— Балдур!

***

Что ты так смотришь на меня, ублюдыш? Взгляни на себя! Слабый и напуганный мальчишка! Думаешь, украл револьвер и стал стервятником? Нет! Ты даже его держать ровно не можешь своими тоненькими ручонками. Ну, давай! Жми на курок! Ха! Ты так и не научился считать! Тренировочными никого не убьешь, даже если они у тебя были бы. Покончим с этим, иди сюда! А-а-а-а! Выродок!.. Я… Я… НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! Я… А-а-а… УБЬЮ ТЕБЯ! Иди… откуда у тебя он? Нет, стой, что ты делаешь? Не смей вставлять его. Я приказываю тебе не заряжать револьвер! Ты не имеешь права! Лишь стервятники могут… истинные… настоящие стервятники! Хе-хе, ну валяй. Думаешь, молить о пощаде буду? Пошел ты! Ты всё равно сдохнешь, и никто никогда не согреет тебя и не полюбит, ты очередной бездушный выродок! Ты никто! Ты фальшивка! Пустышка!

***

Ноль. Всё затихло, даже каменный гигант, в чьём чреве происходило сражение, замолк. Он более не двигался, позволяя пыли и смерти спокойно осесть. Сырник вытер кровь с лица и посмотрел на человека. Балдур всё еще не отрывал взгляда от размазанными по полу крови и мозгам. Он не отрывал глаз, так как он и не смотрел никуда. Нависла тишина, разорвать которую не смог бы даже самый искусный клинок. Иллюзия тьмы рассеялась полностью, открывая перед собой огромный зал, среди которого гулял свежий горный ветерок. Он врезался в сознание головокружительным и одурманивающим запахом. Выход был уже близок, на расстоянии вытянутой руки, но вдруг раздался голос. Голос, который решит всё, голос, рожденный из самой утробы каменной темницы. Голос, что смертельно пропел.

— Здравствуй, Балдур.

58

Как легко оказаться в пучине собственных мыслей, попросту забыв обо всём. И наслаждаясь запахом свежего воздуха, оградиться от окружающего мира, закрывшись в своём маленьком мирке, где всё происходит именно так, как хочется нам. Луна стояла высоко в зените и нежилась своим отражением в беспечной глади воды. Чириканье птиц, сменилось редким завыванием, что доносилось откуда-то издалека, и иногда сменялось отрывистыми щелчками.

Малейшие, едва различимые приливы небольшого озерца, оставляли тёмные следы на сырой и холодной земле. Высокая трава приятно ласкала щеки и задиристо щекотала нос. Одно одинокое облако в форме гор далекого востока Бролиска, где тот сходился с соседствующими землями давних соседей, позволило себе на несколько секунд оказаться возле небесного диска. Оно махнуло рукой в приветственном знаке, будто здороваясь со старым знакомым и отправилось восвояси.

— Болит? — раздался женский голос.

— Нет, — ответил мужчина. — Почти уже прошло.

— Сильно болело? Долго?

— Не будем об этом. Лучше расскажи, как всё прошло?

— А что рассказывать? — она легла рядом, задумчиво всматриваясь в ночные звезды. — Классический монолог, пару колких замечаний, взгляд полный укора. Перечень всё тех же имен, с кем я должна сходить куда-то. Про себя услышать хочешь?

— А стоит?

— В этот раз я тебя пожалею, Луна чересчур красива, не хочу спугнуть.

— Послушай, — произнес он, с нотками нерешимости в горле. — Я тебя никогда не спрашивал, но всё же. Не отвечай на мой вопрос, если не хочешь, я пойму.

— Не знаю, — опередила она его. — Есть такие вещи, которые и тысячами слов не выразить полностью. Всегда останется нечто, что будет добавить, в то время как другое придётся убрать. Составить полноценный ответ, описать всё составляющие своего душевного состояния, как собрать старую добрую мозаику. Вроде бы как собираешь, картина складывается полная, но всегда какой-то части не хватает, и ищи её повсюду. Понимаешь?

— Понимаю, — усмехнулся он, однако в его жесте не было ни издевки, ни насмешки. Он действительно понимал или хотел думать, что понимает.

— Вот как эта луна. Как бы ты её описал? Стал ли называть полной? Быть может ослепительной? А что насчёт второго небесного тела, прямо за ней? Столь огромного, что вот-вот сорвется и упадет нам на головы. Пугающий? Внушительный? Загадочный? Земли богов, как некоторые это называют.

Он помолчал некоторое время, задумываясь над ответом. Она была в чём-то права, даже больше, чем просто в чём-то. Как описать дуновение ветра? Мы его чувствуем. Ощущаем кожей, вдыхаем носом, осознаем разумом, но вот какие слова подобрать, чтобы с полной уверенностью рассказать собеседнику, что никогда не ощущал прикосновение ветра на своём лице? Через некоторое время, он попросту сдался и коротко ответил:

— Да никак, взял бы увеличительное стекло и пошел бы жечь муравьёв.

Она рассмеялась. Ему было приятно, что в такой ситуации, он был всё еще способен зажечь улыбку на её губах.

— Я серьезно, — сквозь смех ответила та. — Я не отвечаю, не потому что не хочу, а потому что не могу подобрать правильных слов. Возможно, часть меня просто боится. Я ведь рано убежала в сестринство. Боги! Юная и наивная бунтарка, которой наскучили бесконечные помпезные ужины и триллионы платьев. Девочка в поисках адреналина, пытающаяся доказать, что ничем не хуже других. После окончания, отец хотел меня запереть, вот и сбежала, только в этот раз в коллегию.

— Боялась? — переспросил он. — Не думал, что ты на это способна.

— Страх бывает разным. Вот ты, например, когда с голыми руками летишь на зверя, не боишься?

— У меня есть ты, а еще Дэйна и Ярик. Мы, конечно, были всего в нескольких походах, но я вам доверяю. А еще Сырник.

— Когда-нибудь ты расскажешь мне историю вашей встречи, слишком вы уж друг в друге души не чаете.

— Бред! — коротко и смущенно произнес мужчина.

— Да! — вновь рассмеялась она, а он поймал себя на мысли, что ему до полнейшего безумия нравится её смех. — Тот факт, что ты отрицаешь, еще раз доказывает, что я права, но ладно. Это разговор для другого дня, а теперь отвечай на мой вопрос. Не страшно?

— Когда один ходил, больше… — он сделал паузу, а затем, невесело выдохнув, продолжил. — Больше тоскливо было. Помру в канаве, так даже никто не узнает, а страшно… Не думаю. Я привык.

— К опасности?

— К тому, кто я такой, — улыбнулся он искренне. — У таких, как я, на бирке на затылке есть срок годности. Стервятники долго не живут, пожалуй, исключением будет элитная двойка.

Она прищурилась и подтолкнула его плечом:

— А вдруг когда-нибудь она станет великой тройкой? Серый Стервятник! Зеленый Стервятник? Может Белый...?

В этот раз рассмеялся он:

— Скорей Ярик пить, да ругаться перестанет, чем это произойдет, но я тебя понял. Тебе страшно, но не как мне, не как другим.

— Да, — шепотом произнесла она. — Возможно однажды, я заберу честно заработанную последнюю плату, махну всем рукой на прощание и уйду в закат. В закат, где будет ждать моя семья, может даже пару детишек. — После этих слов, она рассмеялась сама себе. Угораздило же её такое сказать.

— Детишек, а? — подхватил он.

— Всё что угодно, лишь бы больше не слышать ничего во время каждого ужина перед походом, — попыталась она оправдаться. Он все уже понял, однако не стал ничего говорить, лишь сделал вид, что поверил. — А ты не задумывался о том, какая бы жизнь у тебя была, если бы ты… ну… а чёрт, извини, я не подумала.

— Всё хорошо, — поспешил успокоить её мужчина. — Я знаю кто я и иллюзий относительно этого не строю. Да, правда, что есть случаи, когда можно получить особое разрешение на, гм, кровосмешение, — запнулся он, в поисках нужного слова. — С теми, кто, гм, чувствует дух. Ведь уверен, как ты знаешь, у прокаженных пар высок шанс, гм, мертворождения. Солгу тебе, если не думал об этом, но всё это лишь далекая фантазия, которая скорее всего никогда не станет реальностью.