Надписи VI в., несмотря на их малочисленность, позволяют сделать интересные выводы для истории этой эпохи — например, народное постановление о выводе клерухов на Саламин; не менее важны и монеты того же столетия, особенно монеты аристократических родов (историческое значение этих монет впервые установлено Сельтманом в 1924 г.); значительный интерес представляют также археологические памятники (прежде всего обломки ваз), причем важны не только самые рисунки на вазах, но и места их нахождения; они дают нам представление о границах и характере афинской торговли.

Афины представляют собой пример греческой общины, которой угрожала непосредственная опасность превращения в примитивно-рабовладельческое государство, т. е. в такое государство, в котором основной массой производителей являются собственные граждане, порабощенные путем долговой кабалы. Такой тип общества нам хорошо известен из истории древнего Востока (см. с. 25—26). В Афинах процесс порабощения беднейших граждан был ликвидирован в последнюю минуту, и здесь благодаря коренной ломке общественных отношений закабаленные крестьяне стали свободными гражданами. Причина этого лежит отнюдь не в какой-то особенной гуманности афинского народа. Дело в том, что к VI в. достигла уже большого развития другая, более совершенная форма рабства, при которой рабы приобретаются за границей, преимущественно из негреческого населения; вследствие незнания местных обычаев и отчужденности от местного населения, из-за разницы в языке и религии они представляют собой гораздо более удобный объект для эксплуатации, чем собственные закабаленные сограждане.

Но в некоторых отсталых земледельческих государствах Греции, живших замкнутым хозяйством и не принимавших участия в международном торговом обороте, а следовательно, и не ввозивших рабов, произошло именно то, чего избежали Афины: здесь развился особый тип рабства, основанный на эксплуатации прикрепленных к земле коренных жителей страны.

Поэтому нам представляется весьма убедительным выставленное рядом крупных исследователей предположение, по которому на Крите, в Спарте и в Фессаллии основным орудием порабощения были также долговая кабала, продажа бедными гражданами своих детей в рабство и прямое физическое принуждение со стороны обладателей внушительной военной силы (в Фессалии такие рабы назывались пенестами, «бедняками»).

Государственное устройство критских городов является наиболее поучительным, так как здесь древнейшие греческие учреждения сохранились дольше, чем в других местах. Чрезвычайно интересно для историка и близкое сходство критских учреждений со спартанскими, на что обратили внимание уже древние.

Крит был разделен на ряд небольших самостоятельных полисов (в эпоху Гомера их было девяносто) с очень сходным государственным устройством. Самыми крупными были Кнос, бывшая столица Миноса, и Гортина. Из Гортины до нас дошла надпись V в., содержащая очень древний свод законов; кроме того, до нас дошли интересные надписи из Дрера и Кидонии.

Чрезвычайно архаическим было земельное устройство Крита. В то время как в остальных частях Греции от общинной собственности на землю остались только пережитки (обычно общине, как целому, принадлежали только пастбища, а культивированная земля была поделена между семьями или небольшими объединениями семей — ойкосами), на Крите сохранились огромные пространства обрабатываемой общинной земли, а прочая земля была поделена на большие «жеребьи» — клары, принадлежавшие большим родовым объединениям, возглавлявшимся аристократическими родами (так же было в Фессалии).

Все население резко делилось на два антагонистических класса — аристократов-воинов (to machimon) и зависимых земледельцев (to georgun). Выше мы приводили застольную песню, сочиненную критскими аристократами. Такая песня была бы невозможной, если бы эти земледельцы испокон века сидели на своих участках и привыкли к своему положению: из этого стихотворения мы видим, что власть критских аристократов над земледельцами держится на их военной силе; только благодаря этому оружию им удается заставлять земледельцев отдавать свои продукты; только из страха перед оружием аристократов эти крестьяне — частью добровольно, частью принудительно — отдаются под их покровительство и признают их своими владыками. Очевидно, мы имеем дело со свежим процессом, еще незакончившимся в то время, когда песня была составлена.

О национальной или расовой противоположности между аристократами и земледельцами не может быть речи еще и потому, что здесь господствующий класс был не чисто дорийского, а крайне смешанного происхождения. Уже Гомер говорит о чрезвычайной смешанности различных племен — греческих и негреческих — на Крите. В городах Крита основным делением населения является деление на филы, и уже эти филы делятся на группы, соответствующие упомянутым выше кларам. Часть этих фил носит названия фил, свойственные всем дорийцам (Гиллеи, Диманы, Памфилы); другие носят заведомо недорийские названия; тем не менее все эти филы вполне равноправны.

Зависимые крестьяне делятся на две группы — на мноитов, обрабатывающих общинную землю, и на кларотов, обрабатывающих клары отдельных родовых объединений. Эти зависимые крестьяне часто называются у древних рабами, но это рабство имеет все те черты, которые мы считаем характерными для рабства примитивного или древневосточного.

1. Эти рабы не «одушевленные вещи», а обладают известными, хотя и ограниченными, правами: они дают показания не под пыткой, как рабы в передовых греческих государствах, и их присяга принимается во внимание; они имеют собственное имущество, которое не может быть у них отнято; за нанесенный им ущерб виновные подвергаются наказанию, хотя и меньшему, чем за нарушение прав свободных людей; закон признает их браки (они могут жениться и на свободных) и защищает их семью.

2. Закон ограничивает право хозяина распоряжаться этими рабами. Право продажи этих рабов ограничено; закон защищает их от оскорблений и издевательства со стороны хозяина; хозяин не может принуждать рабыню к сожительству с собой.

Целый ряд критских учреждений классической эпохи несомненно восходит еще к микенскому времени. Таковы, прежде всего, возрастные классы и мужские союзы, упоминание о которых имеется уже в поэмах Гомера и которые мы еще встретим и в Спарте. Мне удалось обнаружить такие союзы также в Милете, бывшем одним из центров микенской цивилизации. Такие союзы засвидетельствованы и для ряда первобытных племен нашего времени; их характеризуют следующие черты: 1) мужское население делится на классы по возрасту (чаще всего три класса — юношей, взрослых и пожилых), причем переход в высший класс связан с особыми посвящениями и испытаниями; 2) мужчины обедают вместе в общем помещении и вне семьи; 3) дети также воспитываются совместно вне семьи и подвергаются ряду истязаний; чаще всего они участвуют в общих трапезах взрослых, получая остатки от их пищи.

Все эти черты характерны для общественного устройства критских городов. Как мы узнаем из Гортинской надписи, население этого города делилось на три возрастных класса — несовершеннолетних юношей (аноров), не бегавших взрослых (аподромов) и бегунов (дромеев). Отсюда мы видим, что попасть в высший класс могли только участники состязаний в беге.

Полную аналогию этим учреждениям имеем мы в Милете: и здесь три возрастных класса, из которых один юношей, другой — носителей венков или певцов (мольпов), т. е. участников состязаний в пении.

Взрослые мужчины разделены на обеденные товарищества, называемые (как у Гомера) гетериями. Они обедают (как в Милете) в общем мужском доме, — на Крите этот дом так и назывался: «мужской дом» (андрейон), причем продукты доставляло государство. Юноши услуживали взрослым во время этих обедов (так же было в Милете).