Патти вздохнула, вспомнив, как они прилетели на аэродром русских. Приземлившуюся машину окружили летчики во главе с командиром части. Они уже знали обо всем, стояли молча, и только в стороне командир тихо беседовал с летчиком, привезшим их, выясняя подробности. Тишину нарушили только рыдания маленькой русоголовой девушки, — как потом узнала Патти, — кельнерши из столовой пилотов… Прошел час. Командир советских летчиков отдал приказ. Взревели моторы десятков машин. Один за другим уходили в воздух самолеты. За гибель своих товарищей летчики мстили, отправляясь в тыл врага с полным грузом бомб. О, кто сомневается, что они хорошо выполнили свое дело!… Но все равно, нет в живых Кента и тех чудесных советских пилотов. Надо жить, говорит полковник Гаррис. А как? Как жить теперь Патти? Что ее ждет впереди?…

Часы на городской башне пробили два раза. Патти испуганно встрепенулась. Через несколько минут должен был начаться очередной радиосеанс, особенно важный. Девушка взбежала по ступеням крыльца и вошла в кабинет Гарриса. Там было накурено и шумно. Видимо, хозяин и гости изрядна выпили.

При появлении Патти Стэнхоп встал, держа в руках стаканчик.

— О, мисс…

— Джонсон, — подсказал Гаррис.

— Джонсон… Не выпьете ли вы с нами?

Патти объяснила, что должна работать: прием из Штатов. Стэнхоп сокрушенно развел руками и сел. Патти прошла в свой угол.

— Кстати, — сказал Стэнхоп, обращаясь к Гаррису, — вы так и не рассказали нам, почему печальна ваша радистка.

— Извольте, — ответил комендант. — Это произошло минувшей зимой. Вместе с ней мы летели с наших баз на севере Франции прямиком к Советам. Все шло хорошо, пока нас не обстреляли над одним из городов. Машина получила хорошую порцию свинца, мы — тоже. Пришлось сесть. Мы вызвали по радио помощь. Пришел самолет русских. И мы уже собирались подняться в воздух, как вдруг появились немцы.

— Ого! — сказал Стэнхоп.

Векслер, готовившийся закурить сигарету, задержал в руке спичку и обжег палец.

— …Все же нам удалось взлететь. Конечно, поднялась ужасная паника, и мне м-м… пришлось проявить некоторую… распорядительность. Но в общем все обошлось. Все, если не считать того, что мой пилот Кент в последний момент выпрыгнул из машины.

— В воздухе? — воскликнул Стэнхоп.

— На земле. Дело в том, что эти русские затеяли перестрелку. Вот Кент и не захотел их оставить.

— Так они остались на земле?! — воскликнул Кей.

— Да…

— Русские и ваш пилот?

— Да… Порыв сумасшедшего. Чудак, он мог спасти шкуру.

— И они погибли?

— Несомненно.

— Д-да, — проговорил Кей. — Но при чем здесь ваша радистка?

— Видите ли, она и Кент… Словом, оказывается — они знали друг друга давно и уговорились даже пожениться. И представьте — Джонсон никак не может его забыть!

Векслер внимательно поглядел на Гарриса, потом перевел взгляд на Патти и усмехнулся.

— Печальная история, — проговорил он. — Жаль этих бедных людей.

— Да, — кивнул Стэнхоп. — Но перейдем к делу. Мы слушаем вас, мистер Векслер. Вы сделали триста километров за три часа не только ради удовольствия пожать нам руки.

Немец погасил сигарету.

— У вас говорят: время — деньги. Мы, немцы, думаем точно так же. Мы сильно пострадали за последний год-полтора. Без вас нам не оправиться. Время идет. Нельзя медлить. Поэтому мы говорим сегодня: помогите Германии, дайте нам возможность встать на ноги, и мы щедро отблагодарим вас. Кстати, немецкие заводчики и фабриканты у руля германской промышленности — верная гарантия того, что у нас не поднимет голову коммунизм. И это, как мы думаем, не только в наших интересах!

— Ближе к делу, — сказал Стэнхоп.

— Семь наших заводов разрушены. Вместе с двумя другими, почти целыми, они находятся на востоке, в зоне русских. Остается еще шесть. Они здесь, и они в порядке. При наличии сырья и рабочих мы могли бы через месяц-другой выпустить первую партию продукции. Для начала это может быть взрывчатка. Подчеркиваю: отличная взрывчатка.

— Но для какого дьявола нужна взрывчатка? — грубо прервал его Гаррис. — Япония тоже не протянет долго: я слышал — русские хотят вмешаться…

— Погодите, Гаррис, — сказал Стэнхоп. — А сумели бы вы, Векслер, делать те сорта, которыми начиняли самолеты-снаряды?

Немец усмехнулся.

— Есть кое-что и получше…

Кей беспокойно шевельнулся в кресле.

— У вас есть записи, планы восстановления заводов, другие документы?

Гаррис молча, с растущей тревогой наблюдал за тем, как Векслер раскладывал на столе бумаги.

— И мы, — сказал Векслер, — были бы бесконечно счастливы, если бы новые фау, еще более мощные, сделанные руками немцев и американцев, понеслись на восток!

Бывший гауптман произнес эту тираду, стиснув кулаки и выпучив глаза, захлебываясь от ярости и злости.

Гаррис медленно встал.

— Послушайте, — угрюмо сказал он, — вас знают мои друзья, и это хорошая рекомендация. Кроме того, вы мой гость. Но вы — спятили! И я предупреждаю, что если…

— Садитесь, дружище, — перебил его Стэнхоп. —. После войны каждый идет своей дорогой. И неизвестно, куда ведет дорога красных.

— Нет, нет, — заторопился Гаррис, — я понимаю: за ними нужен глаз и глаз, но снова войну!…

— Если они не угомонятся, — то да, снова, — жестко сказал Кей. — Давайте ваши бумаги, Векслер. Мы внимательно их рассмотрим. Зайдите к нам завтра. Отель «Виктория». Подойдет это вам?

— Вполне.

Векслер встал, взял пыльник и шляпу.

— Я ухожу полный надежд, джентльмены. Я искал, и я нашел друзей.

— Ищите и обрящете — так, кажется, сказано в Священном Писании, — кивнул Стэнхоп.

Векслер ушел. Гаррис сидел хмурый, сосредоточенно размышляя. Предметом его дум был Вильям Стэнхоп. Крупный предприниматель и делец, доверенный одного из могущественнейших людей Америки, который владеет не одним миллиардом долларов, мистер Стэнхоп появлялся только там, где, как сказал бы военный, намечалось направление главного удара. Если надо было, он без шума устранял любые препятствия. Если возникала нужда, Стэнхоп горстями швырял вокруг себя деньги. Он не признавал никаких преград, и Гаррис мысленно всегда сравнивал Стэнхопа со слоном, который мчится вперед, сокрушая на своем пути все. Со Стэнхопом Гарриса связывала многолетняя дружба. Впрочем, это не то слово. Стэнхоп учился в том же колледже, что и он. И случилось как-то так, что Стэнхоп еще в те времена стал опекать Гарриса, оказывать ему свое покровительство. За это Гаррис часто выполнял особо щекотливые поручения своего доброжелателя.

Другой гость был вполне достоин Стэнхопа. Правда, он всегда предпочитал не лезть вперед, а держаться в тени, но кто-кто, а уж Гаррис знал, что инициатором и творческим вдохновителем ряда блестящих коммерческих комбинаций содружества Стэнхоп — Кей был именно он, Мортимер Кей, человек с глазами рыси и нюхом шакала.

И вот — оба они здесь. Значит, готовится что-то весьма большое и интересное… Черт, надо быть настороже, чтобы не упустить своей доли. А он, кажется, вел себя не совсем так, как следовало бы… Причина появления в этом городке Стэнхопа и Кея была Гаррису до сих пор неизвестна, и это только разжигало его интерес.

Молчание прервал Стэнхоп.

— Слушайте меня, Гаррис, и постарайтесь понять. Вы должны запомнить, дружище, что войны больше нет… против немцев, и теперь вы должны заботиться о них!

Гаррис, ожидавший чего угодно, но только не этих слов, даже привстал от удивления.

— Будь я проклят, если шевельну хоть пальцем!

— Слушайте и постарайтесь понять, — прервал его Кей.

Стэнхоп продолжал:

— Вам надо заботиться о них, чтобы мы могли посылать сюда все то, чего за океаном скоро станет слишком много. Вы должны знать также, что на немцев будут возложены задачи особой важности… Вот пока все, что я могу сообщить. Вы умный человек и вы поймете, что недосказано. Теперь о заводах…

— Вы не можете жаловаться, — воскликнул Гаррис. — О заводах я заботился, как о самом себе. Я лез из кожи вон, но добился своего: ни один из них не пострадал!