За нахождение на гауптвахте лишают оклада на время наказания, тормозят присвоение очередных званий, лишают премиальных выплат. Это тоже может показаться легким бременем, но это не так.

Разумным на борту этого корабля есть что терять. Даже клонам, немалая часть из которых ничуть не отличается от людей, а потому знает куда потратить свои накопления, мечтает о повышении и так далее.

Но в камере с номером семь находился тот разумный, которому плевать на все это.

Ровно настолько, насколько и мне нет дела до того, что с ней станет после того, как закончится допрос.

— Можете делать со мной все, что хотите, но я не скажу вам ничего, — произнесла «Стервятник» сразу же, как только я пересек порог ее камеры. — Меня не сломать, не развязать мне язык. К пыткам и боли я привычна.

Подполковник Тиерс и командир службы безопасности корабля, ведающие допросом этой девицы молча подтвердили сказанное. Даже дроид-дознаватель, владеющий знаниями о всех видах пыток этой галактики, и тот оказался бессилен. Мы не получили ничего.

— Вижу, вы не удивлены тем, что видите, — подметил я, садясь на стул напротив нее.

Клон удерживалась цепями и шоковыми наручниками, но по ее виду можно сделать вывод, что она и не собирается сбегать.

— Клонов в наше время изготавливают так же быстро, как и пищевые автоматы, — произнесла она. — Ваша игра не пройдет. Вы будете уничтожены и брошены под ноги моего командира.

Любопытно. Считает меня клоном?

Прекрасно.

— И как же Кронал, он же Блэкхоул, он же Шеоуспаун, он же Перек, намерен сделать это? — поинтересовался я.

Если ее и удивило знание всех псевдонимов Пророка, то она даже виду не подала.

— Узнаете, когда придет время, — пообещала она. — И вы все будете страдать так, как не страдали в своей жизни.

— Я бы не был категоричен так на вашем месте, — она просто не находилась в ситуации, когда сразу две опаснейшие женщины узнавали, что у них есть кое-кто общий. С примерно одинаковыми стартовыми позициями.

— Так может поменяемся? — нахально улыбнулась она.

— Не думаю, что цепи и наручники подойдут к моему кителю, — возразил я, бросив взгляд на стены камеры. В соседних помещениях расположены клетки с йсаламири таким образом, чтобы внутри этой камеры не было ни единого уголка, где могла бы действовать Сила. — Вам известно об импланте с ядом, внедренном в ваш мозг?

— Мне наплевать, — ответила она.

— И вас не интересует судьба вашего донора? — полюбопытствовал я.

— Ответ тот же.

— И даже собственная судьба не заботит?

— Добавить нечего.

— Понимаю, — кивнул я, сделав жест Тиерсу. Полковник направился к выходу, чтобы позвать других гвардейцев и доставить реквизит. — Скажите, вы знаете что такое безумие?

— Философия мне тоже не интересна, — рассмеялась она. Собственно, с учетом того, что с ней делали дознаватели, немудрено, что «Стервятник» даже пошевелиться боится. Наверняка есть предел и ее боли.

— В таком случае, я буду озвучивать свои мысли вслух, — за моей спиной распахнулась переборка и внутрь зашли три гвардейца, несущие многофункциональное кресло с креплениями для туловища и конечностей. А так же конструкцию для удержания бака, сам бак и дополнительные приспособления для фиксации. — Орун Ва создал вас и таких же как вы совершенными, по его словам. Как великолепный генетик он поработал, чтобы у Тайбера Занна были на вооружении лучшие коммандос из всех. Конечно, он не знал, что Занн всего лишь марионетка…

— Избавьте меня от ваших проповедей, — сказала «Стервятник», глядя на то, как размещают оборудование. — Вам проще меня пристрелить, чем тратить свое время.

— Да, своей жизнью вы не дорожите так же, как и целостностью своего тела, — кивнул я. — Особенности программирования. Но кое-что запрограммировать невозможно. Пока, во всяком случае.

— Например?

— Скоро узнаете, — заверил я.

Меж тем гвардейцы прикрутили к полу новое кресло, после чего отстегнули от наручников женщину и поволокли ее туда, где она проведет следующие свои часы жизни.

— Решили пытать меня водой снова? — рассмеялась она, увидев, что после того, как ее закрепили на кресле, в бак, что расположился над ее головой, начали заливать воду. Прямиком из лейки душа, вмонтированного в пятиметровый потолок. Требования гигиены, ни дать ни взять. Раз в определенный период душ включался, чтобы заключенный мог поддерживать себя в чистоте. — Не сработало предыдущие три раза, не сработает и сейчас.

— Напротив, — заверил я. — Законы физики можно, но сложно обмануть. Как и тот факт, что вода — лучший в мире растворитель.

— И что это значит? — спросила она, когда один из гвардейцев, достав из-под плаща машинку для стрижки волос, принялся сбривать ее золотистые пряди. — Решили обрить меня?

— А вы наблюдательны, — похвалил я. — Надеюсь, вы заметили, что в этой камере герметичные стены?

— И что с того? В полу есть отверстия, да и в санузле тоже…

— Уже нет, — заверил я, наблюдая как на ее шею и голову надевают специальный воротник, удерживающий голову в одном положении. В нужном положении, если на то пошло. А распорки, тянущиеся к краю кресла, дополнительно блокировали возможность двигать шеей. Полная иммобилизация. — Все, что сюда попадет, останется здесь.

— Не улавливаю ваших намеков, — призналась она, когда на ее голову начали падать капли ледяной воды. — С душем у вас тоже проблемы?

— Отнюдь, — заметил я. — Если вы так наблюдательны, как вам кажется, то заметили и объем бака, и частоту, с которой в него набирается вода. И частоту, с которой она капает на вашу голову.

— Вы перекрыли подачу воды в бак, — сказала она.

— Напротив, — возразил я, наблюдая за тем, как один из гвардейцев делает женщине укол в шею. — Она прибывает. С той же частотой, что и убывает. Думаю вы достаточно сообразительная девушка, чтобы рассчитать объем пространства, который занимаете в помещении. И объемы самого помещения. Капли в бак и из бака падают одновременно с частотой раз в две секунды. И помещение будет заполняться водой до тех пор, пока вы не дадите мне то, что я хочу услышать. Вы уже чувствуете, как теряете контроль над конечностями, ваш мозг перестает обрабатывать информацию, которую должен получать от нервов и кожи по всему телу? Да, думаю, что ощущаете. Без антидота ваше тело не будет вам подчиняться больше никогда.

— Какие-то детские шалости, — рассмеялась мокрая с головы до ног женщина. Ну да, пленники китайцев тоже так думали.

— В таком случае, — я поднялся, и остальные присутствующие последовали на выход, унося из камеры все лишнее. — Предлагаю занять себя расчетами того, через какое время вы начнете захлебываться в постоянно поступающей воде. Однако, смею заверить, что все ваши психические скрепы дадут трещину раньше, чем вы начнете тонуть. Но, так как вы имели неосторожность насмехаться над моими дознавателями, то скажу сразу: вас не вынут отсюда до тех пор, пока вы не начнете терять связь с реальностью. Уже через час вы поймете что не сможете выбраться отсюда и ваши человеческие фобии, заглушенные учеными, вырвутся на свободу.

— Надейтесь на это, — рассмеялась она. — У вас нет столько времени.

— Ошибаетесь, — я подошел к выходу из камеры. — У меня есть все время мира. А ваше… Оно скоро закончится. Впрочем, пожалуй не буду мешать вам наслаждаться размышлениями о том, насколько вы плохи на фоне остальных «Стервятников», раз вас смогли схватить три великовозрастных клона-коммандос со внушительным перечнем болезней. Счастливо оставаться.

Когда дверь за мной захлопнулась, то стоящий рядом с панелью управления гвардеец программным кодом загерметизировал ее и отключил освещение. И отопление. И вентиляцию. А вот давление внутри изменилось.

— Думаете, что она заговорит? — спросил Тиерс.

— А вы бы заговорили, полковник, будучи один, в темноте, в остывающей комнате, без возможности ориентироваться по времени из-за сенсорной депривации, лишенный возможности что-то сделать, с навязчивой мыслью, что дело, для которого вы созданы, оказалось вами провалено. И все это под аккомпанемент падающих капель воды и мысли о том, что вы скоро захлебнетесь, но даже не почувствуете, этого, так как связь мозга и тела нарушена. Полный паралич, иммобилизация…