Трагический конфликт «Антигоны», конфликт между повелением государственного «писаного» закона и истинным законом отцов был одной из проблем, которые глубоко волновали в это время афинское общество. Софокл, рисуя своих героев, как людей с ярко выраженной индивидуальностью, показывая непреклонную и волевую Антигону рядом с робкой, способной только на плаксивый героизм сестрой ее Исменой, хотя и признает субъективную правоту Креонта, соблюдавшего свои обязанности правителя, тем не менее стоит несомненно всецело на стороне Антигоны и «неписаного» права. Путь, сознательно избранный героиней, приводит ее к гибели, но смерть Антигоны становится ее победой и влечет за собой поражение Креонта. Здесь выражены и политические взгляды Софокла, советующего беречь заветы отцов, а не нарушать их и не отдавать предпочтение законам, изобретенным демократическими правителями (одним из которых был и Перикл). В знаменитом хоре «Антигоны» поэт-гуманист прославляет человеческий род в целом, силу и изобретательность его ума, покоряющего природу и создавшего общество. Но и здесь имеется предостережение: сила разума может привести и ко злу, поэтому надо придерживаться традиционной этики.

Резкое столкновение классовых интересов в Афинах не благоприятствовало успеху этих умеренных примиренческих взглядов и вело к победе индивидуализма в поэзии.

Пятый век, век расцвета греческой культуры вообще, был также веком расцвета греческого искусства и по праву считается одной из наиболее выдающихся эпох в истории мирового искусства, но полного и всестороннего своего развития оно достигло лишь в годы правления Перикла в Афинах.

Стремление усилить политический вес Афин, привлечь сюда иностранцев и обеспечить работой афинскую бедноту побуждало Перикла украсить город великолепными постройками, дабы он и по внешнему своему виду затмил все прочие города Эллады. С другой стороны, только экономический и политический расцвет Афин V в. мог дать материальную базу для осуществления этих планов. Считая восстановление храмов богов, разрушенных персами, обязанностью всех греков, Перикл воспользовался казной Афинского морского союза; он привлек к работам целую армию художников, ремесленников и чернорабочих. Руководство он поручил своему другу, великому художнику и скульптору Фидию.

Строительная деятельность Перикла сосредоточилась главным образом на Афинском акрополе — высоком естественном холме в центре города. Перикл превратил его в парадный религиозный центр государства — скалу Афины, покровительницы афинского народа. Здесь была запроектирована и частично доведена до конца еще при Перикле постройка великолепных зданий. На самом высоком месте, на южной стороне Акрополя воздвигли храм Афины-Девы, Парфенон (parthenos — дева); на западной стороне — небольшой изящный храм постоянной спутницы Афины, богини Ники (Победы), а на северной стороне скалы несколько позднее — Эрехфейон, храм, объединивший древнейшие культы города и в том числе культ легендарного царя Афин Эрехфея. У входа на Акрополь было сооружено великолепное мраморное «преддверие» — Пропилеи — с широкой лестницей и боковыми крыльями. Большая открытая площадь между всеми тремя зданиями украсилась статуями, мраморными досками, надписями и другими приношениями божеству. Ансамбль Акрополя, сохранившийся до нашего времени в сравнительно цельном виде, является наиболее полным и художественно совершенным выражением религиозно-общественных идеалов греческого полиса, находящегося на вершине своего могущества.

Парфенон построен целиком из золотисто-розового мрамора. Центром постройки была колоссальная, в 12 м вышины, статуя Афины из золота и слоновой кости работы Фидия. Весь храм был в сущности только архитектурной оправой для драгоценной статуи: его пропорции, формы и внешние скульптурные украшения имели своей исходной точкой статую Афины и сливались с ней в единое, поразительное по своей стройности целое. В устройстве целлы, этого дорийского сооружения, допущены были ионизмы: с внешней стороны она была опоясана сплошным ионийским фризом, давшим возможность, кроме метопов и фронтонов, развернуть на стенах храма еще третий ряд скульптурных повествований во славу богини. 92 метопа Парфенона посвящены были изображениям мифических деяний богов и героев и символизировали победу светлого культурного начала над хаотическими силами природы. На фронтонах были изображены мифы, непосредственно касавшиеся Аттики и ее главной богини, — чудесное рождение Афины из головы Зевса и спор Афины с Посейдоном из-за обладания Аттикой. Наконец, на фризе изображено было уже не мифическое, а реальное событие — процессия афинян, направляющихся через весь город на Акрополь, в храм Афины, для жертвоприношения и поднесения богине нового плаща — пеплоса. Афинский народ объединялся здесь в одном торжественном действии со своими богами и тем самым героизировался. Афина же, в блеске золота и слоновой кости, окруженная символами своей власти, с милостивой улыбкой на устах взирала на славу и счастье своего народа, на «сияющую, венчанную фиалками, воспетую в гимнах твердыню Эллады, славные Афины». Творения Фидия и его школы надолго пережили могущество Афин и имели огромное влияние на дальнейшие судьбы античного искусства. Хотя из произведений самого Фидия (Афина-Дева, Зевс Олимпийский и др.) ничего не сохранилось, тем не менее уцелевшие остатки скульптур Парфенона, исполненные под руководством и по наброскам великого мастера, позволяют судить о его стиле.

V в. ознаменовался еще одним важнейшим сдвигом в области искусства — переходом на так называемую иллюзионистическую живопись. Все ранние греческие живописцы, не исключая великого Полигнота, не сознавали еще огромного значения светописи и передавали предметы в линиях, раскрашивая их в те цвета, которые им свойственны от природы. Живопись их была, в сущности, раскрашенным рисунком. В то же время они уделяли мало внимания пространственному размещению предметов — перспективе. Между тем наш глаз никогда не воспринимает окружающей нас действительности в отрыве от пространства и освещения. Форма, размеры и цвет предметов кажутся нам различными в зависимости от удаления последних от нашего глаза и от характера освещения. Поэтому раскрашенный рисунок всегда до известной степени условен, и только передача светописи способна создать настоящую иллюзию реального мира.

Переход на иллюзионизм имел для истории живописи такое же огромное значение, как отказ от фронтальности для истории скульптуры. К сожалению, до нас дошли только имена великого новатора, «открывшего», по выражению одного античного писателя, «двери искусства» — афинянина Аполлодора (около 430 г.), его теоретического последователя — Демокрита, написавшего исследование по теории искусства, его ближайших последователей на практике — Зевксиса и Паррасия, и краткие описания некоторых из их картин. Древние писатели рассказывают любопытный анекдот о состязании Зевксиса и Паррасия. Зевксис настолько правдиво изобразил виноградные гроздья, что птицы слетались клевать их. Гордый своей победой Зевксис подошел к картине Паррасия и потребовал, чтобы художник открыл прикрывающую ее завесу. Тогда Паррасий дал ему удостовериться, что его картина изображает завесу, и Зевксис признал себя побежденным. Этот анекдот показывает, какое значение греческие художники стали придавать воспроизведению реального мира.

Греческое искусство V в. своим богатством и совершенством отражает внешний и внутренний расцвет породившего его общества. Простота, изящество, монументальность и спокойная гармоничность форм — вот каковы его характерные черты. Следующая эпоха принесет глубокие перемены.

Успехи ионийской науки не могли не быть использованы и в аристократических полисах, например, в греческих колониях Сицилии и Италии. В полезности ионийской физики и медицины не могли не убедиться даже заядлые реакционеры; закрывать ей двери было крайне невыгодно даже для самых отсталых общин. Но в то же время на Западе были очень сильны религиозные настроения; поэтому здесь ученые делают попытку примирения идеалистических религиозных теорий с материалистической наукой. Они резко разграничивают две различные области: одна область — религия, где эти ученые верят во всякие освященные веками нелепости, другая область — наука, куда они религию не пускают. Благодаря этому разделению они создают для себя возможность верить во что угодно и в то же время заниматься наукой.