Она подошла к двери, выглянула в зал и повернулась к Алексею:

— Идите через двор. Он уже тут.

— Кто?

— Человек, который должен был привезти эту самую «посылку». Вам незачем встречаться.

Слегка отстранив ее, Алексей заглянул в приотворенную дверь и быстро убрал голову.

— Что такое? — встревожено спросила Дина.

— Ничего… Так я пойду.

— Постойте. Почему вы так побледнели?

— Я?.. Разве?

— На вас лица нет! Что случилось? Вы знаете этого человека?

— Впервые вижу. Просто… — Алексей криво усмехнулся и развел руками, как бы говоря: «Сами понимаете, момент ответственный, можно слегка и поволноваться».

— Ну, идите. Я вас провожать не буду. Итак, в половине шестого…

У крыльца почты стояла линейка с запряженной в нее сытой каурой кобылой, привязанной вожжами к стойке крыльца. Ветер гнал по улице песок и опавшие листья. Прохожие оплевывали набивавшуюся в рот песчаную пыль. Лошадь до земли опускала морду, перебирала тонкими ногами.

Недалеко от почты хромой старик крестьянин скреплял веревкой треснувшее ярмо бычьей упряжки. Рядом, покуривая и подавая советы, стоял Храмзов.

Алексей прошел мимо, коротко бросил:

— Иди за мной.

За тополями, росшими у дороги в конце квартала, он подождал Володю. Храмзов остановился в двух шагах от него и, наклонившись, стал поправлять голенища своих коричневых сапог, сшитых из той же кожи, что и сапоги Алексея.

— Видел, кто на линейке приехал? — опросил Алексей.

— Толстяк в кацавейке, хуторянин…

— Арестуй и доставь к Величко. Только не здесь, подальше… Смотри не упусти! Пусть Величко допросит: он адскую машину привез. Один справишься?

— Угу…

— Скорей, он сейчас выйдет!

Володя еще разок поддернул голенища и пошел назад. Алексей, стоя за тополями, следил за ним. В дверях почты показался приезжий. Глянув по сторонам, он сошел с крыльца, отвязал вожжи и грузно взобрался на облучок. Лошадь тронула, клонясь вперед и подставляя ветру лобастую голову.

Алексей видел, как Храмзов догнал линейку и пошел рядом, что-то говоря приезжему.

«Просит подвезти», — догадался Алексей. Володя договорился и вскочил на линейку. Они скрылись за поворотом.

В половине шестого, перед самым закрытием почты, Алексей получил от Дины обмотанный бечевкой дощатый ящик. Он был невелик, но очень тяжел.

Алексей хотел положить ящик в принесенный им мешок.

— Не надо! — сказала Дина. — Так лучше…

Она была мертвенно-бледна. Лицо заострилось, руки дрожали. Передавая «посылку», она шепнула:

— Счастливо, Алеша, благослови вас бог! Жду… Несите осторожно…

…Ящик водрузили на стол в кабинете начальника штаба. Собралось человек десять: Саковнин, Туляковский, трое из Особого отдела; из чекистов—Алексей, Величко, Илларионов и Воронько.

Ящик вскрывал комендант штаба, сапер старой службы, угрюмый бородач в морской форме. Он перочинным ножом расковырял древесину, поддевая ногтями за шляпки, вытащил несколько гвоздей и осторожно приподнял крайнюю доску. Лоб его заблестел от пота. Присутствующие молчали, и треск отделяемой доски казался пронзительным. Под доской лежала плотная оберточная бумага.

Воронько, желая разрядить напряженную тишину, сказал:

— Упаковка что надо! Образцовая! Никто ему не ответил.

Комендант снял верхние доски, аккуратно отвернул бумагу. Под ней обнаружилась матерчатая прокладка. Комендант наклонился к ящику.

— Стучит, — проговорил он.

Было так тихо, что все услышали постукивание часового маятника,

— Фланелью обернули, чтоб заглушить, — заметил Илларионов.

Комендант вспорол материю, обнажилась серая шершавая поверхность мины. Минут десять он оглядывал и ощупывал ее, едва касаясь пальцами, и наконец отвинтил сбоку небольшой металлический кожушок. Открылся круглый, как блюдце, белый циферблат с тремя стрелками. Все сдвинулись к столу.

Стук маятника был похож на дребезжание плохо натянутой струны. Размеренно и неумолимо он отбивал короткие секунды. Комендант, щурясь, старался разобрать надпись на циферблате. Написано было не по-русски. Воронько, знакомый с латинским шрифтом, по слогам прочитал:

— Бла-се-мер-гохн, енг-ланд…

— Блесмергон, Ингланд, — поправил его Илларионов. — Английского происхождения. Известная фирма.

— Разрядить сумеешь? — спросил Саковнин коменданта.

— Не знаю. Опасная штука, устройство незнакомое.

— Что же делать?

— Может быть, остановить часы? — предложил молодой сотрудник Особого отдела. — Придержать стрелку— и все, остановятся.

— Нельзя, — возразил комендант. — Почем я знаю, какой взрыватель. Задержишь стрелку — тут она и сработает. Вернее всего унести в степь, пусть там и взрывается.

— Погоди. Пусти-ка. — Величко, отстранив коменданта, присел к столу.

Осмотрев мину и циферблат, опросил:

— А это что за стрелка, третья?

— Регулятор, — объяснил комендант. — Вроде дистанционной трубки. Поставили ее на определенное время, как дойдет, так она и сработает.

— Михалев, поди-ка сюда, — позвал Величко. Алексей подошел.

— Смотри, на когда поставлено…

Длинная серебристая стрелка острым концом стояла двумя минутными делениями ниже цифры 8.

Алексей, не веря своим глазам, наклонился к самому циферблату. Сомнений не оставалось: взрывная машина была настроена на восемь часов, даже немного раньше…

— Когда же, по-твоему, она должна рвануть? — негромко спросил коменданта Величко.

Комендант подумал.

— Минут этак без двадцати восемь.

Все одновременно посмотрели на циферблат. Было двадцать две минуты седьмого.

— Что же ты говорил — в десять? — вырвалось у Илларионова.

— Тихо! — осадил его Величко. — А скажи, товарищ комендант, перевести эту стрелочку подальше, часиков этак на двенадцать, нельзя?

— Кто ж его ведает, — сказал комендант, придвигаясь к столу. — Попробую…

— Э, нет, — остановил его Саковнин, — разворотишь мне все тут к чертовой матери! У тебя еще больше часу. Бери эту чертовщину и неси подальше, в степь, пробуй там. В крайнем случае — взрывай.

Мину снова уложили в мешок, и комендант, сопровождаемый Туляковским, унес ее.

— Все ясно, — сказал Величко. — Михалева обвели. Известный прием. Чтоб не трусил. Он для них особой ценности не представляет: взорвал бы штаб и ладно, больше не нужен… Думается мне, так. Ты, Михалев, прав: одним взрывом не обойдется. Еще что-то готовится. Вопрос: откуда они начнут?

— А адреса? — напомнил Алексей.

— Грош цена этим адресам! Я тебе десяток таких адресов могу дать. В девять часов их велено обойти, а в половине восьмого из тебя делают жидкую кашицу! Единственное место — это где ты видел Смагина. Пойдут туда Илларионов и Воронько. Товарищ Саковнин, выдели им бойцов для облавы. Людей из Особого отдела прошу в мое распоряжение: оцепим базар… Второй адрес — сама Федосова, Михалев, бери наших ребят и жми туда без промедления, живо!

Саковнин завертел ручку полевого телефона.

Солнце еще только шло на закат, когда Алексей с группой добежали до Портовой улицы.

— Расставь людей, — приказал Алексей Храмзову. Займи соседние дворы. Двух — трех пошли к реке.

— Ты один пойдешь? — спросил Володя.

— Пока один. Если что — выстрелю или свистну. До тех пар с места не трогайся.

— Давай.

Алексей пошел к дому Федосовых.

План у него был такой: сказать Маркову, что все сделано, машина надежно пристроена, а по явкам не пошел потому, что за ним, кажется, начали присматривать. С большим трудом удалось незаметно ускользнуть из штаба — и сразу сюда: предупредить… Что дальше— будет видно. Главное — добраться до Маркова, держать его на мушке, а там…

Ворота и калитка были заперты. Алексей перелез через забор. В федосовском саду было, как всегда, тихо. Ветер улегся к вечеру. Под ногами тонко похрустывали опавшие листья. Возле дома ни шороха, ни звука.

«Затаились, — подумал Алексей, — ждут».