Покорение Фасоса знаменовало начало нового этапа в жизни союза. Целый ряд членов союза стал просто подданными (hypoteleis) Афин: союз («симмахия») постепенно превращается в «державу» — «архе». На решения местных судов, вероятно, уже в это время в наиболее важных случаях можно было жаловаться в Афины; государственное устройство этих городов регулировалось Афинами, особые разъездные надзиратели («епископы») и разъездные агенты («клетеры») следили за этими городами, в ряде городов стояли афинские гарнизоны. Наконец, все эти города платили дань афинянам. Уплата дани, по-видимому, не всегда даже освобождала «союзников» от обязанности выставлять свои контингенты в войско, хотя бы война велась и не с персами.

Естественно было ожидать, что, покорив Фасос, Кимон двинется на Македонию. Полагали, что для него при создавшемся положении не стоило бы большого труда добиться от Македонии территориальных уступок. Но он этого не сделал. Поэтому, по возвращении Кимона в Афины, Эфиальт и Перикл добились возбуждения против него процесса, обвиняя его в том, что он вошел в тайные сношения с македонским царем Александром и принял от него подарки. В своей защитительной речи Кимон отрицал факт подкупа и ссылался лишь на свою преданность Спарте, что и было, вероятно, действительной причиной того, что он не пошел в Македонию. Кимон был оправдан по обвинению в подкупе, но этот процесс был первым ударом по его влиянию. Обвинителем Кимона в этом процессе был Перикл.

В Спарте в это время случилось следующее. В 465 г. во время осады афинянами Фасоса здесь произошло неслыханной силы землетрясение. Город Спарта был обращен в развалины, уцелело лишь пять домов. Царь Архидам сразу же понял, что илоты используют этот случай для того, чтобы свергнуть иго спартиатов; он выстроил уцелевших воинов в боевой порядок. Илоты действительно сбежались со всех сторон Лаконии, чтобы уничтожить ненавистных им спартиатов, но нашли их в полном боевом вооружении; так как илоты не имели тяжелого вооружения, то им пришлось удалиться. Одновременно восстали и мессенские илоты, и положение спартиатов стало отчаянным.

Мы уже говорили, что Эллинский союз, заключенный накануне Саламинской битвы, был по существу расширенным Пелопоннесским союзом, а по уставу Пелопоннесского союза все союзники должны были приходить на помощь Спарте, если восстанут илоты. При создавшемся тяжелом положении спартанцам не оставалось ничего другого, как обратиться за помощью, наряду со всеми другими союзниками, к афинянам, несмотря на то что им было известно о начинающемся усилении демократической партии в Афинах.

О посольстве в Афины Аристофан рассказывает в следующих словах:

Кимону стоило больших трудов заставить афинян выполнить договор.[193] Афинянам несомненно было известно, что Спарта собиралась оказать помощь Фасосу; демократические деятели указывали и на то, насколько выгодно было бы для Афин ослабление Спарты. К тому же широкие массы афинян несомненно сочувствовали порабощенному мессенскому народу, тем более, что, по преданию, древние афинские цари были по происхождению мессенянами. Тем не менее Кимон настоял на выполнении договора, и ему разрешили отправиться с 4000 гоплитов в Лакедемон, куда он и направился (как я полагаю, в 463 г.).

В это время главные силы мессенян засели в сильной крепости Итоме, и спартанцы осаждали их без успеха. Спартанцы не умели брать укреплений, а афиняне были в этом мастера. Однако Итому, лежащую на неприступной скале, не удалось взять и афинянам. Спартанцы стали подозревать афинских воинов — справедливо или несправедливо — в тайных переговорах с осажденными итомцами и в стремлении произвести в Спарте демократический переворот. Поэтому из всех союзников спартанцы отпустили только афинян, заявив, что они больше не нуждаются в их помощи. Это было прямым оскорблением афинян.

Кимон, вернувшись в Афины, пытался, по-видимому, изобразить дело так, как будто афиняне имели большой успех в Спарте. Отголоски этой версии мы находим у Аристофана:

Афиняне немедленно расторгли договор со Спартой, заключенный перед Саламинской битвой.

Чтобы поднять свой гибнущий престиж, Кимон[194] прибегнул к старому, испытанному им средству: он решил отвлечь внимание народных масс новой войной с Персией. Ливиец Инар восстал против персидского царя Артаксеркса и поднял большую часть Египта. Он обратился за помощью к афинянам: возможно, он посылал уже в Афины хлеб и был связан с ними дружбой. С большим флотом из 200 кораблей Кимон отправился против персидского царя на Кипр. Часть сил Кимона вела войну на Кипре, часть даже в Финикии, а основная масса с флотом направилась в Египет. Афинянам вместе с египтянами удалось разбить персов и осадить их в Мемфисе. Эта осада, однако, затянулась надолго.

Между тем, афинские демократы, возглавляемые Эфиальтом, воспользовались отсутствием вождя аристократов Кимона для нападения на Ареопаг. Эфиальт был человеком исключительной честности, чего не могли отрицать даже его политические враги. Его ближайшим помощником был Перикл. Чтобы дискредитировать Ареопаг, Эфиальт возбудил ряд процессов против его членов, затем провел закон о лишении Ареопага его права политического контроля — Ареопаг сохранил лишь право суда по делам об умышленном убийстве. С этого момента Ареопаг перестает играть какую бы то ни было роль в политической жизни страны. Возможно также, что одновременно с этим была введена плата за исполнение некоторых государственных должностей. Эти реформы так возмутили аристократов, что Эфиальт был убит из-за угла.

Когда Кимон вернулся из Кипра, демократический переворот в Афинах был уже совершившимся фактом. Кимон попытался восстановить старый порядок, но в 461 г. его изгнали остракизмом. Начался новый демократический период.

Реакция, упорная борьба с ней и, в конце концов, победа демократического направления характеризовали не только политическую жизнь в Афинах 479—461 гг.: этими же чертами характеризуется и литература и искусство этого времени. Если в VI в. победа городского торгово-ремесленного класса ознаменовалась победой индивидуальной лирики над героическим эпосом, то теперь реакция в политической жизни сопровождается вытеснением этой индивидуальной лирики, выдвигавшей на первый план личные переживания отдельного человека, официальной безличной хоровой лирикой, написанной по заказу и в интересах государства и его правителей. Это — торжественная ода, надгробие в честь павших героев и т. п. Виднейшим представителем этого направления был фиванец Пиндар (518 — 422 гг.). Он писал песни в честь победителей на Олимпийских и иных состязаниях, так как в обряд встречи возвращающихся на родину победителей входило пение особых торжественных песен. Пиндар в этих одах воспевал личную жизнь победителя и перечислял его победы; кончались эти оды обыкновенно моральными наставлениями. Центральной частью оды Пиндара является пересказ какого-либо мифа, связанного либо с предками победителя, либо с его городом, либо с ним самим. Оды Пиндара распадаются на четыре книги, из которых каждая посвящена победам на одном из общегреческих состязаний: оды Олимпийские, Пифийские (эти состязания происходили в Дельфах), Истмийские (около Коринфа) и Немейские (в северо-восточном Пелопоннесе).