— Замолчала русская артиллерия,— сказал кто-то из офицеров.

— Снаряды кончились,— заключил другой.

— Я уничтожил их снаряды,— хвастливо бросил артиллерийский офицер.— Разгромил склад!

Шредер обернулся к сказавшему. Его холодный, мрачный взгляд заставил офицеров замолчать.

— Усилить огонь по флангам русских! — внешне спокойно приказал он артиллерийскому офицеру.— Надо помешать им подняться для поддержки прорвавшегося к нам батальона!

— Там, господин полковник, близко наши егеря!— несмело попытался объяснить тот.

— Вы, господин майор, хотите, чтобы дерево было срублено и щепок кругом не было? Из-за какой-то роты паршивых трусов отдать противнику Гранитный линкор? А затем и весь Север?! Это вы предлагаете?

— Никак нет, господин полковник! — не выдержал майор уничтожающего взгляда Шредера.

— Сильнее огонь! Я заставлю русских остановиться!

Полковник взял бинокль и стал следить за приближением советских морских пехотинцев.

— Господин, полковник! Еще десантная группа на правом фланге! — доложил штабной офицер.

— К черту десанты!—закричал Шредер.— Это демонстрация! Только один генерал Фугель не может понять этого!

— Господин полковник, русские близко! — вбежав на командный пункт, встревоженно доложил молодой рыжеусый капитан.

— Вижу! — сухо, не отрывая глаз от бинокля, бросил Шредер.

Штабные офицеры, стоявшие около полковника, озабоченно посмотрели в амбразуру.

— Этот «Стальной» досидится, пока нас всех тут не накроют! — перешептывались они между собой.

— Русские рядом! — еще тревожнее доложил рыжеусый капитан.

Офицеры штаба, переминаясь на месте, взялись за пистолеты и гранаты.

Полковник вынул из кобуры пистолет, проверил обойму, положил его перед собой и стал по-прежнему невозмутимо смотреть в бинокль.

Снаружи уже доносилось страшное русское «ура!». Офицеры испуганно следили за Шредером.

— Русские рядом! — растерянно доложил тот же капитан.— Скорее уходите!

— Генерал Фугель приказал немедленно перенести часть огня артиллерии на борьбу с десантом!— дрогнувшим голосом сообщил штабной офицер.

— Дурак! — Шредер глубже спрятал голову в острые плечи, слегка задрожавшей рукой взялся за пистолет.— Не понимает...

— Мы погибли, нас окружают! — закричал вскочивший в дот обер-лейтенант с окровавленной щекой.— Спасайтесь!!!

Офицеры штаба в панике засуетились, бросились было к выходу, но полковник Шредер поднялся, шагнул к обер-лейтенанту и в упор выстрелил в него.

Затаив дыхание, офицеры остановились, будто ноги их примерзли к граниту.

— Господа офицеры!—сдерживаясь, тихо, но внятно сказал Шредер.— Учитесь мужеству у «черных дьяволов»! — Он с презрением посмотрел на труп обер-лейтенанта.— Позор! Одна потрепанная рота обнаглевших русских нагнала ужас на батальон егерей! Герои! — зло добавил он и, круто обернувшись к побледневшему подполковнику с узенькими седыми бачками, сказал:

— Немедленно вызовите из резерва батальон! Прикажите ему отрезать пути отхода прорвавшимся к вершине русским! Прижмите русских к обрыву и полностью уничтожьте!

Ерохин, не оглядываясь назад, продолжал энергично взбираться по крутым отвесам к самой вершине высоты. Где-то далеко внизу карабкались остальные матросы.

 «Ну, Леня, наступает и на твоей улице праздник! — подбадривал он себя.— Последняя скала!» Ерохин вскарабкался на первый выступ, огляделся и облегченно вздохнул. С разгоряченного лица крупными каплями скатывался пот. По правой щеке сочилась теплая кровь.

Одежда Леонида растрепалась, телогрейка в нескольких местах была порвана, и из нее торчали куски задымленной ваты, правая пола совсем оторвана, не хватало левого уха у шапки-ушанки.

Ерохин достал из вещевого мешка бескозырку, надел ее и начал взбираться выше.

— Осторожно, Леня, там враги! — предупреждающе крикнул Арбузов.— Обожди меня!

— Не страшно, дорогой!

Кругом рвались шрапнель, гранаты, мины. Но Леонид видел перед собой только вершину. Он не знал, что в это время егеря обходным маневром отрезали их... Да если бы и знал, то все равно, не задумываясь, продолжал бы выполнять свою задачу.

«Еще десять минут, и буду там! — думал он.— Только бы не сорваться в пропасть!» Не чувствуя боли в пальцах, он вцепился в расщелину отвесной скалы.

— Берегись! — крикнул снизу Арбузов.

Ерохин был уже на узенькой, удобной площадке.

Из-за правого выступа скалы неожиданно выскочили егеря.

...Когда Ерохин опомнился, то не сразу сообразил, где он и что с ним случилось. Беспокоила тупая боль в затылке, ныла спина. «Эк, откуда меня свалило!»—поднял он голову. Кругом стремительно поднимались к звездному небу острые, зубчатые скалы. Леонид вскочил. Ощупал себя. «Кости целы... Сильные ушибы только... А кто там?» Он насторожился. В нескольких шагах от него вырисовывались очертания лежавшего на снегу человека. «Старый знакомый! — он вспомнил о напавших на него егерях, тела которых неподвижно лежали между камней.— Отвоевались! А Леонид Ерохин жив!» Он прислушался: из-за скалы, сквозь оружейную стрельбу доносились обрывки чужой речи.

Радист Ильичева, не обращая внимания на рвущиеся кругом снаряды и мины, сидела у крутого обрыва между обросшими мхом камнями и торопливо исправляла поврежденную рацию. Рядом, вытянувшись во весь рост, лежал без движения ее напарник. За грудой камней, в ста метрах от девушки, продолжался бой. Противник с трех сторон пытался прижать к крутому обрыву и уничтожить остатки расчлененной первой роты.

Дважды раненный, молодой командир роты с полувзводом тоже раненых матросов несколько раз в течение часа бросался в контратаку против двух свежих рот врага. Но силы были не равны...

Остатки первого взвода, штурмовавшего вершину высоты, погибли. Обо всем этом Ильичева хотела срочно сообщить командиру полка. Но руки ее почему-то не слушались, пальцы дрожали...

— Товарищ Ильичева! — услышала она слабый голос подруги.— Ленуся!

Ильичева на секунду оторвалась от аппарата, оглянулась. Около нее, с трудом держась на ногах, стояла Соня. Большие глаза ее виновато смотрели на Лену, словно Соня совершила преступление.

— Комроты больше нет, умер от раны,— тихо прошептала она.— Перед смертью приказал отходить.

— Что ты? Что ты говоришь?

— Командир приказал... Уходи скорее, Ленуся...

— А где же рота? Остался кто-нибудь в живых?

— Кажется, мы одни...— сквозь слезы выдавила Соня.— Спасайся скорее! — Она пошатнулась. Лена, подхватив подругу, крепко прижала ее к себе.

Из-за груды камней показались вражеские солдаты. Они осторожно приближались к камням, за которыми находились подруги.

— Что же делать? — уткнув лицо в теплую шею подруги, прошептала Лена.

— Ленуся! Я в тягость тебе. Пристрели меня... Или дай мне автомат, в моем патроны кончились... Я сама!..— в отчаянии шептала Соня.— И спасайся скорее, спасайся!

Егеря были уже рядом. Положив Соню, Лена метнула в них последние гранаты и, разбив о камни рацию, твердо сказала:

— Приказываю отходить!

— Я не могу, ноги не слушаются... Прошу, пристрели меня...

— Молчи! — Лена взвалила подругу себе на плечи и стала медленно спускаться по крутому обрыву.

Атака Гранитного линкора не удалась. Матросы медленно, цепляясь за каждый камушек, отходили. На онемевших от усталости плечах уносили тела погибших товарищей. Желание было стоять «насмерть», да не вышло: строгий приказ — отходить. Вот и отходят. А ведь как лихо поначалу ударили... Были уже у вершины Гранитного... и... вот-те на!..

У каждого оставленного врагу бугорка серели трупы егерей. Однако большие потери не останавливали врага. На смену убитым приходили живые. Шредер бросил в прорыв свежий егерский полк.

Над обледенелыми скалами Гранитного проплывали отяжелевшие облака.

Снова грозная опасность нависла над Угрюмым.