Зазвонил телефон. Пастухов взял трубку:

—   Да, да, сейчас же выезжаем!

—   Вызывают на аэродром,— обратился он уже к Протасову.— Летчики привели американский самолет. Едем!..

Всю дорогу до аэродрома капитан первого ранга Пастухов молчал. Он обдумывал создав­шееся положение. Несколько дней назад в тунд­ре появилась группа иностранных разведчиков. Двое из них были задержаны моряками наблю­дательного поста, которым командует мичман Ситников; одному удалось уйти от преследова­ния. До сих пор продолжались поиски ускольз­нувшего разведчика. В тот же день экипаж неиз­вестного катера совершил нападение на пост. Как выяснилось, диверсанты должны были за­хватить наблюдательный пост, взять шифры и уточнить расположение остальных постов на­блюдения. Потом — эта база на льдине...

Но все это были частности. Пастухову хоте­лось проникнуть в суть основного замысла гене­рала Скелтона. Почему именно на этом участке американская разведка так активизировала свои действия? Они не останавливаются ни перед чем, буквально лезут напролом. А ведь до недавнего времени этот участок считался сравнительно спо­койным.

На аэродроме царило оживление. Около се­ребристой птицы суетились техники. Пастухов

и

Протасов поднялись в самолет и осмотрели его. Да, это была совершенно исправная машина. Только растерянностью летчика можно было объяснить то, что эту машину оставили на льдине.

—   Недурной трофейчик! — довольно произнес Протасов. Сам по профессии летчик, он хорошо разбирался в авиационной технике.

—Очередная пилюля Скелтону и Джениксу,— сказал Пастухов.— И прямое свидетельство раз­болтанности американских летчиков.

Они уже подошли к легковой машине, когда завыла сирена. Тревога! К истребителям бежали летчики. Самолеты поднялись в воздух.

—   Неизвестный самолет нарушил воздушную границу! — крикнул Пастухову и Протасову тех­ник в кожанке.

—   Этого следовало ждать,— проговорил капи­тан первого ранга и приказал шоферу: — На ко­мандный пункт к капитану Храпову!

Вся аппаратура службы наведения находилась глубоко под землей. Сюда не проникали посто­ронние шумы. Пастухов и Протасов поздорова­лись с капитаном Храповым, и он по знаку капи­тана первого ранга провел их в аппаратную.

Пастухов влился глазами в экран локатора. От центра развертки навстречу метке от цели двигалась группа импульсов. Это перехватчики спешили к рубежу встречи с нарушителем. Про­износя в микрофон позывные, штурман поми­нутно отдавал распоряжения летчикам. Он тре­бовал от них то увеличить скорость полета, та изменить курс. Видно было, что офицер наведе­ния стремился перехватить нарушителя раньше» чем тот окажется над горной грядой.

Однако вскоре стало ясно, что неизвестный са­молет достигнет района горной гряды прежде, чем истребители успеют атаковать его. Цель шла на малой высоте, и это затрудняло наведение.

Неожиданно индикаторы кругового обзора за­светились. Помехи забили экраны. Видеть в них отраженные сигналы от целей и своих истребите­лей стало невозможно.

—   Выбросил за борт металлические ленты,—»• проговорил капитан Храпов и приказал: — Пе­рейти на наведение с планшета!

Пастухов и Протасов понимали, что произо­шло: самолет-нарушитель, войдя в зону действия локаторов, выбросил за борт тонкие металличе­ские ленты; подхваченные потоком воздуха, лен­ты медленно опускались на землю и засвечивали индикаторы.

—   Кажется, повернул обратно,— сказал Па­стухов.

Так как на экране ничего уже нельзя было разобрать, капитан первого ранга подошел к де­журному оператору, который сидел за приемни­ком. Этот оператор следил за всеми переговора­ми, которые вел летчик-нарушитель со своей ба­зой.

Пастухов молча надел на голову запасные на­ушники. В барабанные перепонки сразу же уда­рил резкий визгливый голос:

—   Вижу красных. Поворачиваю назад!

Откуда-то издалека отозвался другой — вкрад­чивый, даже чуть-чуть просящий:

—   Не валяй дурака, Эд. Это я, Кук. Продол­жайте выполнять задачу. Вам нужно про­рваться. Во что бы то ни стало (прорваться... Под­нимайтесь как можно выше. Они ничего не смо­гут с вами сделать.

—        Я не хочу рисковать собой из-за восьмисот долларов.

—   Хорошо. Я плачу тысячу.

—   Две тысячи, и ни цента меньше!

—   Вы негодяй, Эд.

—   Две тысячи!

—        Полторы, и будьте вы прокляты. Я уже пригласил девушек из дансинг-холла...

—   Ложусь на обратный курс...

Его перебил грубый сиплый голос:

—        Капитан Дженикс! Я плачу две с полови­ной тысячи. Поняли вы меня?

—   Да, сэр.

—       Три тысячи, черт побери, если вам удастся засечь установки! Пять тысяч! Но вы должны пробиться. Поднимайтесь! Они вас не достанут...

—        Слушаюсь, сэр. Пять тысяч... Они, кажется, отстали. Подо мной горный хребет.

Наступило молчание. Минута летела за мину­той. «Значит, прорвался...» Пастухов ясно пред­ставил себе, как чужой реактивный бомбарди­ровщик плывет на страшной высоте над тундрой.

Он вздрогнул, когда из наушников раздался вопль:

—       Они меня взяли в клещи. Будьте вы все прокляты!..

Снова воцарилось молчание. Пастухов с нетер­пением посматривал на часы. И когда он уже стал снимать наушники, в телефонах прозвучал хриплый старческий голос:

—        Эд! Отвечай, Эд! Это я, твой старый Джордж... Ты узнаешь меня? Эд!.. Эд, мальчик мой!.. Отзовись!.. Эд!..

Никто не отозвался на этот далекий, приглу­шенный расстоянием голос. И капитан первого ранга Пастухов понял, что никогда Эд не отзо­вется на этот призыв...

Он снял наушники и подошел к капитану Храпову.

—   Все! — облегченно сказал капитан. Его вы­сокий смуглый лоб был покрыт крупными кап­лями пота.— Одним словом, прогремел гром не из тучи, а из навозной кучи. Другой раз непо­вадно будет соваться.

Пастухов рассмеялся.

—   Ну что ж, Николай Петрович,— обратился он к Протасову.— Пора возвращаться в штаб.

—  Мне все-таки непонятна их настойчивость,— отозвался Протасов.

—   Мне-то теперь все ясно. Они ищут уста­новки. Как вы знаете, эти установки находятся совсем в другом месте. Но ведь Скелтон и контр-адмирал Дженикс этого не знают. Вот они и пы­таются выяснить. И еще будут пытаться. И то, что они не могут пробиться вглубь, еще больше убеждает их в мысли, что установки нужно искать именно здесь. Пусть остаются в этом приятном заблуждении. Они не могут понять од­ной простой мысли: куда бы они ни сунулись, их ждет такая же встреча, как на нашем участке. Они разделили все наше побережье на зоны. Но что из того? Все побережье — это сплошная зона недоступности для наших врагов. Так есть и так будет всегда...

Нарта легко скользила по снежной равнине. Иван Прохоров здоровой рукой придерживался за Рультынэ. Иногда девушка оборачивалась, и матрос видел ее заиндевевшие ресницы, раскрас­невшиеся от крепкого мороза щеки. Погранични­ки на лыжах едва поспевали за нартой.

Вот уже четвертые сутки пограничники высле­живали Чимнэ. Но результаты пока что были не­утешительные. Чимнэ словно сквозь землю про­валился. Вначале все шло как будто хорошо. След широких индейских лыж был обнаружен неподалеку от наблюдательного поста. По-види­мому, в тот момент, когда иностранный катер подошел к советским берегам, Чимнэ находился здесь и только ждал минуты, чтобы пробраться на катер. Но это ему не удалось. Катер разбился о скалы. Тогда Чимнэ подался в горы. В горах его след затерялся.

—   Он не мог уйти далеко,— говорил старший лейтенант Саркисян.— Его нужно искать в насе­ленных пунктах. В такой мороз он вряд ли смо­жет продержаться вдали от людей.

Мороз, в самом деле, с каждым днем крепчал. Зима брала свое. Пограничники переходили от стойбища к стойбищу, но никто из местных охот­ников не встречал Чимнэ и ничего не слышал о нем.

Председатель оленеводческого колхоза Айгинто, узнав о том, что его друг старый Тэмгэн тя­жело ранен диверсантами, очень опечалился.