^{В это мгновение за дверью мезонина раздались один за другим три выстрела. Пули прошили дверь.}

В яркой вспышке молнии они увидели друг друга.

— Посчитаемся чуток! — угрожающе сказал Елагин, но Гуляев нажал гашетку пистолета, он стрелял в упор…

С ловкостью, казалось, несвойственной его большому телу, Елагин рванулся вперед и схватил старика за горло. Гуляеву удалось выстрелить еще два раза…

Когда Никитин и Каширин прибежали на звук выстрелов, они с большим трудом вырвали из рук раненого Елагина полузадушенного, потерявшего сознание Гуляева.

Десять лет тому назад в гестаповском застенке на Смоленщине пытали партизана Сергея Гуляева. Карателям нужны были сведения о партизанском стане.

Любовь к Родине и ненависть к врагу помогли мужественному партизану. Самые страшные, изощренные пытки не могли сломить этого человека. Ничего, кроме проклятий, не добились от него каратели. Они не могли лишить Сергея Гуляева чести, но они отняли у него жизнь. Но и этого им показалось мало, они завладели его чистым именем.

Десять лет таился враг под чужим именем, но вот он перед нами — без имени, без чести, без родины!

г. Москва, 1953 г.

Ровно в десять часов утра кельнер кухмистерской «Мейсен» приготовил столик — кофейный прибор, бисквит, рюмку анисовой и свежие газеты.

— Доброе утро, господин Адам фон Винерт! — приветствовал он своего постоянного клиента.

— Славный денек, мой старый, верный Мэрке! — неизменно, как и все эти девять лет, отозвался фон Винерт.

Оба, посетитель и кельнер, расцвели улыбкой. Мэрке предупредительно подставил кресло под округлый зад гостя и, как художник делает последний мазок кистью, провел салфеткой по столу.

Фон Винерт вынул из кармана письма, полученные только что на почте, автоматическую ручку «Пеликан» и карманный реестр.

Начиналось утро делового человека.

Этот столик, отгороженный от остальных посетителей кадками цветущих олеандров, Адам фон Винерт занимал изо дня в день. Ровно в десять часов утра Винерт тормозил свой «фольксваген» возле кухмистерской «Мейсен». Он работал, прихлебывая крепкий кофе. В двенадцать Мэрке приносил завтрак и телефонный аппарат, включавшийся здесь же, у столика. Следовал деловой разговор по телефону, и ровно в час, оставив марку для кельнера, фон Винерт отбывал в Харбург, где в уютном домике «Парадиз» его дожидалась Ева.

Круг деятельности Адама фон Винерта ни для кого не был секретом: он был посредником в деликатных вопросах коммерции при помощи любви и брака. По-немецки это кратко именуется «эйнхейрат».

Всегда оживленный и деятельный, коммерсант был погружен в свои мысли. Рюмки анисовой ему обычно хватало до завтрака, а сегодня он выпил ее залпом.

«У Винерта что-то стряслось», — подумал Мэрке и заменил опустевшую рюмку полной. Старый кельнер был наблюдателен и знал людей.

Фон Винерт всегда открывал газету на полосе, где печатались объявления о браках. Но вот уже который раз среди деловых предложений «эйнхейрат» появляется одно извещение, вызывающее у Винерта чувство потери равновесия.

Осторожно, словно клецку из горячего супа, Винерт взял газету «Ди Вельт» и развернул на третьей полосе. Его взгляд привычно остановился на объявлении:

СИМПАТИЧНАЯ ДАМА СРЕДНИХ ЛЕТ ПРЕДЛАГАЕТ «ЭЙНХЕЙРАТ»

НА КОЛБАСНО-ВЕТЧИННОМ ПРОИЗВОДСТВЕ

(50 РАБОЧИХ). НАЛИЧНЫЙ КАПИТАЛ

100 000 МАРОК.

ПЯТЬ СОБСТВЕННЫХ АВТОМОБИЛЕЙ.

«Где-то у меня имеется вдовец колбасник, — подумал Винерт и пододвинул к себе реестр. — Кажется, на «Б»… Да, да, Блауман… Фриц Блауман…»

Он провел отточенным ногтем по алфавиту, но против воли его внимание снова привлекло извещение, набранное крупным готическим шрифтом:

ТРАДИЦИОННОЕ ГЕРМАНСКОЕ ТОВАРИЩЕСТВО

6-й ГОРНО-ЕГЕРСКОЙ АЛЬПИЙСКОЙ ДИВИЗИИ

«ЭДЕЛЬВЕЙС»

просит откликнуться всех доблестных фронтовиков

ОФИЦЕРОВ И СОЛДАТ ДИВИЗИИ!

Вице-президент товарищества — доктор Макс Хоффе. Эрфурталлее, 46. Гамбург, т. 37521.

Машинально Винерт открыл реестр. С фотографии на него смотрел колбасник Фриц Блауман, квадратный человек с закрученными кверху усами, низким лбом и глубоко сидящими, острыми, как сапожные шила, глазами. «Подобный тип мужчины нравится некоторым «симпатичным дамам»! — подумал Винерт, взял лист чистой бумаги и начал с обращения:

«Глубокоуважаемая, очаровательная…»

Но внимание его было раздвоено, и мысленно Винерт снова вернулся к товариществу «Эдельвейс». Можно было понять беспокойство столь уравновешенного делового человека, зная о том, что гитлеровский план вторжения на Кольский полуостров, известный под шифром «Голубой песец», должен был осуществиться не без участия тогда еще Клауса Винклера — блистательного капитана абвера[49].

Клаус Винклер из Мейсена. Этим объясняется его пристрастие к кухмистерской «Мейсен». Маленький городок Саксонии был известен старинной фарфоровой мануфактурой, готическим собором XVI века, замком Альбрехтсбург на высоком берегу Эльбы и кондитерской Карла Винклера. Говорят, что любители трубочек с ванильным кремом, не считаясь с расстоянием, ездили из Дрездена в Мейсен. На втором этаже, над кондитерской, среди густых запахов шафрана, корицы и ванили, родился и вырос единственный отпрыск Винклера — Клаус. Затем мальчик превратился в мужчину, он носил студенческую шапочку и, наконец, украсил свое лицо первым шрамом корпорантской дуэли. А в 1931 году Клауса подхватила «коричневая» волна штурмовых отрядов и донесла на своем гребне до Мюнхена. Когда штурмовики подготавливали приход Гитлера к власти, Клаус Винклер был в числе доверенных лиц, он снятым молоком надписывал избирательные бюллетени и, выявив таким способом оппозицию, с восторгом участвовал в ее уничтожении. В сорок четвертом году, значительно опережая свою дивизию, Клаус Винклер удирал, сперва с Черной Брамы, а затем и из Печенги. Но друзья из СС не забыли Винклера, и после краткого отдыха в Мейсене он гауптштурмфюрер — заместитель начальника шталага на острове Рюген. Получив гитлеровский приказ «Кугель»[50], Винклер отличился тем, что уменьшил количество заключенных ровно наполовину, за что был награжден офицерским крестом 2-го класса. Однако орден так и не был вручен гауптштурмфюреру: фронт приблизился к острову Рюген. Ночью на охранном катере Винклер бежал с мыса Аркон и высадился в Макленбургской бухте.

В Гамбурге Клаус Винклер появился в качестве Адама фон Винерта, беженца из Саксонии! Удачный брак на вдове полковника Шлоссера принес ему оборотный капитал, виллу «Парадиз» в районе Харбурга и Еву Шлоссер— желчную, худую, еще пе старую, но уже поблекшую женщину.

Когда старые эсэсовцы начали появляться из небытия, Адам фон Винерт решил, что незачем начинать сначала. Он жил спокойно. Избранная им профессия приносила верный доход, тем более что все было неустойчиво и холодные ветры денацификации еще могли подуть с прежней силой. Когда же он понял, что история повторяется и можно сделать неплохую игру, поставив на старую нацистскую лошадку, было поздно. На политической сцене важно не только уйти вовремя, но и своевременно появиться.

Теперь это извещение войскового товарищества. Все было бы ясно, если бы не доктор Макс Хоффе! В сорок третьем году, когда части дивизии «Эдельвейс» на полуострове Рыбачьем застряли под Муста-Тунтури, приехал майор Хоффе инспектировать абвер. Его предписание было выдано управлением «Иностранные армии Востока» за подписью Герхарда Веббера. Ни для кого не секрет, что Веббер— человек генерала Галена[51]и сейчас руководит одним из отделов разведывательной службы в военном министерстве Бонна.