Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Гол!.. Гол!.. Гол!.. — ревела публика.

Тренер команды львов достал из специальной сумки небольшую рыбку и кинул ее капитану. К величайшему восторгу зрителей, капитан не сразу проглотил лакомый кусочек, а подкинул рыбку, перевернул ее в воздухе, и только тогда она исчезла в его усатой пасти.

На огромном щите с надписью «Морские львы» появилась цифра 1.

Некоторое время тренеры приводили свои команды в порядок — львы били ластами, дельфины кувыркались, выпрашивая подачку. Кто-то из зрителей кинул в бассейн рыбешку, и полтора десятка игроков кинулись за ней, началась свалка.

Щелкнул радиорупор: «Предупреждаю. Зрители, бросающие что-либо в бассейн, будут немедленно удалены со стадиона».

К нарушителю уже протискивались два дюжих полисмена. Публика свистела, шумела, орала. С другой стороны в воду тоже полетела рыбешка. Два здоровых парня хохотали, глядя, как разъяренный сержант позиции рыскает глазами по рядам в поисках нарушителей. Из соседнего ряда донеслось:

— Идиоты, игру задерживают, гнать вас надо!

— Кого? Нас? — огрызнулся старший.

— Вас! — вступился солидный мужчина с сигарой.

— Молчи, лев морской, — сострил второй парень. Дама закричала: «Полиция!», кто-то дернул хулигана за пиджак, и через минуту на трибуне уже раскачивался клубок сцепившихся тел. Над ним реял женский визг, а обозленные полисмены выхватывали из свалки первых попавшихся. Те исчезали за оградой, а придя в себя, начинали вопить и выламывать двери.

Напуганные шумом «игроки» сбились у шлюзовых створок. Тренеры что-то ласково говорили им, похлопывая по лоснящимся спинам. Прерывая дикий рев толпы, грянул густой бас усилителей:

Когда я ковбоем был,
Никого не любил
 В Техасе…

Только через полчаса удалось восстановить порядок, и игра была продолжена. Симпатии всех зрителей теперь завоевал вратарь львов. Он ловко принимал на нос самые, казалось бы, смертельные мячи дельфинов. Каждый взятый мяч приносил ему новую рыбешку. К концу первого тайма вратарь, войдя во вкус, стал выскакивать из ворот и перехватывать мячи у дельфинов и у своих. За это подачек ему не давали, и он сердито хлопал ластами. Одним из подобных моментов воспользовались дельфины: их капитан забросил ответный мяч в ворота противника. Стадион ревел. Страсти разгорелись настолько, что публика совершенно забыла, на каком матче она находится, и подбадривала своих любимцев стандартными криками болельщиков: «Давай, давай!» Каждый удачный бросок отмечали таким ревом, что в нем тонули громкие звуки победной трубы, которую принес один из зрителей.

— Жми, Боби! — надрывались поставившие на дельфинов (Боби — звали капитана).

И Боби жал. Он забросил еще два мяча в ворота львов и один в свои.

К концу игры зрители настолько устали, что уже почти не реагировали на перипетии борьбы…

Победителей — команду дельфинов — оставили в бассейне, а морских львов тренеры и служители с позором загнали в шлюзы. Дельфины под звуки старинного вальса Штрауса гордо играли в замутившейся воде, ловко подхватывая различные лакомства, летевшие с трибун.

Главный тренер говорил своим помощникам:

— Нужно будет перед состязаниями мазать их фосфоресцирующим составом. Так будет красивее.

К нему протискивались репортеры, судьи, снова вспыхивали блицы и стрекотал аппарат телецентра.

Прожекторы постепенно гасли.

* * *

Утренние газеты были заполнены описанием этого необычайного матча.

«Величайшая сенсация века!» — кричали огромные заголовки, и со всех страниц смотрел улыбающийся профессор зоологии Ренуар.

«Дрессированные морские львы и дельфины в матче на первенство двух океанов! Выиграли дельфины! Профессор тренирует тюленей!»

…Пожарный репортер Коперхед давно мечтал о какой-либо сенсации, которая помогла бы ему выбраться из этого проклятого отдела хроники. Но даже на такое дело, как дельфины, его не послали. Заголовок в самой влиятельной газете, официозе демократической партии, привлек его внимание: «Дрессированные дельфины смогут нести атомные торпеды!»

«Бред, — подумал Коперхед. — Но как можно было бы поживиться на таком бреде!»

И он решил действовать.

За умеренное вознаграждение коридорный подключил Коперхеда к телефонной линии номера профессора Ренуара. Три часа ему не везло. Три часа в проводах бились исступленные, льстивые, восторженные, самодовольные голоса поклонников и поклонниц, которые старались пробиться к профессору. Автоматически вежливый секретарь передавал им глубочайшие сожаления профессора, который не может подойти к телефону, так как занят важной научной консультацией с тренерами команд.

«Плакали мои денежки», — уныло подумывал Коперхед и уже хотел снять наушники, чтобы отдохнуть, как вдруг в голосе секретаря появились льстивые нотки:

— Адмирал Майлс? Сейчас узнаю.

Коперхед весь превратился в слух.

— Хелло! — зарокотал уверенный голос. — Мои поздравления, профессор! О’кей, великолепно! Хочу поговорить с вами об одном деле. Касается ваших дельфинов… Да, да, жду вас к себе. И прошу, ни слова кому-либо о нашем разговоре. До встречи. Мой поклон Боби, он был неподражаем, ха-ха-ха…

Репортер быстро сбросил наушники.

— Вот она, сенсация.

Через час он принес в редакцию всего десять строк информации (именно они доставили Коперхеду должность «нашего корреспондента по научным вопросам»), и скоро в газете появилось короткое сообщение:

«Адмирал Майлс говорит “О’кей!” и приглашает профессора Ренуара на переговоры по вопросу использования его дельфинов в военно-морской разведке. Выдающийся деятель науки и знаменитый флотоводец беседовали два часа и пришли к полному соглашению!»

Новый консул

Консульский «паккард» миновал чугунную арку ворот, описал плавный полукруг и остановился у подъезда аэровокзала. Из машины вышли двое: небольшого роста седовласый старик с морщинистым, чисто выбритым лицом и мужчина лет тридцати с редеющими, гладко причесанными волосами. Они проследовали в зал и молча уселись в кресла возле окна, выходящего на летное поле.

Говорить им было не о чем, да и не хотелось. Консулу Шотту до тошноты надоел его фатоватый самовлюбленный секретарь, а тот в свою очередь глубоко презирал старого дипломата, считал его полным ничтожеством и к тому же неудачником. В последнем секретарь, пожалуй, был прав.

Когда-то давно Шотт считался неплохим чиновником департамента иностранных дел, но первое же щекотливое дипломатическое поручение провалил. Провалил из-за щепетильности, как ядовито заметил его начальник. Через несколько лет, когда правительство во всеуслышание объявило о «новом курсе» во внутренней и внешней политике, Шотту как будто бы снова улыбнулось счастье: он был назначен советником посольства в одну из небольших северных стран, но вскоре после отказа выполнить поручение не совсем дипломатического свойства был отозван. Потянулись долгие годы нудной канцелярской службы в департаменте и снова назначение. Шотт стал консулом в одном приморском городе Советского Союза. Работа здесь была несложная и спокойная. Старый дипломат надеялся пробыть в этой должности несколько лет, округлить небольшой капиталец, который позволил бы ему со временем оставить службу и безбедно провести остаток жизни. Но тут ему опять не повезло…

Дипломат взглянул на часы: и зачем это он приехал так рано, ведь самолет прибудет только через десять минут. Интересно, каков он, этот Карлсон, новый консул, человек, которого правительство сочло более достойным. Шотт знал многих дипломатов, но фамилии своего преемника раньше не слышал. Вероятно, кто-то из новых.

Диктор объявил о прибытии самолета. По длинной бетонированной дорожке аэродрома, свирепо рыча моторами, бежала серебристая птица. Когда она, наконец, остановилась, первым по лестнице, поданной аэродромными служителями, сбежал высокий полный мужчина в свободном костюме небесного цвета. На его добродушном румяном лице сияла жизнерадостная белозубая улыбка.

122
{"b":"901589","o":1}