— Что с твоим глазом?

— На меня напал волк.

Она наклонилась к его уху и едва слышно сказала:

— Я буду ждать тебя у ворот Ланта. Мне нужно спровадить этого графа.

Зоран ответил также тихо:

— Ты обманешь меня?

— Нет, Зоран, не обману.

***

Он шел по лесной тропинке очень быстро, так как ему не терпелось остаться с ней наедине. Им нужно было о многом поговорить. И не только поговорить.

Зоран надеялся, что, даже если она решит не дожидаться его и сбежать, он сможет быстро найти ее по горячему следу. И какова же была его радость, когда, приближаясь к воротам Ланта, он увидел, что чародейка все-таки ждет.

Белокожая и беловолосая, с чарующей фигурой, одетая в рубинового цвета платье, она казалась воистину роковой женщиной. Когда Зоран подошел к ней, она улыбнулась ему той самой улыбкой, которой покорила мастера-ворона два года тому назад.

Как и во время знакомства, он протянул чародейке свежую алую розу, которую перед уходом сорвал на Лысой горе.

— Похоже, ты славишься не только упрямством, но и постоянством, — сказала Адела, приняв цветок. — Спасибо, Зоран. Розы — это мои любимые цветы, и мне приятно, что ты сам об этом догадался.

— А мне приятно, что я обнаружил здесь тебя, а не какую-нибудь записку.

— Зоран, ну не ворчи. Тебе это не идет. Пойдем лучше прогуляемся по городу.

***

Карнавальная неделя в Ланте еще не закончилась, и из любой точки города были видны красочные фейерверки. По вымощенным брусчаткой центральным улицам гуляли компании разодетых во все цвета радуги людей, кто-то пел песни, кто-то хохотал, кто-то, восхищенно вздыхая, смотрел на ночное небо, идеальную черноту которого нарушали только ослепительной яркости взрывы. Влюбленные пары, держась в стороне от основного людского потока, целовались и шептали друг другу разные ласковые вещи.

В эти ночи в Ланте спать было не принято. Город вина и огней наполнял сердца праздником и требовал от жителей и гостей лишь одного — не прекращать веселиться и предаваться любым формам удовольствий.

Зоран и Адела стояли на мосту и наблюдали с него за карнавальной площадью, периодически переводя взгляд на разрываемое фейерверками бесконечное черное полотно, усеянное редкими звездами.

— Нам нужно поменять эту тенденцию, Ада.

— Какую?

— Видеться только в карнавальную неделю.

— Почему? Очень хорошая тенденция, как по мне. Тем более ты весьма консервативен, насколько я успела понять.

— Хм. Нет, я вовсе не консервативен. Ты поймешь это, когда узнаешь меня получше.

Зоран взял Аделу за руку. Она не воспротивилась этому, и они продолжили прогуливаться по улицам Ланта.

— А если я не хочу узнавать тебя получше?

— Не вижу причин, по которым этого можно не хотеть.

— Ты слишком неуступчивый. Вот я просила тебя не искать встречи со мной? Просила. А ты все равно взял и начал искать. Проигнорировал мою просьбу.

— Согласен. Но это можно расценивать и как плюс. Я поставил себе цель отыскать тебя и отыскал, хоть это и было весьма и весьма трудно. Значит, я умею доводить дело до конца.

— Да, когда тебя об этом не просят. То есть правильней было бы сказать: «умею делать назло».

— Я разозлил тебя?

— Немного.

— Но ведь и порадовал? Мне кажется, ты любишь сюрпризы.

Адела наградила собеседника хитрым игривым взглядом:

— Не напрашивайся на комплимент, Зоран. А Тэя у меня еще получит за то, что привела тебя.

— Или ты скажешь ей спасибо.

Она улыбнулась:

— Возможно. Но сначала она все равно получит.

Адела принялась молча разглядывать подаренную розу, а Зоран в это время не сводил глаз с самой чародейки. Наемный убийца до сих пор не мог понять, что такого женщины находят в цветах, и как эти растения умудряются превращать даже самых холодных женщин в теплых, нежных и эмоциональных. Подумаешь, лепестки. Подумаешь, шипы. Подумаешь, аромат.

— Почему ты ушла тогда? — вдруг начал Зоран о наболевшем.

— Я же все объяснила в письме.

— Выбранные тобой формулировки ничего мне не объяснили, а только запутали.

— Давай не будем сейчас об этом, ладно?

— Хорошо. Сейчас не будем.

— Расскажи лучше, чем ты занимался эти два года.

— Это долгая история. Но, если коротко, то я ушел из Ордена. Вот и весь мой консерватизм, как ты выразилась.

Адела выглядела изумленной.

— Как ушел? Просто взял и ушел? Так не бывает.

— Я и сам думал, что не бывает, но все же мне удалось уйти. Не могу сказать, что я в безопасности после этого, но все же.

— За тобой теперь охотятся, я правильно понимаю?

— Да. Вполне допускаю, что жить мне осталось недолго, — на этих словах Зоран непринужденно улыбнулся. Так, словно говорил о погоде, а не о собственной возможной кончине.

Адела не подала виду, но ее ранили эти слова. Она представила на секунду, что никогда больше не увидит этого мужчину, не почувствует прикосновений его теплых ладоней, и ей стало страшно. Больше всего в этой жизни она не хотела чувствовать боязнь потерять кого-то, и неведомо почему этим кем-то оказался Зоран из Норэграда.

— Почему ты покинул Орден? — спросила она.

— Конрат оспорил принципы, по которым мы всегда жили и убивали. Перечеркнул последнее оправдание нашим действиям. Попросту говоря, продался сильным мира сего и не собирается больше вставать на сторону слабых. Остальные братья его поддержали в этом, а я не захотел. Теперь я — изгой.

— Надо же. Андерс, между прочим, говорил, что у него имеются плохие предчувствия насчет Ордена. И, если ты помнишь, когда я тайно находилась в вашей крепости, он также поведал мне, что видит тебя следующим магистром.

— Да, я помню. У старика иногда резко обострялось чувство юмора, и шутки в эти минуты из него так и сыпались. Тебе посчастливилось услышать одну из них, причем самую глупую. Единственным претендентом на звание магистра всегда был Конрат. Он старший по возрасту. Самый усидчивый. Прирожденный лидер к тому же. Андерс никогда бы не унизил Конрата, назначив вместо себя кого-то кроме него.

— Андерс просто не успел высказать свою волю.

Они замолчали на некоторое время. И безмолвие оказалось для Зорана благословенным: ему уже не нужно было вспоминать о проклятом Ордене, о братьях, которых предал, о покойных магистрах и живых королях. Здесь и сейчас для него существовала лишь Адела. И Зоран наслаждался каждой минутой, проведенной с ней, каждым ее жестом, ароматом духов, прикосновением к ладони, которую не выпускал из своей. Он прервал молчание:

— Я счастлив, что вновь встретил тебя, Адела.

«Как знать, может, это наша последняя встреча».

Она улыбнулась ему нежно и искренне.

— Это взаимно, Зоран. Я снимаю дом неподалеку, пойдем туда, а то я замерзла.

— Пойдем.

***

«Это было потрясающе. Но в этот раз я не позволю себе уснуть».

Они лежали на огромной роскошной кровати, укрывшись под одеялом и отдыхая после нескольких очень бурных часов. Он обнимал ее так, что Адела понимала — Зоран никому и никогда ее не отдаст. Он смотрел прямо в ее голубые глаза, и она отвечала тем же. Он не хотел ничего говорить. Хотел просто смотреть и ловить каждое мгновение.

Но чародейка прервала сладкое молчание:

— Ты хотел узнать, почему я ушла, мой Зоран.

— Да. И еще я хочу, чтобы ты не делала так больше.

Адела вздохнула.

— Это трудно объяснить обычному смертному. На детей, у которых обнаружился дар к магии, в случае, если они решили его развивать, в магических университетах накладывают очень мощные чары, позволяющие жить по несколько сотен лет. Это делается из-за того, что для хотя бы базового освоения магических техник и практик человеку необходимо потратить от шестидесяти до семидесяти лет жизни. К этому времени чародей будет уже при смерти, если на него не наложить заклятие, тормозящее процессы старения. Поначалу кажется, что это благословение, но на самом деле это проклятие, Зоран. Мы стараемся не влюбляться и никогда не заводим детей, потому что не хотим видеть, как близкие стареют и умирают раньше нас. Я думала, у меня броня на сердце. Но в прошлый раз ты сильно ее помял, и я решила уйти, чтобы потом не было хуже.