тех же случаях, когда соответствующего закона не было, — по совести. Приговор гелиастов не подлежал ни кассации, ни пересмотру. Таким образом, гелиасты выносили свои решения, не подвергаясь за них никакой ответственности. Через гелиею проходило большое число процессов (там разбирались и дела, касавшиеся членов Афинского морского союза). Поэтому каждый гелиаст был очень занят: чтобы не подвергнуться исключению из списков, ему приходилось участвовать по меньшей мере в ста заседаниях (всего судебных дней было 300).

Наряду с гелиеей, в качестве судебной инстанции продолжал функционировать ареопаг, хотя значение его, как мы видели, постепенно уменьшалось. После реформы Эфиальта за ареопагом остался только суд по делам об убийствах, но и они разбирались не исключительно им, так как такими же делами ведала и гелиея. Ареопагу были подсудны только дела о предумышленных убийствах, о нанесении ран или увечий с целью лишения жизни, о поджогах и отравлении, повлекших за собой смерть. Ближайший родственник убитого подавал жалобу архонту-царю, который производил предварительное следствие и, в результате его, определял, какой судебной инстанции разбор дела подлежит, ареопагу или гелиее. Если разбор дела должен был происходить в ареопаге, то процедура была такая. Обвинитель и подсудимый (лично) произносили по две речи, причем в них должны были касаться исключительно обстоятельств, относящихся к делу. После первой речи обвиняемый (кроме убийцы родителей) мог избавиться от осуждения добровольным изгнанием. На третий день ареопаг выносил приговор. При равенстве голосов подсудимого оправдывали. Признанный виновным в предумышленном убийстве приговаривался к смертной казни и конфискации имущества; виновный в умышленном нанесении ран присуждался к изгнанию и конфискации имущества.

Коллегии эфетов принадлежали четыре судебных палаты, причем в каждой из них разбирались дела только определенного содержания. Формальности судопроизводства мало известны, но, вероятно, были те же, что и в ареопаге. Эфеты разбирали дела по убийствам непредумышленным, подстрекательствам к убийству или увечью, по убийствам метэков и рабов, при самозащите, по убийствам нечаянным и справедливым и т. п.

Наконец, решением частных дел, относящихся к нарушению прав и обязанностей, занимались так называемые диэтеты, которые были и государственными и частными (третейские судьи).

Афинское государство в пору наивысшего развития в нем демократического строя обслуживал многочисленный персонал разнообразных по своим функциям должностных лиц. Из них мы остановимся на рассмотрении характера деятельности двух, наивысших по своему значению, коллегий: архонтов и стратегов.

Во главе управления государством первоначально, как мы знаем, стояли архонты. Уже со времен Клисфена они утратили почти все свое значение и стали скорее только почетными должностными лицами, заведовавшими главным образом актами, совершавшимися от имени государства и относившимися к области религиозного культа (жертвоприношения, празднества). Из судебных полномочий за архонтами остались лишь прием заявлений и председательство в судебной палате гелиеи, которой принадлежало право вынесения приговора. Из бывших архонтов состоял и ареопаг, утративший, как мы видели, со времени реформы Эфиальта свое значение.

Входивший в состав коллегии архонтов архонт-полемарх в свое время считался представителем военного управления. Клисфен, как известно, сосредоточил военную власть в руках коллегии 10 стратегов, каждый из которых выбирался одной из фил и руководил ее воинами. Однако еще в Марафонской битве архонт-полемарх председательствует в коллегии стратегов, и ему предоставляется решение вопросов, по которым среди коллегии стратегов обнаружились разногласия. В последующее время уже нет упоминаний о том, чтобы полемарх играл какую-либо роль как в приготовлении к войне, так и во время ее. Все функции полемарха переходят к стратегам.

Должность архонта, как одна из древнейших должностей, была чрезвычайно почетной, и поэтому, как бы ни сокращалась сфера функций архонтов, оставалась опасность, что архонты, происходящие из виднейших аристократических домов, снова захватят власть в государстве. Поэтому, вероятно, уже во время Клисфена к занятию должности архонта стали допускаться граждане второго имущественного класса (всадники) и незнатного происхождения. Однако по традиции на эти должности выбирали известнейших аристократов. Поэтому с 487 г. стали выбирать на должность архонта граждан первых двух классов, независимо от происхождения, по жребию, и с этих пор в архонты и члены ареопага стали попадать случайные богатые люди. С 456 г. к занятию по жребию должности архонта были допущены зевгиты, т. е. средние крестьяне и ремесленники, что повело к окончательному исчезновению былого авторитета архонтов.