Не меньшее значение для торгово-ремесленного класса имела его внешняя политика. Керкира в это время совершенно отделилась от Коринфа и пытается даже с ним конкурировать; попытки покорить ее не дали прочного результата. Зато Периандру удается организовать несколько колоний на острове Левкаде и на побережье Акарнании; с другой стороны, на Эгейском море ему удается захватить на Халкидике в сфере влияния Халкиды Палленский перешеек, и он основывает здесь, как мы говорили уже, колонию Потидею. Он поддерживает хорошие отношения с Афинами и роднится с одним из знатнейших афинских родов — с Филаидами. В центрах греческого международного объединения — в Дельфах и Олимпии — он играет большую роль и приносит в эти храмы богатые приношения. Его преемник носил имя Псамметиха; это заставляет предположить, что у него были близкие сношения и с Египтом, где царствовал Псамметих II, по имени которого и назван этот Тиран.

Большое международное значение имела и строительная деятельность Периандра, привлекавшая в Коринф большое количество иностранцев. Он группировал вокруг своего двора выдающихся поэтов и музыкантов (например, при его дворе жил поэт Арион из Мефимны на Лесбосе).

Проведенная Периандром реформа государственного управления также была наиболее выгодной городскому классу. В Коринфе аристократия группировалась в особых родовых организациях, считая себя потомками чистокровных дорян, а народные массы — потомками эолийцев. Периандр вместо старых родовых фил вводит новые, территориальные филы.

Сикион был в большей мере земледельческим государством, чем Коринф, однако деятельность наиболее блестящего представителя династии Орфагоридов — Клисфена (начало VI в.) и здесь шла в значительной мере на пользу городскому классу. Он подобно Кипселидам решительно борется с аристократией. Здесь, как и во всех дорийских странах, население делилось на три дорийских филы: Гиллеев, Диманов и Памфилов. Но в эти филы здесь была включена только аристократия, считавшая себя потомками дорян; вся остальная масса населения считалась потомками ионийцев и в эти филы не входила. Клисфен образует из этого остального населения четвертую филу и дает ей название Архелаев, т. е. «владык народа», тогда как три аристократические филы он издевательски переименовывает в «свинятников», «поросятников» и «ослятников». Так как аристократия вела свои родословные от гомеровских героев и от аргосского героя Адраста, он запрещает декламацию гомеровских поэм и культ Адраста. Запрещает он также культ общедорического героя Геракла, заменяя его культом другого Геракла — критского бога.

И во внешних отношениях роль Клисфена была весьма значительной. Он сближается с знатным афинским родом Алкмеонидов и пытается вместе с этим родом приобрести влияние в Дельфийском святилище. Когда по постановлению пилейской амфиктионии Дельфы объявили войну соседнему городу Крисе, взыскивавшему пошлины с паломников, на помощь Дельфам и на защиту интересов международной торговли явились афинянин Алкмеон и Клисфен со своими войсками и флотом. Криса была разрушена. Несколько позже Клисфен выдал свою дочь Агаристу за сына Алкмеона, Мегакла.[99]

Мегарский Тиран Феаген, живший во второй половине VII в., также выступил против аристократии: он начал с того, что потребовал себе личную охрану, как впоследствии Писистрат; затем по данному им сигналу беднейшие граждане бросились на стада богачей, перерезали скот и разделили его между собой. По предположению Глотца, это произошло в момент жестокого голода, вследствие отсутствия подвоза хлеба (Мегара была страной неурожайной и своего хлеба здесь сеялось мало). Как мы увидим позже, Феаген пытался сделать своего зятя Килона Тираном в Афинах, но это ему не удалось.

Однако наиболее блестящим из Тиранов, и притом опиравшимся, по-видимому, на торгово-ремесленный класс, был самосский Тиран Поликрат. Самос достиг к концу VI в. блестящего расцвета; это видно по дошедшим до нас остаткам керамики, живописи и скульптуры. Самосскую керамику находят при раскопках в различных частях Греции (исключая лишь район Черного моря и Халкидики, куда самосцев не пускали милетяне и коринфяне) — именно на Родосе, Кипре, в Египте, Сицилии, Италии и Карфагене. Это свидетельствует о наличии широких торговых связей и сильного флота. Поликрат, захвативший власть в 537 г. при содействии афинского Тирана Писистрата и наксосского Тирана Лигдамида, еще более усиливает этот флот, пользуясь тем, что малоазиатские города были ослаблены после покорения Малой Азии Персией. Флот Поликрата господствует на море и наносит сокрушительные поражения милетянам и лесбосцам; враги Поликрата обвиняли его в пиратстве, но надо думать, что пиратские акты были направлены против государств, не пожелавших заключить с ним договор. Поликрат был в хороших отношениях с египетским фараоном Амасисом и киренским царем Аркесилаем II. Город Самос в правление Поликрата был одним из самых красивых, многолюдных и богатых городов Эллады. На базаре в Самосе можно было найти товары со всех концов греческого мира. Несмотря на наличие очень большого количества рабов, Поликрат организует общественные работы для свободного населения: он строит прекрасную гавань и длинный мол перед ней.

Архитектор Евпалин из Мегары строит первый в мировой истории туннель в 350 м длины, сохранившийся до нашего времени (этот туннель служил для водопровода). Храм Геры, построенный архитектором Рэком, с замечательными картинами художника Мандрокла, считался одним из чудес света. Дворец Поликрата также отличался неслыханной роскошью.

Ко двору Поликрата стекались знаменитые ученые (например, врач Демокед из Кротона) и поэты (Анакреонт из Теоса и Ивик из Регия). В то же время Поликрат боролся с аристократической партией. Аристократический философ Пифагор был изгнан из Самоса.[100]

По преданию, когда коринфский Тиран Кипсел пришел в Дельфийский храм, Пифия прорекла ему:

Такова была судьба не только коринфской Тирании. Тирания, как демократическая диктатура, была переходной властью, обеспечившей наилучшим образом свержение аристократии и расширение социальной базы греческого полиса, так как она шла под знаменем восстановления исконной «демократической» царской власти и, считаясь с косной психикой крестьянства, сумела объединить под своей властью и мелкое крестьянство, и наиболее передовые городские элементы. Однако, как только власть аристократии была сокрушена, городские элементы стали ощущать Тиранию как пережиток, мешающий развитию рабовладения, свободного торгового оборота и демократических учреждений. Блок городского торгового класса с мелким крестьянством стал ощущаться как противоестественный. По справедливому замечанию Эд. Мейера, для того, чтобы Коринф мог стать крупнейшим торговым центром, средоточием торговли с Западом и Востоком, чтобы его собственная продукция могла достичь пышного расцвета, необходимо было прежде всего уничтожить Тиранию. Лишь когда внутренние отношения стали устойчивыми и богатые торговцы и ремесленники получили власть в свои руки, Коринф занял свое позднейшее положение.

И в Афинах, и в Коринфе, и в других местах городской торгово-ремесленный класс приходит к власти только по свержении Тирании. Но Тирания, опирающаяся в значительной мере на мелкое крестьянство, продержалась бы, может быть, еще несколько десятилетий, так как в большинстве случаев она была свергнута не в результате партийной борьбы, а в результате интервенции. В начале VI в. спартанцам удалось окончательно превратить прежде свободное, а затем закабаленное беднейшее население в особый тип рабов — в илотов. Основной целью спартанцев стало удержание этих илотов в повиновении. Всякое демократическое государство, а тем более демократическое государство в Пелопоннесе, опирающееся на крестьян, освобожденных от кабалы, служило очагом заразы и увеличивало опасность восстания илотов. Поэтому лакедемоняне с особой энергией уничтожают и без того ослабевшие уже тирании в греческих городах.