С чем могу я сравнить
это синее-синее небо?
Ты, быть может, седлаешь дракона из яшмы,
чтобы в куполе неба лететь голубом?
Что сравнить я могу
с бесконечной, бескрайней землею?
Может быть, запрягла ты слона из нефрита
и к подземным ключам устремилась на нем?
Краски яркие рдеют
зонта над твоей колесницей, —
Как созвездья Хвоста или Сита,
не сияют ли краски огнем?
Пред тобой опахала
несут твои слуги рядами, —
Не созвездья ль Стропил и Холма
собрались, будто свита, кругом?
Сам Фын-лун, повелитель ветров,
колесницу твою охраняет;
Не велел ли Ван-шу, чтоб луна
на пути загорелась твоем?
Слышу я, как скрипят
где-то оси твоей колесницы, —
Может быть, на луанях и грифах
ты несешься вперед и вперед?
Нежный запах кругом,
словно ветром подъятый, кружится, —
Не духэн ли свои ароматы
у тебя из-за пояса льет?
Твоей юбки узор
словно пламя блестит и сверкает, —
Не сняла ли ты с неба луну,
чтобы платье украсить свое?
Возле зарослей пышных, густых
свой алтарь ты воздвигла, —
То не свечи ль, как лотоса цвет,
там горят, аромат орхидей испуская?
Из покрытых узорами тыкв
твои кубки и чаши —
Не медвяной ли влагой полны?
Не вином ли коричным налиты до края?
В клубы туч я гляжу,
в небеса я вперяю свой взор, —
Не смогу ли тебя
увидать высоко в небесах?
К пене волн наклонясь,
к глубине обращаю свой слух, —
Может быть, я смогу
услыхать тебя в темных волнах?
Ты сейчас в бесконечном, бескрайнем,
беспредельном просторе, —
Так неужто ты можешь оставить меня,
окруженного мира тщетой?
Если б мог я заставить Фын-ляня
послужить мне возницей!
Может быть, я с тобой поравняться б сумел
и обратно вернуться с тобой?
Ныне сердце мое
наполняется скорбью;
Не напрасны ль стенанья мои?
Что могу я поделать с собой?
Ты в молчанье глубоком теперь,
ты умолкла навеки, —
Неужели же судьбы людей
все стремятся к развязке такой?
Если в склепе могильном
ты в безмолвии вечном отныне
Обретаешь свой подлинный облик, —
так зачем тебе снова его изменять?
У меня же как будто
крепко скованы ноги и руки;
На мой страстный ответив призыв,
удостоит ли дух твой свиданьем меня?
О, приди же, тебя лицезреть удостой!
О дождусь ли я времени встречи с тобой?
На отмели, где орхидеи растут,
Ми-фэй тебя пиром встречает;
Лун-юй там играет на шэне,
И в юй Хань-хуан ударяет.
Владычицу гор Сунъюэ
к себе ты зовешь,
Хозяйке вершины Лишань
поклон отдаешь;
На берег Лошуй
к тебе черепаха спешит,
И звери в Сяньчи
танцуют, когда ты придешь.
В глубоких пучинах Чишуй
дракон застонал,
За фениксом феникс
взмывает к Жемчужному лесу.
Явись же! Всем сердцем тебя призываю,
Хоть в чашах узорных я жертв не несу!
К вершинам Сячэн твои кони несутся,
Потом к Юаньпу твое знамя летит;
Едва я увидеть успею,
как ты промелькнула,
Как снова небесный эфир
тебя заслонит.
Расходятся, снова сгущаются тучи,
Дожди и туманы на небе бездонном;
Мне кажется – пыль заслонила
высокие звезды;
Вид гор и потоков прекрасен,
луной освещенный.
Зачем в моем сердце желанья
не знают пределов,
Как в ночью пришедшем глубоком
и радостном сне? И вот я все время
тоскую и тяжко вздыхаю,
В рыданьях покой не снисходит ко мне.
Сюда не доносятся речи людские,
Лишь небо в гигантском бамбуке поет,
И радостно птицы щебечут,
к тебе опускаясь.
И рыбы к тебе подплывают
к поверхности вод.
Рыдая, обряд для тебя я свершаю,
Тебя ожидаю, колени склоня.
Увы! Над тобою я плачу!
Прими же дары от меня!
