С Большой земли на подмогу морякам прибыли армейские части.

Оживленно на передовой линии: в крытых траншеях, между камней и землянок мелькают группы добротно одетых матросов и пехотинцев.

В приподнятом настроении суетятся у складских территорий хозяйственники: много доставлено им в эти дни продовольствия, боеприпасов, снаряжения.

Для гарнизона Угрюмого наступил долгожданный час. Командующий забыл про еду и сон.

С представителем армии он побывал уже на главных участках подготовки к наступлению. Все шло хорошо. Радио приносило радостную весть: советские войска всюду одерживали победу. От этого настроение у североморцев было приподнятое, наступательное. «Наши везде громят врага, а мы чего-то ждем. Наступать надо! Сбросим фашистов с Гранитного в пропасть!» — только и разговоров среди них.

— Скоро и на нашем Угрюмом настанет праздник! — загадочно улыбались матросам командиры.

Только генерал Семин не улыбался: чувствовал себя совсем плохо.

Ведь успех предстоящего наступления зависел от успеха операции капитана Углова, генерал же ничего не знал о судьбе отряда. Принятые им меры по розыску Углова пока не дали результатов.

Высаженные для поисков две усиленные разведывательные группы вторые сутки вели неравный бой на территории врага. Правда, они вынудили полковника Шредера сосредоточить против себя значительные силы.

«Если отряд Углова на вершине Гранитного, то наши действия помогут ему»,—говорил генерал матросам. Эту задачу десантники выполняли успешно, но разыскать исчезнувший отряд им все не удавалось. Поэтому командующий был не в духе. Он вошел в землянку... Петр Иванович озабоченно засуетился около него.

— Как в воду канул! — снимая обледеневший, заснеженный полушубок, сказал генерал. — А я тоже хорош: не мог связью обеспечить отряд.

Петр Иванович быстро и ловко накрыл стол для завтрака.

— Не такой у нас капитан, товарищ генерал, чтобы зазря кануть! — заявил он. — Мы его с ног сбились ищем, а он небось давнешенько на самой верхотуре сидит!

Лицо генерала чуть посветлело. Слова Петра Ивановича подтверждали его предположение. Но предположение еще не доказательство, и выносить определенное решение на его основе было рискованно.

Генерал позвонил начальнику штаба, и опять то же самое: связи с отрядом капитана Углова нет.

Петр Иванович подвинул к нему горячий завтрак, генерал не дотронулся до еды.

Оставшись один, Семин позвонил командующему флотом, доложил о безрезультатных поисках отряда. Видно, неласково говорил с ним адмирал. Генерал сердито положил трубку, зачем-то сложил, потом снова развернул карту, отбросил ее, рывком поднял телефонную трубку и вызвал к себе начальника штаба.

Нерадостным пришел полковник Федоров. Он так же, как и командующий, не спал много ночей.

— Ну как? — сдерживая волнение, спросил Семин.

— Боезапаса и продовольствия у них на одни сутки.— Полковник помолчал.— Катер с продовольствием, резервной радиоаппаратурой и боеприпасами затонул...

— Да.

— Люди одеты легко, для быстрого действия... В такую стужу долго не выдержат: обогреться негде...

— Продолжайте...

— Связи с нами нет. Возможно, и последняя рация испортилась...

— Дальше!

Полковник укоряюще посмотрел на генерала, словно только он, генерал, был в этом виноват.

— Отряд отрезан от своих баз широким заливом, а с суши — неприступной обороной Гранитного линкора! — неумолимо продолжал Федоров.

— Что из этого следует? — жесткими стали черты лица генерала.

— Следует одно, товарищ командующий: возможно, отряд погиб... — открыто глянул полковник в глаза генералу.

Семин резко поднялся. Полковник вытянулся.

— Или же, — в том же тоне продолжал он, — Углов прорвался в глубокий вражеский тыл и стал партизанить.

Семин сел.

— Последнее не в характере капитана Углова: он скорее погибнет, чем оставит невыполненной поставленную перед ним задачу...

— Не согласен! — упрямо сказал генерал. — Рано заупокойную читаете отряду. Углов на вершине Гранитного линкора!

— Разрешите узнать, на чем основаны ваши предположения, товарищ генерал?

Сдерживая волнение, Семин взял папиросу, предложил закурить полковнику.

— Вы говорите, что отряд погиб. Тогда почему молчит немецкое командование? — Семин выжидательно посмотрел на полковника.—Случись этакое, да они бы шум подняли на весь мир!

— Безусловно, — согласился Федоров. — Но из тактических соображений им, возможно, это сейчас невыгодно.

— Допускаю такое соображение. Зачем тогда Шредеру понадобилось, как доносит наша разведка, брать собственный наблюдательный пункт, расположенный на вершине, в непролазное окружение!

— Непролазное окружение — предположение разведчиков. Почему нельзя думать, что Шредер в этом месте сосредоточивает против нас сильный кулак?

— И это возможно,— обдумывая каждое возражение полковника, ответил генерал.— Те же разведчики доносят, что по ту сторону Гранитного обнаружено небывалое оживление среди войск противника.

— А почему нельзя понять это оживление, товарищ генерал, как подготовку к наступлению?

— Можно понять и так,— согласился Семин.— Однако еще факт: почему с момента исчезновения угловского отряда, как рассказывают матросы из боевого охранения, самые бойкие огневые точки, расположенные на восточном скате вершины, бездействуют?

Федоров задумался: этот вопрос он задавал себе не раз.

— По рассказам тех же матросов,— продолжал-генерал,— они слышали сильную перестрелку со стороны вершины. Похоже, что там шел бой.

— Мне об этом докладывали, перестрелка была слышна в течение всей ночи, а к утру, говорят, оборвалась,— оживился Федоров.

— Чем это можно объяснить? — настойчиво продолжал генерал.— У фашистов восстание?

— Не думаю...

— Случай с телом угловского связного, найденным между нашим боевым охранением и вершиной. Как он мог туда попасть? Откуда?

— Только с той стороны, с вершины,— вынужден был признать полковник.— Очевидно, попав на вершину, командир отряда пытался наладить с нами живую связь...

— Значит, вы тоже начинаете убеждаться, что-отряд находится на вершине Гранитного?

— Возможно, был...

— А сегодняшняя стрельба?

— Она оборвалась...

— Вы думаете...

— Я стараюсь, товарищ генерал, не думать об этом...

Сомнения полковника омрачили генерала. Оба тяжело молчали. Нарушил молчание Карпов. Он ворвался в кабинет генерала.

— Товарищ командующий! — с трудом сдерживая волнение, сообщил он,— Полковник Шредер только что сообщил по радио свое соболезнование: будто вчера в районе Гранитного им был уничтожен отряд советских морских пехотинцев!

— Так я и предполагал,— помрачнел полковник.

— Врут! — гневом полыхнули глаза генерала,— Соболезнуют о вчерашнем, а сегодня ночью вели на высоте бой! Запутать нас пытаются!

— Об уничтожении отряда сообщил всему миру Геббельс,— добавил Карпов.

— На то он и Геббельс!

— Лжет,— нетерпеливо поддержал Карпов.

Генерал повеселел. Начальник штаба развернул

карту.

— Немедленно высадить четвертую разведгруппу вот в этом месте,— Семин сделал карандашом жирную отметку на карте.— Разведчики должны, не ввязываясь в бой, мелкими группами просочиться в расположение противника, окружающего вершину с запада, захватить «языка» и через него узнать о местонахождении угловского отряда!

— Отряд к высадке готов, товарищ генерал, — доложил Федоров.

Получив приказ, полковник ушел.

— Однако положение серьезное,— задумчиво, проводив глазами полковника, сказал генерал.— Нельзя не прислушиваться к сообщениям врага.— Он покосился на Карпова.— Опасения полковника не лишены основания.

Вершина Гранитного линкора. В запорошенных снегом траншеях между обледеневших камней, где настороженно притаились североморцы, по-прежнему крутит вьюга. Низко плывут над скалами темные облака. Хлещет жесткими снежинками в уставшие лица матросов ветер. Только что утих тяжелый бой: в течение тридцати часов, одна ожесточенная атака сменялась другой.