— Я…

Этого он не ожидал. Регина внезапно остановила его, покрутив в воздухе указательным пальцем. Он замолчал, и ждал её слов.

— Ты не в моем вкусе, Красный, поэтому даже не подумывай пристраиваться своим языком, я не заинтересована, — она сделала длинную паузу, а затем наполнив его стакан продолжила. — Ты всё еще жив, потому что я уважаю наше прошлое. Я помню, как вы Рогалика вырвали из пасти гнилобрюхов. Помню, как отказывался сдавать наш зимний схрон, хоть это и была последняя капля терпения твоей бывшей так называемой ганзы сборщиков. Да помимо этого всего, ты заслужил мое уважение, когда единственный себе подобный смог повстречаться с этим псом, и пережить, дважды так уже понимаю. Однако я не припомню, чтобы Красный Стервятник становился на колени и молил о спасении, как какой-нибудь холоп пред зверем.

Вдруг Балдур ощутил легкое дуновение надежды. Маленькую искру, которую боялся отпугнуть дыханием или лишним словом. За всю свою карьеру, которая длилась более двадцати лет, он старался избегать общения с подобными созданиями, что намного выше его разума. Всё что перечислила одна из Трех Царей, было абсолютной правдой, но Стервятник никогда не искал её расположения, и теперь жалел об этом. Он знал, что ничего не знает об этом мире, о мире, в котором живет, однако одно ему было известно наверняка, если ножи убраны, и идёт разговор, значит вопрос лишь в…

— Цена?

Регина самодовольно оскалилась:

— Нет такой цены, которую ты можешь заплатить. Ведь ты пообещал не только меня, но и моих Гривастых.

— Тогда что я могу для тебя сделать?

«Еще один договор, отлично», — крутилось в его голове. Казалось, он никогда не вырвется из этого порочного круга. Погасить одну задолженность, взяв на свои плечи новую. Где конец этой жестокой игре, что берет новый круг, словно на детской карусели?

— Ты? Ничего! Не переживай я не стану клеймить твою плоть древними и варварскими печатями, — она махнула Рогалику, чтобы тот отнес пару бутылок и свежие травяные свечи в её комнату, где вновь начали просыпаться голоса. — Моя цена это, что у тебя есть. Ровно через год, начиная с сегодняшнего дня, ты мне это отдашь.

— И что же это? — спросил Балдур, догадываясь о чём пойдет речь, и на что он не согласен пойти.

— Аури, что сидит на твоем плече.

— Согласен, — выпалил Сырник.

— Нет, — отрезал Стервятник.

— Могу дать адрес хорошего агентства в Велпосе, — прервал свое молчание Ярик. — Там можно в аренду взять хоть сразу двух или трех, оплата, конечно, почасовая или суточная, но думаю ты потянешь, дорогая Регина.

Лиса, на удивление, не обратила никакого внимания на рыжеволосового и ждала реакции Балдура.

— Назови другую цену, всё что угодно, но не это.

— Мило, — Регина помахала пальчиками Сырнику, а затем добавила. — Я верну его тебе, он мне не к чему на долгое время. Взамен я схожу к Серому, у нас давно накопилось о чём поговорить. Ведь твой договор был привести меня и моих Гривастых, против личьих законов он пойти не сможет.

— По рукам! — вновь вмешался аури.

— Я сказал нет! — Балдур закрыл рукой рот Сырника.

Маленький зверек зашипел и укусил человека, после чего спрыгнул с его плеча и оказался на столе, напротив царицы. Гривастые похватались за клинки и теперь направили их на маленького аури.

— Серьезно? Вы серьезно? — крутя хвостом и размахивая руками запротестовал тот. — Царица, скажи этим кривым рожам, чтобы железяки убрали, а то я за себя не отвечаю.

Лиса слегка наклонила голову в улыбке, и её множественные кольца в ушах зазвенели словно колокольчики:

— Тебя что-то не устраивает?

— Меня? Да что вы, о великая, думаю пальцев не хватит сосчитать, но у нас есть проблема. Пока ты будешь со своими до Серого идти, Балдур, как ты сама выразилась, выблюет остатки своей совести вместе с кишками, а я этого позволить не могу. Мёртвый Балдур, плохой Балдур, и уж если он помрёт от печати вашей…как бы так по вежливее выразиться, уникальной семейки, то я служить не стану. Да, не смотри на меня так, мы оба понимаем для чего тебе нужен именно я. Попробуй найти другого такого аури, что под давлением не сломается. Дикие лучше сдохнут, чем служить станут. Бордельские только на одно и способны, а я сделаю, что прикажешь.

— Интересно, не думала, что ты молить начнешь за жизнь Красного.

— Хрен те в кашу, Рыжая, — парировал Сырник, сразу показывая неприличный жест остальным. — Я не молю, а заключаю новый договор с тобой.

— Сыр…

— Заткнись, Балдур! Отменять чужие печати не можешь, знаю, но наложить свои сигили в твоих силах. Они затрут волчьи и дадут время. Взамен на это я клянусь тебе, через год, считая с этого дня я вступлю в твою ганзу на пять лет.

Стервятник встал и потянулся к аури. Сырник ловко извернулся и схватив вилку направил его на человека:

— Моя жизнь, мое решение!

— Я тебя не отдам! — произнес человек.

— Часто ты последнее время это говоришь, Балдур, только вот реальность другая. Я устал что ты меня за ребенка воспринимаешь, там швырнешь, там закроешь собой. Я взрослый мужчина, нравится тебе это или нет, так что знаешь, иди ты к чёрту, Красный. Ну что, Рыжая, согласна?

— Согласна, — без раздумий ответила та.

Балдур посмотрел на Миру и Дэйну, которые на удивление были спокойны, ведь они понимали, на что идёт Сырник, и он был прав. Без помощи Регины, Балдур не увидит следующий закат. Стервятник достал свой револьвер и, положив на стол, заявил:

— Тогда и я вступлю к тебе в ганзу, пока не будет выплачен долг Сырника и мой долг.

Лиса встала со своего трона, бросая взгляд на вернувшегося с её комнаты меридинца, и повернувшись, сказала:

— Хватит на сегодня договоров, это было довольно интересно. Я схожу к своему брату, исполню свою часть, а затем через год заберу твоего аури на пять лет службы. Живи Стервятник, я подарю тебе такую возможность, но больше никогда ко мне не обращайся.

Она направилась к полуоткрытой двери, откуда отчетливо пахло лесом и алкоголем. Балдур понимал, что договор заключен, и что ему предстоит очень длинный разговор с Сырником. В одном Регина была права, слишком много для одного дня, нужно отдохнуть и понять, что делать дальше. Стервятник убрал револьвер в кобуру и ему захотелось выбежать наружу, чтобы глотнуть свежего воздуха. Мёртвоглазый отошел в сторону и потупился в пол, как вдруг за спиной раздался голос царицы.

— Чтобы ты там не искал, правда всегда обжигает, Красный.

35

Они остановились в небольшой деревушке, носившей название давно забытого подвига давно забытого героя. С виду это поселение не было великих размеров, какие можно встретить повсеместно. Одно из тех мест, где время буквально застыло сотни лет назад, а люди словно плывут по течению, не замечая внешнего мира.

После недели в пути по сомнительным тропам и ночлежке в сырых пещерах, Семирод вывел своих попутчиков на широкий тракт, который и привел их сюда. Маруська за это время не произнесла ни слова старику, однако в оправдание этому, с Пилоратом она также не вела бесед. Она лишь изредка дергала его за руку, которую редко отпускала, да общалась в основном жестами. Рот — голодна или жажда мучает, глаза — устала или голова разболелась на солнце, перескакивая с ноги на ногу как маленький нерасторопный кузнечик — значится нужда в кустики зовёт.

Семирод часто уходил в собственные думы, размышляя, хорошо ли помнит его девочка? Смогла ли она хоть юным, но пытливым умом понять, что возможно в гибели её родителей есть и толика вины старика? Поэтому она смотрит на него лишь тогда, когда он притворяется, что не видит. Поэтому она отводит взгляд и не отваживается заговорить в его присутствии. Быть может, просто боится старого отшельника? Пойди сказок ей в детстве поведали добрую стопку, утыкая пуховым одеялом по детским бочкам. Почти в каждом сказе был богатырь, красавица и колдун. Хороший — значит Волхв, плохой — чародей и гнилоуст.