– Надо же уметь втирать очки! – с усмешкой заметила Тань-чунь. – Посмотрим, что будет дальше.
Госпожа Ю и Ли Вань молчали, не зная, что ей отвечать.
Вскоре пришли служанки звать барышень к обеду. Сян-юнь и Бао-чай поспешили домой, чтобы переодеться, но это уже не столь существенно.
Между тем госпожа Ю попрощалась с Ли Вань и отправилась к матушке Цзя. Когда она вошла, матушка Цзя полулежала на тахте, госпожа Ван рассказывала ей, в чем провинились Чжэни, как было конфисковано их имущество и как они приехали в столицу ожидать решения суда.
Матушка Цзя слушала и тяжело вздыхала. Увидев госпожу Ю, она спросила:
– Ты откуда? Как себя чувствуют Ли Вань и Фын-цзе?
– Им лучше, – отозвалась госпожа Ю.
Матушка Цзя кивнула головой и вздохнула:
– Не будем больше разговаривать о постороннем. Лучше подумаем, как пятнадцатого числа восьмого месяца будем любоваться луной.
– Все уже готово к празднику, – сказала госпожа Ван, – только не знаю, в каком месте вы предпочитаете устроить угощение. Мне кажется, по ночам в саду уже прохладно.
– Разве нельзя надеть два халата?! – возразила матушка Цзя. – Где же лучше любоваться луной, как не в саду?!
В это время служанки принесли обеденный стол. Госпожа Ван и госпожа Ю подбежали, чтобы расставить на нем блюда и разложить палочки для еды. Когда матушка Цзя увидела, что кушанья для нее расставлены, а у служанок еще два короба с яствами, присланными ей от родственников в знак уважения, она недовольно сказала:
– Я ведь просила их не присылать больше!..
– Это обычные блюда, которые у нас едят за обедом, – проговорила госпожа Ван. – Вот, например, мне нечем выразить вам свое уважение, потому что я соблюдаю пост. Пресные клецки и соевый сыр вы не любите, поэтому я прислала только подливу из мелкокрошеной водяной мальвы, приправленную перцем и маслом.
– Вот как раз такого я и хотела бы отведать! – обрадовалась матушка Цзя.
Юань-ян поставила перед матушкой Цзя чашку. Бао-цинь спросила, чего матушка Цзя хотела бы поесть, а затем вернулась на свое место. Матушка Цзя хотела посадить рядом с собой Тань-чунь, которая пришла с сестрами. Однако Тань-чунь скромно отказалась, отошла и села рядом с Бао-цинь. Ши-шу поспешно подала чашку и палочки.
Указывая на блюда, расставленные на столе, Юань-ян говорила матушке Цзя:
– Не знаю, как называются эти два блюда, но мне известно, что вам прислал их старший господин Цзя Шэ. А ростки бамбука, что в этой чашке, прислал господин Цзя Чжэнь из восточного дворца.
С этими словами она поставила на стол перед матушкой Цзя чашку, в которой горкой лежали ростки бамбука.
Матушка Цзя попробовала понемногу каждого блюда, а остальное приказала унести:
– Скажите тем, кто прислал мне угощение, что я отведала всего и прошу больше не посылать. Если мне чего-нибудь захочется, я сама попрошу!
Служанки поддакнули ей и убрали блюда со стола. Но об этом мы больше рассказывать не будем.
Между тем матушка Цзя, все еще сидевшая за столом, сказала:
– Дайте мне жидкой рисовой каши!
Госпожа Ю тотчас же поднесла ей чашку и пояснила, что это отвар из красного риса. Матушка Цзя съела половину чашки, остальное приказала отнести Фын-цзе, а блюдо с фруктами передать Пин-эр.
– Ну вот, я поела, – сказала она госпоже Ю. – Теперь и ты можешь поесть.
Госпожа Ю кивнула, подала чай для полоскания рта, а затем воду для мытья рук. Матушка Цзя сошла с кана и принялась болтать с госпожой Ван. Госпожа Ю села обедать. Вместе с нею остались обедать Юань-ян и другие.
Внезапно матушка Цзя обернулась и, заметив, что госпожа Ю ест простой белый рис, спросила:
– Почему госпоже не подали рису, который приготовили для меня?
– Ваш рис съеден, – ответили ей служанки, – сегодня ведь у нас обедала одна из барышень, поэтому риса не хватило.
– У нас такое положение, – добавила Юань-ян, – когда «приходится делать шапку по голове»! Готовить лишнее нет никакой возможности.
– Последние два года то выпадают обильные дожди, то стоит сильная засуха, и из деревни присылают недостаточно риса, – поспешно заметила госпожа Ван. – А рис высшего сорта еще труднее достать, поэтому приходится готовить в обрез.
– И в самом деле! – воскликнула матушка Цзя. – Даже самая искусная хозяйка не приготовит кашу, если у нее нет риса!
Все рассмеялись.
Юань-янь обернулась к дверям и приказала служанкам:
– Принесите рис, который был приготовлен для третьей барышни Тань-чунь!
– Не нужно, я уже сыта! – отозвалась госпожа Ю.
– Если вы не хотите, я съем! – улыбнулась Юань-ян.
Служанки побежали за рисом.
Вскоре госпожа Ван тоже удалилась обедать. А матушка Цзя осталась поболтать с госпожой Ю.
Когда же наступило время первой стражи, матушка Цзя сказала госпоже Ю:
– Тебе пора!
Госпожа Ю попрощалась с ней и вышла. Миновав вторые ворота, она села в коляску, и на окнах ее женщины опустили занавески; слуги подхватили коляску, вывезли ее за ворота и стали запрягать лошадь. Служанки, сопровождавшие госпожу Ю, побежали вперед, чтобы встречать ее у ворот дворца Нинго. Что же касается служанок из дворца Жунго, то они, проводив госпожу Ю, вернулись домой.
Подъехав к воротам дворца Нинго, где стояли каменные львы, госпожа Ю заметила несколько колясок и поняла, что приехали приятели Цзя Чжэня играть в азартные игры.
– Я вижу, сколько человек приехало в колясках, но меня интересует, сколько еще могло приехать верхом! – сказала она своей служанке Инь-дэ.
Затем она въехала во дворец и направилась прямо в гостиную. Встречать ее вышла жена Цзя Жуна и служанки с фонарями в руках.
– Мне давно хотелось посмотреть, как они играют на деньги, – заметила госпожа Ю. – Сейчас представляется такой случай, так что давайте пройдемся и заглянем в окна!
Служанки не стали возражать и, подняв фонари, направились вперед, указывая дорогу, а одна из служанок поспешила предупредить слуг, чтобы они ничего не говорили господам. Госпожа Ю добралась до окна и стала прислушиваться. До ее ушей доносился непонятный гомон; слышались восхищенные возгласы, смех, шутки, ругань, ропот недовольства.
Дело в том, что Цзя Чжэнь, соблюдая траур по отцу, не мог гулять и развлекаться, поэтому, изнемогая от скуки, он решил созвать своих родственников и знатных друзей под видом того, что он будто бы хочет заняться стрельбой из лука. Он считал, что для поощрения стреляющих нужно ввести призы. И вот на дорожке возле «терема Небесного благоухания» были выставлены изображения журавлей, по которым каждое утро после завтрака стреляли. Цзя Чжэнь понимал, что устраивать подобные игры ему неудобно, поэтому он поручил Цзя Жуну распоряжаться стрельбищами.
Надо сказать, что на эти игры собирались знатные молодые люди, увлекавшиеся петушиными боями да собачьими бегами. Они условились каждый вечер по очереди устраивать угощения. Ежедневно кололи баранов и свиней, резали гусей и уток, стараясь превзойти друг друга в щедрости. Каждый хотел похвастаться искусством своих поваров и самыми редкостными яствами, словно на «состязании в Линьтуне».
Через недели две Цзя Чжэн, прослышав об этих стрельбах, но не ведая, что творится у Цзя Чжэня, начал говорить:
– Цзя Чжэнь поступил правильно. Если не удается отличиться в гражданских делах, нужно обратиться к военному делу. Ведь Цзя Чжэнь живет лишь за счет военной славы своих предков.
И он приказал Бао-юю, Цзя Хуаню, Цзя Цуну и Цзя Ланю каждое утро после завтрака ходить к Цзя Чжэню учиться стрелять из лука.
Однако Цзя Чжэнь, устраивая эти стрельбы, преследовал свои цели. Через несколько дней после начала стрельбищ он стал по вечерам устраивать игру в кости под предлогом того, что надо дать отдых плечам. Сначала играли на угощение, которое должен был устраивать проигравший, а потом пошли в ход деньги.
Так прошло три или четыре месяца. Постепенно игры вытеснили стрельбу. Все открыто сражались в карты, играли в кости, и игра велась на крупные ставки, как в игорном доме. Слугам, извлекавшим из игры некоторую выгоду, это было на руку, поэтому они молчали о том, что творится в доме. И посторонним ничего не было известно, несмотря на то что игры приняли столь широкий размах. К компании присоединился и Син Дэ-цюань – брат госпожи Син, а также Сюэ Пань, который давно привык сорить деньгами и проводить время в развлечениях. Зная о сборищах у Цзя Чжэня, он, разумеется, не мог отказать себе в удовольствии принять в них участие.
