Балдур приготовился нанести фатальный удар, как вдруг тело начало мерцать, и постепенно изменять свою форму. Аури вновь возвращался в своё истинное обличие, и через пару секунд окровавленные руки человека сжимали маленького зверька, очень похожего и совершенно другого. Внезапно он понял, что не может убить его, не может сделать это по многим причинам.

Перед ним был всего лишь, как могло показаться, беззащитный аури, что вырывало из сознания картины прошлого. Балдур резко отпустил его, и сел на холодную землю, тяжело дыша. Он смотрел как побитый, униженный и худощавый зверек, покрытый кровью и позором, лежит в грязи. Стервятник потряс головой, выгоняя лишние мысли, и вновь потянулся к нему, но не смог.

Он зарычал, закричал, потянулся, и вновь оказался на земле. В этот момент Аури резко пришел в себя, и бросился на человека с маленьким клинком, но Балдур смог закрыться.

Волна ледяной воды пронеслась над ним, и зверек оказался в пузыре, что парил в метре над землей. Балдур обернулся и увидел певчего, что, заметно пошатываясь, стоял с вытянутой рукой, скривившись в гримасе отвращения.

— Ожил наш певчий! — послышалось с толпы. –— Ожил!

Балдур медленно встал, сплевывая и вытирая грязь с лица, а затем, не обращая ни на кого внимания, направился в сторону озера, где молча встал, и начал умываться озерной водой.

Аури некоторое время барахтался, размахивал конечностями, а затем просто закрыл глаза. Толпа заликовала, вызывая у Стервятника еще больше отвращения. Ему хотелось развернуться, схватить свой нож и револьвер и затем… Он так и не понял, что было бы затем. Ему просто хотелось скорее покинуть это место, провалиться сквозь землю, и больше никогда не вспоминать.

— Сняли проклятье с нашего певчего! Сняли, что твой пень! — из толпы выбежал старейшина, падая в ноги к Дэйне и Мире. — Спасибо вам, да будут вам вечно благоволить боги, да будет ваша жизнь и дорога наполнены счастьем и славой! А теперь не могли бы вы и другое проклятье снять, что над селом нашим висит?

— Какое проклятье? — раздался удивленный голос волхва. — Я об этом не слышал.

— Ну как же, мудрейший?! Мужики замертво падают, бабы мёртвых рожают, скотина бежит от нас, что твой пень.

Дэйна посмотрела на Балдура, на Сырника, что глядел на человека загадочным взглядом, но так и не подходил. Она видела Миру, что убирала оружие за спину, всё еще думая о смерти домового. Ярика, который даже при всей своей беспечности и странности, смотрел перед собой, с абсолютно холодным лицом.

Она почувствовала руки старика на своем ботинке, и резко сделала шаг назад. Местные жители, завидев её реакцию, сразу столпились в кучу, и открыто осуждали взглядом, совершенно забыв об истощённом Воркуте, которому требовалась помощь.

Они путешествовали многие годы, бывали в разных местах и видели разных людей. Дэйна родилась вдалеке отсюда, в другой стране, в другом быте и культуре, где можно встретить и подобное. Здесь были не её боги, но она их чтила и уважала так же, как и уважала тех, кто живет по-совести, живет славно.

— Нет никакого проклятья, как может и нет вашей царицы озерной. Проблемы этого села только, и только из-за людей в ней их живущих. Мужичье падает, потому что главным развлечением стала кабацкая. Женщины рожают мёртвых, потому что в грязи живете и болезнях. У вас пропал волхв, долго ли вы его искали, искали ли вообще? Воркут Ан’Раффэн, певчий вашей деревни, единственный на котором держится вся торговля, пробовали ли вы сделать что-либо? Как долго вы закрывали глаза, списывая всё на проклятья и прочее, даже меня поверить заставили. Тошно, тошно до противного.

— А что мы можем сделать, госпожа колдунья? Мы люд простой, землю пашем, да рыбу ловим. Торгуем, торговали когда-то.

— Выньте головы из задницы и наведите порядок. Пускай крепкие мужья построят частокол, самые ловкие и опытные в лес за дичью. Женщинам навести порядок, найти чистую воду, и перестать жрать помои. Если случилась беда или болезнь, богов восславить стоит, но и лекаря позвать нужно, волхва. Я не из ваших краев, у нас может и живут по-другому, но истина для всех едина. Трудиться стоит во благо, и жить по-совести, а то, что я сейчас вижу, это не те славичи, которых я знаю.

— И я прослежу, чтобы так и стало, и прослежу за этим аури, — пообещал Воркут Ан’Раффэн. — Я обязан вам жизнью, Kvinne-Bomull!

— Как и я, мудрейшая, — добавил волхв.

Мира посмотрела на толпу, что, сбившись в маленькие группки отводили глаза, пока её взгляд не упал на Балдура, на плече которого сидел Сырник, и они оба смотрели вдаль. Она хотела подойти, но боялась тех слов, что они говорят друг другу. Слишком много произошло за последнее время, слишком многое стоит осмыслить и забыть, впереди еще очень долгий путь. Путь, который известен лишь богам.

18

***

Покровы ночи сгущались над Велпосом, заставляя огромный полис погрузиться в неоновые огни вечера. Солнце давно зашло за горизонт, знаменуя начало ночной жизни, полной тайн, интриг, опиатов и движения.

Серебристая машина подъехала к на вид обычному восьмиэтажному дому и остановилась, погасив огни. Слегка приоткрыв заднее окно, девушка выглянула голубыми глазами, осматривая фасад здания. Снаружи казалось тихо, даже слишком для такого района, для такого места.

Она расплатилась с водителем и вышла, поправляя ворот кожаной курточки. Путь к цели назначения шел через аллею, от которой несло опасностью, и для полной картины не хватало лишь таблички. Последний взгляд на здание и вперед.

С закрытых окон доносились лишь тяжелые басы музыки, что словно морские волны бились о стекло одна за другой. С левой стороны, глубоко в тёмном уголке она слышала быстрое и резкое дыхание, сменяемое приглушенными стонами. Она не обращала внимания на местных жителей, которые, в свою очередь, сильно заинтересовались нежданной незнакомкой.

Раздались звуки точильного камня о клинки, и засверкали искры в темноте. Она вновь поправила ворот. Чем ближе женщина подходила к нужному ей входу, тем отчётливее становился кислый запах наркотика и жжённой плоти.

Она остановилась и в негодовании прикусила губу, когда перед ней появились несколько существ с оружием в руках. Три человека, один меридинец, два полувеликана и еще столько же древолюдов. Они смотрели на неё горящими глазами, будто сливаясь с тенями во тьме. Послышался звон клинков.

Первым атаковал полувеликан, широко замахнувшись шипастой дубиной, и тут же получил пятерней в зубы. Он потерял равновесие и звонко упал на асфальт с выбитой набекрень челюстью. Следующий пал древолюд, она нанесла два тяжелых хука в корпус, добив контрольным апперкотом. Во тьме блеснули два окровавленных кастета.

Люди вместе с меридинцем попытались её окружить, но попали прямиком в ловушку. Она сделала шаг в сторону, позволяя одному оказаться за спиной, и тут же ударила с разворота. Бедолага хрустнул ребрами и кувырком отлетел в стену. Остальные замешкались и отошли назад.

Последние полувеликан и древолюд напали одновременно с двух сторон, заставляя женщину уйти в оборону, как они подумали. Она с впечатляющей скоростью схватила первого за кисть, выбила клинок, и вонзила древолюду в плечо. Затем она, не позволяя противнику увеличить дистанцию, ударила локтем в нос, и развернувшись закончила короткой серией в челюсть.

Два человека с миридинцем, моргнули в темноте и засеменили по углам, она не стала преследовать. Женщина вытерла кровь с кастетов об одежду павших и поправила ворот, блеснув золотистыми волосами. Музыка вновь громко заиграла, прерывистое дыхание, что преследовало её с самого начала, возобновилось, но никто больше не посмел её остановить.

Она зашла в парадную, внимательно осмотрела все лестничные пролеты, стараясь услышать нужный ей звук. Секунда, короткое дыхание и щелчок. Пятый этаж. Она поднялась. Сняла кастеты.