Путь Габриэля лежал к заброшенной избе на окраине леса, и Вилма знала это. Она сможет найти этот деревянный домик, даже когда сын скроется в чаще. И попытается остановить то, что будет там происходить.

«Уже близко… я никому не позволю отнимать жизнь у моего сына».

Вилма шла по лесу быстро, но старалась при этом наступать так, чтобы сухие ветки не хрустели под ногами. Те, кто будут в избе, не должны услышать ее приближения.

***

— Габи, Габи… я уже заждался тебя. Думал, что потерял своего лучшего клиента. — Неприятный тощий мужчина среднего роста ехидно улыбнулся вошедшему в избу молодому человеку, продемонстрировав свои гнилые зубы.

— Не время шутить, Яско. Доставай «иней», я сейчас с ума сойду, — глаза Габриэля бегали. Если бы не эта отталкивающая привычка, внешность парня можно было назвать приятной.

Яско отрицательно помотал головой, цокая при этом языком:

— Нет, нет, нет… Сначала деньги, мой дорогой Габи, а только потом порция радости для тебя.

Габриэль начал судорожно ощупывать свои карманы, позабыв, куда именно он положил деньги. Однако через короткое время он нашел заветный мешочек с талерами, после чего достал его и протянул Яско.

— Вот… Считай быстрее и давай сюда мой «иней».

— Какой же ты умница, Габи, — барыга протянул руку, чтобы забрать причитающиеся ему деньги, как вдруг дверь в избу со скрипом отворилась, и внутрь вошла женщина.

Габриель и Яско уставились на незваную гостью.

— Убери руки от моего сына.

— Мама?

Яско улыбнулся и подошел к вошедшей в заброшенный дом Вилме.

— Так вы, значит, матушка моего дорогого Габи? Приятно, приятно. Мы уже заканчиваем, так что не беспокойтесь, скоро я покину это уютное место. А пока советую вам подождать сына снаружи. Я проделал длинный путь в интересах Габи, и мы с ним, поверьте, сами разберемся. Ты же взрослый мальчик, а, Габи?

По окончании своей речи Яско перевел взор с лица Вилмы на ее руки и заметил, что в одной из них незваная гостья сжимает нож. Лицо ее при этом выражало злобу и решительность. Наркоторговец испугался.

— Ах ты, сука! — с этими словами Яско со всей силы ударил Вилму по лицу, отчего женщина упала и выронила нож. Габриэль при этом стоял как вкопанный. Его зависимость была настолько сильной, что он даже не мог решить, чью сторону в этой неравной драке ему занять: наркотики уже давно стали значить для него не меньше, чем собственная мать, если не больше.

От удара Вилма не потеряла сознание, но голова ее все же закружилась, и она никак не могла сориентироваться, в какой стороне от нее упал нож. Тем временем Яско за ним наклонился.

«Еще пара секунд, и нам с Габи никто не будет мешать».

Несчастная женщина поднималась с пола, опираясь на стену. А наркоторговец уже стоял у нее за спиной, сжимая в руке смертоносную сталь.

Яско отвел руку назад для удара ножом в спину.

«Во что же я превратился? Это же — моя мать. Единственный человек в этом мире, кому я нужен. Она карабкается по этой стене, готовая умереть за меня! А если умрет? Что тогда? Что я буду делать после этого? Пора заканчивать это безумие».

— Нет! — крикнул Габриэль и одновременно с этим мощным толчком сбил с ног Яско, отчего уже тот выронил нож из рук. Затем принявший сторону своей матери парень сел поваленному мерзавцу на грудь и начал вколачивать свои кулаки в его физиономию.

— Ты… не посмеешь… ее… тронуть! — приговаривал он, нанося удары.

Яско кое-как смог закрыть лицо руками, но все равно Габриэлю удавалось причинять ему ущерб даже через блок. Через минуту такого избиения Габриэль решил сжалиться над поверженным и не сопротивляющимся преступником и, вставая, произнес:

— Не смей искать меня, Яско. С инеем покончено.

Обернувшись, Габриэль встретился глазами со своей матерью. Затем посмотрел на ее руки и увидел, как она сжимает нож.

— Мы не будем этого делать, мама. Мы лучше, чем он. Пойдем отсюда.

«Я больше никогда не причиню тебе той боли, через которую ты прошла».

— Пойдем, сын, — в этот раз она действительно ему поверила, и они направились к выходу. Переступая через порог, Габриэль и Вилма услышали, как сквозь свой противный смех Яско говорит им в спину:

— Ты еще сам приползешь, Габи, хе-хе. Будешь ползать на коленях и упрашивать меня продать тебе дозу! Никто еще не бросал принимать «иней»! Никто! А особенно мой «иней», Габи, хе-хе! Но я прощу тебя, мальчик, прощу.

Идущая слева от Габриэля Вилма, посмотрела своему сыну в лицо, когда тот буркнул себе под нос:

— Значит, я буду первым, кто бросил.

Впервые за многие годы несчастной женщине стало немного легче на сердце. В этот раз слова сына были похожи на правду. Он произнес:

— Прости меня, мама. Прости за все, — слезы наворачивались ему на глаза. — Я больше никогда не заставлю тебя волноваться.

Глаза Вилмы тоже были на мокром месте:

— Я верю, сынок, верю.

***

Мир заполнился яркими красками, будто его целиком облили акварелью. Однако темные тона почти отсутствовали в этом буйстве, а там где они все-таки были — не казались злыми и отталкивающими.

Через реку гигантским обручем перевалилась ослепительно-цветастая радуга. Из опушки леса доносилось пение птиц. Их многоголосье напоминало журчащий ручей, вселяло в душу оптимизм и призывало ее распуститься подобно цветку по весне. Он почувствовал, как улыбка… Нет, не просто улыбка, а самое настоящее воплощение радости и искренности, осветило его лицо. Лицо единственного созерцателя и слушателя этого сказочно прекрасного мира.

Проблем не было. Здесь не может быть никаких проблем. Здесь нет места злу, алчности и жестокости. Только добро и любовь, переполняющие птиц, зверей, реку, радугу, лес и даже листочки на деревьях.

С небольшого зеленого холмика клубком покатился крохотный зверек, похожий на енота. При этом он издавал звуки, которые можно было принять за смех. Он остановился прямо у ног наблюдателя, и приветливо подмигнул ему, когда встал на лапы. Хороший. Затем он побежал в сторону реки.

С берега навстречу еноту потопал единорог, белоснежный и величавый. Его хвост и рог искрились на солнце, словно были обсыпаны бриллиантовым порошком, а на морде сияла полумесяцем теплая улыбка. О да! В этом месте даже кони улыбаются! Стоит ли удивляться, что на это способен и единорог?

Они встретились. Два странных друга, енот и единорог, радовались так, как это умеют делать только животные — не сдерживая эмоций, без тени фальши, столь присущей людям. Белый красавец наклонил голову к своему крохотному пушистому дружку, а тот начал тереться об его рог. Затем енот плюхнулся на бок и принялся забавляться с этим рогом, обхватывая всеми четырьмя лапками. Ни дать, ни взять — кот, дорвавшийся до игрушки.

Наблюдатель вдыхал наполненный жизнью воздух и с умилением следил за милой игрой здешних зверей. А иногда, когда енот вытворял какое-нибудь наиболее смешное чудачество, хохотал. И птицы, кажется, вторили ему.

Блаженство, беспечность и счастье. Вокруг и внутри него самого.

***

Смутная тревога овладела им неожиданно. Он почувствовал, что происходит странная вещь, однако не мог понять, какая именно. Осознание пришло, когда он перевел взор на небо: синие и голубые краски начали медленно темнеть, плавиться и сползать вниз, будто поддались невидимому пламени свечи. Он нахмурился, закрыл глаза, потряс головой и снова посмотрел на небо. Синь в некоторых местах была теперь близка к черноте и растаяла еще больше, а процесс таяния ускорился.

С нарастающим волнением он устремил взгляд теперь на животных. Те продолжали играть, как ни в чем не бывало. И он уже хотел снова вернуться к наблюдению за небом, как вдруг заметил в единороге кое-что странное.

Глазницы последнего были пусты, из них глядел мрак бездны. А улыбка превратилась в оскал убийцы.

Единорог на мгновение оторвался от игры с енотом и встретил взгляд человека своим. И подмигнул. Совсем не так по-доброму, как чуть ранее это сделал милый пушистый зверек.