— Нам, так сказать, ознакомиться нужно.

— Так бери, раз нужно.

«Как будто ты читать умеешь».

Тот дружинник, который звался Редриком, взял грамоту, развернул и принялся с серьезным видом ее разглядывать.

— Грамота у вас, значится, с печатями. Настоящая, так сказать.

— Само собой, она настоящая, — солгал Зоран.

— Так-то оно так, конечно. Но только вот в Ярре не дозволено гостям корчмарю угрожать. Будь ты хоть детектив, хоть рыцарь, хоть еще кто. Проследуем, значит, с тобой к старосте. Для беседы. Он и грамоту твою повнимательней посмотрит, и про вежливость напомнить, так сказать, не забудет.

Зоран зевнул.

— Ну пойдем, поговорим с твоим старостой о вежливости.

«И гостеприимстве».

Пока они шли по деревне к неприметному маленькому домику, Зоран разглядывал местных жителей и с каждым шагом все больше убеждался, что во всем селении не было ни одного человека, который рад был чужаку. Даже попросту равнодушных не нашлось; все прохожие смотрели на него с выраженной неприязнью. Зоран никогда не понимал этой черты жителей глухих деревень и старался избегать подобных селений во время своих странствий. Но в этот раз он настолько проголодался в пути, что просто не смог отказать себе в походе до корчмы, а находящаяся в Ярре являлась ближайшей в округе. Теперь он жалел о принятом решении, которое обернулось ему не утолением голода, а неудобствами и потерей времени.

Дверь сильно скрипнула, и они вошли в дом, который оказался не жилым помещением, а чем-то вроде кабинета, только весьма скромно обставленного: деревянный прямоугольный стол и два стула друг напротив друга, а также скамейка, примыкающая к противоположной входу стене.

— Меч и остальные вещи, так сказать, на лавку надобно положить, — сказал Редрик.

Зоран недовольно усмехнулся над принятыми стражникам мерами предосторожности, но все же сложил свои вещи на скамейку: покоящийся в ножнах меч, засапожный кинжал, амулет в виде скрещенных черных крыльев, небольшой мешочек с монетами, огниво, флягу и грамоту странствующего детектива.

— Я пошел за старостой, — впервые за все это время заговорил Клиф.

Однако за спинами повернутых к скамейке дружинников и Зорана уже кто-то стоял. И этот кто-то заговорил так же неожиданно, как и появился:

— Не утруждайся. А теперь оставьте нас с детективом наедине, — голос был странным и отталкивающим. Напоминал игру скрипки в неумелых руках.

Зоран недоуменно сдвинул брови, затрудняясь взять в толк, как умудрился не услышать приход незнакомца, который, очевидно, и был старостой деревушки.

Троица развернулась на голос.

Внешность старика оказалась причудливой и пугающей. Он был низкого роста, бледным, худым и очень горбатым мужчиной, одетым в черную свободную одежду, похожую на монашескую робу, длинные рукава которой полностью скрывали его руки. Волосы его, длинные и седые, слиплись и грязными непричесанными локонами ниспадали на лицо. Глаза старика были большими, причем черные, как ночь, зрачки занимали большую их часть. Но особенно поражал его рот: невероятно длинный, он казался на фоне острых подбородка и носа, а также впалых щек абсолютно неуместным.

Зорану на секунду показалось, что глаза дружинников сделались пустыми, когда они посмотрели на старосту так, словно не узнают его.

Но почти сразу они опомнились, и Редрик произнес:

— Ну, мы, значится, пошли.

Дверь снова издала дикий скрежет, когда они, уходя, закрыли ее за собой.

— Мое имя Гастрод. Я — староста.

— Зоран. Странствующий детектив.

Гастрод улыбнулся неприятной длинной улыбкой, которая заняла чуть ли не половину его бледного лица.

— Почему вы здесь, Зоран? — голос его звучал не просто неприятно, а по-настоящему раздражающе. Будто режущий слух металлический шорох слился воедино с жужжанием у виска настырнейшего из комаров.

— Меня пригласили сюда непонятно зачем любезные Редрик и Клиф. А им, в свою очередь, порекомендовал меня ваш гостеприимный корчмарь Валдис.

Гастрод все улыбался. При этом его похожие на огромные черные жемчужины глаза были неподвижны и абсолютно непроницаемы. Зоран заметил, что старик еще ни разу не моргнул.

— Вы здесь, потому что я очень хотел вас видеть. Я заметил вас на подступах к Ярре и сразу понял, что такой человек, как вы… а точнее, именно вы можете мне помочь.

Зоран насторожился, ощутив в словах таинственного собеседника нечто, похожее на издевку.

— И чем же может быть полезен скромный странствующий детектив в глухой деревне, где все проблемы решаются жителями самостоятельно?

— Странствующий детектив — ничем.

Настороженность Зорана возросла. А Гастрод продолжил, обратив взор на лежащий на лавочке амулет:

— Ведь если я правильно понимаю, в Кун Руммуне еще не открыли факультет по подготовке детективов?

Услышав последнюю фразу, наемный убийца вплотную подошел к старику и, нависнув над ним словно черный монумент, сквозь зубы проговорил:

— Откуда ты знаешь?

— Я прожил долгую жизнь, мастер-ворон. Мне известно очень многое об очень многих вещах. И уж историю Ригерхейма я знаю достаточно хорошо. Подлинную историю, а не ту, которую напыщенные аристократы рассказывают друг другу в своих университетах.

— Кто ты? — во взгляде Зорана одновременно читались угроза и задумчивость. Он будто взвешивал: стоит сворачивать болтливому старику шею или не стоит. Но это не произвело на Гастрода никакого эффекта, он продолжал улыбаться.

— Я просто староста, мастер-ворон, и мне просто нужна твоя помощь. Крайне необходимо, чтобы ты отомстил кое-кому, иначе ни деревня наша, ни моя бедная старая душа не обретут покоя. Ну чего ты напыжился как разъяренная жаба? Не переживай: я никому не скажу, кто ты на самом деле.

— С чего ты взял, что я буду тебе помогать?

— Я стар и мудр. Мне видно, какой ты человек. Видна твоя верность собственным принципам. Я чувствую пропитавшую тебя убежденность в том, что все слабые и затравленные должны быть отомщены, а Ярра — это место, где как раз живут такие люди. Это твой покорный слуга. Это другие жители деревни. Все мы. Нашего хорошего друга, местного лесника Йохана убили. Просто так, из развлечения. Совершил эту гнусность жестокий зажравшийся бессердечный выродок. Он разорвал бедного Йохана на куски и с тех пор изгнан из деревни. Он прячется в лесу. Он сильный. Все в деревне его боятся, потому что он будет убивать снова. Отомсти за Йохана. Предотврати дальнейшие смерти. И получишь золотых монет в два раза больше, чем в твоем мешочке серебряных.

Гастрод достал из кармана увесистый кошель и слегка подкинул его вверх, после чего тот, бряцнув, тяжело упал в его костлявую ладонь.

В те времена Зорана не приходилось долго упрашивать: он являл собой образец истинного убийцы Скалы Воронов и действительно верил, что за кровь можно расплатиться лишь кровью.

А еще — звонкая монета никогда не бывает лишней, особенно, когда она не одинока.

— Ты сказал, что мерзавец изгнан, значит, он жил здесь. Как его зовут?

— Граф Рудольф ван Пацифор.

— Граф? В этом захолустье жил граф? — удивился Зоран.

— Да. В усадьбе на окраине деревни. Не удивляйся, мастер-ворон, Рудольфу запретили жить в крупных городах из-за его редкой болезни, ликантропии.

— Так он вервольф?

— Не просто вервольф, а самый настоящий безумец и садист. Дело в том, что Рудольфа не казнили в Эйзенбурге, где он жил раньше, по одной простой причине: форма ликантропии, которой он страдает, весьма… специфична. Он может контролировать свои превращения, а также свое сознание во время этих превращений. В обличье волка он сохраняет человеческий рассудок и нападает только тогда, когда сам этого хочет, а не по зову инстинктов. Признав опасным только лишь потенциально, власти депортировали его из Эйзенбурга, сохранив за ним титул, и предоставили право жить в ранее заброшенной усадьбе здесь, в Ярре.

— И он стал нападать? Обозлился на мир из-за изгнания? Поэтому дал волю зверю внутри себя?