Рейнольд молчал и задумчиво почесывал подбородок.

— Скажите, Кинаэль, а как можно заставить ифрита исполнять желания?

— О, это очень рискованный и трудоемкий обряд, сопряженный с жертвоприношением. Долго рассказывать.

— Вы торопитесь?

— Не слишком.

— Тогда расскажите, мне это весьма интересно. Поймите меня правильно, у меня дома скрывается такая опасная сущность, а я даже ничего о ней не знаю.

— Что ж, хорошо. Для того чтобы подчинить ифрита, его, во-первых, нужно освободить. Это сможет сделать только опытная чародейка, безошибочно прочитав заклинание на древнем языке и, принеся в жертву человеческую жизнь. Если все сделано правильно, то ифрит разорвет сдерживающие его оковы, вырвется из предмета, в котором заперт, и буквально на секунду задержится в нашем мире, перед тем, как вернуться в свой. В этот момент чародейка должна его поймать и удержать. Но это трудно, так как ифриты очень сильны, горды и упрямы. Чародейка должна будет поместить ифрита в магический купол и мучить его. Она должна подавить его волю, и тогда он сам скажет, что готов выполнять желания взамен на свободу.

— Хм. Интересно. А что будет, если чародейка не успеет его поймать или не удержит, когда уже поймала?

— Если не успеет, то ифрит просто вернется в свой мир. Навсегда. Если не удержит, то все обернется гораздо худшими последствиями для всех, кто находится рядом с местом обряда.

— Какими?

— Это не описать словами, мастер Рейнольд.

Они замолчали.

«Столько лет… я тратил унаследованное от отца состояние на всех этих никчемных наемников, частных детективов и прочих бесполезных людей, расхваливающих свой мнимый профессионализм. И ни один! Ни один из этих лжецов даже не был близок к тому, чтобы найти убийцу моего отца. Я израсходовал все свои деньги, распродал почти все драгоценности и не продвинулся в поисках ни на дюйм. А решение, оказывается, было прямо под носом. Скрытое… Заточенное… Немыслимым чудом долежавшее в этих стенах до прихода чародейки. Ифрит — вот кто мне нужен. Где же ты была раньше, Кинаэль?»

— Вы же понимаете, что после вашего рассказа, я не могу дать вам то, о чем вы просите. Ни за какие деньги, — сказал он.

— Но вы даже не знаете, сколько я собираюсь предложить.

— Можете не утруждать себя, озвучивая цифры, я все равно откажусь.

Тон юноши возражений не терпел. А Кинаэль была слишком горда, чтобы упрашивать.

— Что ж, тогда счастливо вам оставаться, Рейнольд, в вашем без пяти минут арестованном доме. Удачи вам и мягкого приземления, когда вас вышвырнут из собственного жилища.

Но не успела чародейка выйти из кабинета, как Рейнольд снова с ней заговорил:

— Не спешите уходить, Кинаэль. У меня есть к вам встречное предложение. Сумма моих долгов составляет ровно половину стоимости моего дома. Я все равно буду вынужден его продать, чтобы рассчитаться. И тогда я потрачу половину выручки на кредиторов, а вторую половину с большим удовольствием отдам вам. При условии, что вы подчините для меня ифрита.

Кинаэль знала, что обряд, о котором она рассказала Рейнольду, запрещен в королевстве, так как для него необходимо принести в жертву человеческую жизнь. Если она проведет его, и об этом станет известно, то понесет жестокое наказание. Но Рейнольд, даже по примерным подсчетам, предлагал слишком большую сумму, чтобы не пойти на риск. Принципы некоторых людей всегда можно оспорить ценой. И свою цену рыжеволосая Кинаэль знала прекрасно, иначе бы она не стала одной из самых богатых чародеек Ригерхейма.

— Как я уже сказала, мастер Рейнольд, для обряда нужно будет принести кого-то в жертву. У вас есть кандидатура для этого?

В глазах Рейнольда Килбери блеснули гневные искорки.

— Есть. — ответил он.

«Та, которую я никогда не прощу».

***

Дом удалось продать достаточно быстро. Рейнольд уже получил за него деньги, но все еще не съехал: на сбор вещей ему была дана неделя.

Он сидел в своем кабинете и задумчиво разглядывал крупный драгоценный камень, который держал в руке. Черный сапфир.

Рейнольд был образованным юношей. В частности, он потратил много времени на изучение свойств минералов. И, конечно же, он знал, что столь редкий для сапфира черный цвет объясняется особенностями состава этого дорогостоящего изделия. Разумный довод. Когда не смотришь на камень так пристально, как делал это Рейнольд.

Он был заворожен. Он не мог оторвать глаз от предмета, в котором искал надежду и видел не просто драгоценность. Внутри камня была целая вселенная. Рейнольду казалось, что он видит черный, как уголь, космос и мириады звезд в нем. И он ощущал что-то необъяснимое. Чувствовал, что нечто тоже смотрит на него из этого космоса. Смотрит и ненавидит. За свой плен. За свою беспомощность. За все. Нечто гордое, темное и сильное. Нечто злое.

В те минуты Рейнольд понял: сапфир, который он держит в руке, является черным совсем не из-за уникальности химической структуры. Он черный, потому что в нем скрывается черная душа.

«И как я раньше этого не замечал?»

Он услышал, как кто-то поднимается по лестнице. Он всегда слышал, когда по ней кто-то шел, ведь однажды заставил свою служанку убрать из дома все ковры, чтобы звук шагов был достаточно громким. А еще заменить петли на дверях. Поставить те, которые скрипят.

Кинаэль вошла в кабинет.

— Мастер Рейнольд, вы готовы?

Он посмотрел на противоположный конец комнаты, где к стулу была привязана Марта, с воткнутым в рот кляпом.

— Готов.

Он передал сапфир чародейке. Она, в свою очередь, в круговом порядке расставила на полу свечи, после чего аккурат в центр импровизированного круга положила драгоценность. Затем по очереди зажгла свечи.

— До того, как я закончу читать заклинание, вы должны убить Марту. И самое главное: молчите.

Рейнольд снова посмотрел на свою служанку. Она плакала, мычала, неспособная членораздельно говорить из-за кляпа, и пыталась вырваться. Тщетно.

«Я до сих пор не знаю, почему ты не закричала, когда убийца зашел в наш дом. До сих пор не знаю, была ли заодно с этим человеком или нет. Но теперь поздно спрашивать. В любом случае, ты виновата не меньше него в смерти отца. И заплатишь за это».

Внимание Рейнольда снова привлекла Кинаэль. Она, стоя лицом к кругу из свечей, являющихся единственным источником света в комнате, начала читать заклинание, на каком-то жутком, корявом, непроизносимом языке. Рейнольд не мог разобрать ни слова: речь чародейки полностью состояла из смеси шипящих и рычащих звуков, абсолютно чуждых человеческому слуху и трудных для повторения.

Пламя на свечах разгоралось все сильней и мистическим образом становилось выше с каждым произнесенным Кинаэль словом. Огни уже превышали в высоту сами свечи, когда Рейнольд оторвал от них, наконец, взгляд. Он не знал, насколько долгим является заклинание, произносимое чародейкой. Поэтому ему нужно было спешить.

Он совершил свое первое убийство так, будто это было для него привычным делом — хладнокровно и с хирургической точностью. Лезвие кинжала попало точно в сердце, и Марта перестала дергаться в безуспешных попытках вырваться. И навсегда замолчала.

Рейнольд снова посмотрел на круг. Огни свечей стали синими. Чародейка все не умолкала.

Вдруг в кабинете раздался хохот. Нечеловеческий, громкий, дикий. Мебель начала двигаться, а стены дрожать. Рейнольд испуганно таращил глаза. Кинаэль не унималась, и ее голос становился с каждой секундой громче: она будто пыталась перекричать неведомый смех.

Иссиня-черная вспышка в центре круга, отдаленно напоминавшая человеческое лицо. Рейнольд видел ее ровно одно секунду, после чего она начала стремительно сжиматься, будто намереваясь исчезнуть.

Но Кинаэль не дала ифриту вернуться в свой мир. Она взмахнула руками и снова произнесла какое-то заклинание, на этот раз совсем короткое. Прозрачный темно-оранжевый пузырь, дрожа и пуская рябь по своей поверхности, накрыл вдруг потустороннее существо, и то резко перестало сжиматься. А через мгновение снова приняло изначальный размер. Оно напоминало темно-синее облако, постоянно меняющее форму, а посередине этого облака было расплывчатое черное пятно, похожее на физиономию человека. Очень злого и некрасивого человека с большими и острыми ушами.