Именно он и станет причиной их смерти.

Не останется времени на то, чтобы все взвесить и обдумать грамотно способ вторжения. А потому противник не может применить одномоментную атаку. А нам не приходится спешно перебрасывать на фронт корабли третьего эшелона — довольствуемся использованием наших ветеранов Войн Клонов и звездолетами первого-второго эшелонов.

Полагаю, что нескоординированность ударов связана с тем, что каждый командир флотилии пытается не упустить свой шанс первым впиться в горло религиозного осквернителя. И тем самым заработать себе почет и уважение в глазах остальных.

Так становятся вождями.

И сейчас этот вождь, потерявший две трети своего флота на минном поле и действий моих подчиненных из воюющего здесь соединения, предположил, будто его намерены окружить и уничтожить прибывшие силы. Не понимая что происходит, он бросает свои отряды на мои соединения, раздергивая главную ударную силу, что прет на поврежденный звездный разрушитель Доминиона.

«В янтарь одетый» понес чувствительные повреждения и потери в личном составе. На данный момент только дефлекторы и корпус «Стража» защищают звездолет. Вражеские истребители-камикадзе выполнили свою роль до конца. Что в очередной раз поднимает вопрос эффективного использования кораблей-брандеров. Что ж, Кронал продолжает преподавать мне крайне интересные уроки.

Я несомненно сделаю из них соответствующие выводы. То, что я делаю с его вооруженными силами, это лишь цветочки. Ягодки… будут более эффективными.

Впрочем, и его сторона припасла для меня немало сюрпризов.

— Сэр, корабли противника вступили в бой с нашими соединениями.

— Дистанция между отделившимся отрядами и главными силами?

— Сорок семь единиц, сэр.

— Значит, все проходит по плану. Командирам соединений — перейти ко второй фазе.

— Есть! — Пеллеон продублировал приказ. — Адмирал, активировать оружие?

— Будьте так добры, капитан.

— Активировать ракеты! Головки самонаведения ориентировать на уязвимости вражеских кораблей!

— Будет сделано, сэр! — отозвался старший артиллерист.

Ну, а теперь финал этой увертюры.

Для уничтожения одного вражеского звездолета, нанося ему удары прямиком в уязвимые места, требуется несколько противо-корабельных ракет. Чем больше целей, тем меньше шансов на то, что боеприпасы поразят все корабли сразу. Наводить каждую на цель — слишком долго и неразумно. Ведь таких целей на флоте в сотню вымпелов — тысячи.

У меня нет столько времени и ракет.

Именно поэтому я вынудил врага разделить свои силы. И, сейчас, когда отделившиеся соединения с удивлением наблюдают за тем, как отряды кораблей Доминиона уходят в гиперпрыжки, лишь немногие их них понимают, что главные силы подверглись сокрушительной атаке.

Противо-корабельные ракеты превратили вражескую ударную группировку в пространство, заполненное фейерверками. И погибали не только вражеские линейные крейсера.

Это были четыре минуты кромешного ада.

Многочисленные вражеские истребители узрели смерть, когда часть наших противо-корабельных ракет распались на части, явив каждая из своего корпуса облако смертоносных кумулятивных ракет. Предназначенные для поражения небольших объектов в том числе и маневренных, эти суббоеприпасы являлись нашей недавней разработкой.

До сих пор мы использовали их всего один раз, и испытания прошли успешно. В том числе и по этой причине они не применялись впоследствии в качестве дополнительного оружия уничтожения вражеских МЛА. Дезинформирование противника — важная часть военной науки.

Наши «Драконы» ждут своего часа, базируясь в необитаемых мирах, занятые бесконечными тренировками экипажей.

Наши планетарные орудия, улучшенные копии чужих образцов, выпускаются с заводов и отправляются на полигоны для обучения расчетов.

Наши многочисленные новинки только ждут своего часа, чтобы быть использованными.

Но сейчас есть необходимость проверить нахождение агентов противника на линейных кораблях, идущих на смерть. Если в следующей битве войска Кронала будут знать и опасаться нашей ракетной тактики, значит операция по выбиванию стула из-под ног врага прошла не так успешно, как нам кажется.

Если же нет… В любом случае мы не остановимся.

Я наблюдал за тем, как горят, превращаясь в сотни факелов вражеские звездолеты. Истребители и крейсера, они вспыхивали словно спички в ночной мгле. Но сгорали гораздо быстрее, чем нам того бы хотелось.

Разрозненные вражеские отряды бросились атаковать «Страж», но в ответ получили лишь налеты «Скимитаров». Их авиагруппы, прореженные нашими перехватчиками и противо-истребительными ракетами больше не сеяли. Пусть они и имели численное превосходство, не могли сдержать наш натиск.

Там, где не доработали перехватчики и ракеты, в дело вступали ударные канонерки. Из трех вражеских машин две уничтожались при попытке атаковать наших пилотов. Третью добивали во время ее позорного бегства.

За столько времени нахождения здесь я видел немало боев, сражений, побоищ… По большей части я же их и устраивал.

То, что мы сотворили с этим флотом стенаксов не попадает ни под одну категорию военной терминологии.

Это была резня.

И так будет с каждым нашим врагом.

Они этого пока не знают.

Просто мы еще не начинали.

Полосы гиперпространства сливались за иллюминаторов в бело-голубое марево.

Впервые за все те годы, которые он провел за штурвалом истребителя, совершив если не тысячи, то уж точно близкое к этому числу, гиперпрыжков, эта картина вызывала у него внутреннее отторжение.

Была ли причина в том, что сейчас он не хотел находиться на борту этого звездолета, доставляющего его в неизвестность? Или же в том, что сам звездолет был имперским военным кораблем? Возможно, что дело все же в том, что ему не так уж часто приходилось совершать прыжки через галактику в качестве запертого в четырех стенах пленника, не имеющего права голоса? Или же все сводилось к тому, что где-то внутри он предчувствовал, что это путешествие не окончится ничем хорошим?

За все то время, что Люк провел в отведенной ему каюте на борту корабля, он предпринял три попытки побега. Каждая из них окончилась неудачей.

Член культа, выращенного Палпатином, под названием «Элита Темной Стороны», Кэм Солусар, являлся его тюремщиком. С того момента, как Император перестал пытаться сманить его на Темную Сторону, переложив эту ношу на плечи Солусара, они не раз разговаривали.

Каждый играл в свою игру: Солусар использовал общение со Скайуокером для того, чтобы подвергнуть сомнениям его веру в путь джедая. Люк же ощущал Силу, которая текла внутри этого человека. Насколько велика она была, столь же огромна была пропасть в памяти этого человека. И что-то подсказывало юному джедаю, что так же, как и своего отца, он может вернуть Солусара на путь, покинутый им много лет назад.

Вполне возможно, что результат будет не тем, какой ожидал Дарта Вейдера, закончившего жизнь от Молний Императора. Люк понимал, что спокойствие и рассудительность Солусара при общении с ни имели лишь одну-единственную цель: усыпить его бдительность и сломить волю к сопротивлению.

Солусар втирался в доверие с исключительным ситским коварством. Беседуя о Силе, прошлом и настоящем обоих, о действиях Альянса повстанцев, Новой Республики, Империи, они словно слышали друг друга без различной мишуры конфликта Темной и Светлой Сторон.

Так могли бы беседовать два дружелюбных соседа, встречаясь в общей парадной. Перебросились несколькими словами, да разошлись каждый по своим делам. Вроде бы и ничего такого, но чем больше таких встреч, тем меньше Люк воспринимал Кама как врага и больше как сбившегося с пути человека. Его возвращение на путь Светлой Стороны будет большой победой над Императором и Темной Стороной.

Вот только имелась проблема.

Как бы ни желал Люк вернуть Кама на Светлую Сторону, он отдавал себе отчет в том, что не представляет как это сделать. Дарт Вейдер вынырнул из пут паутины лжи Палпатина лишь тогда, когда его дитя оказалось в одном шаге от смерти. Солусар не являлся родственником Скайуокерам, не был близким другом и подобный прием на нем не сработает.