«Небытие беспредельно, а жизнь человеческая скоротечна, она проносится как ветер, улетает словно облако!»

На глаза Бао-юя навернулись слезы, и он не заметил, как зарыдал. Си-жэнь и другие подумали, что к нему возвращается безумие, и стали ласковыми словами успокаивать его.

Бао-чай не понимала, что происходит с Бао-юем, и пыталась вразумлять его. Но ее слова не действовали, Бао-юй оставался подавленным, и душа его пребывала в смятении.

Тогда Бао-чай стала выведывать у мужа, что с ним, и ей удалось выяснить, что причиной его расстройства является похищение Мяо-юй. Видя, что Бао-юй сильно расстроен, она попыталась отвлечь его от грустных мыслей.

– Цзя Лань сейчас в школу не ходит, – говорила она, – но каждую свободную минуту усердно занимается. Ведь он только правнук старой госпожи! А на тебя старая госпожа всегда надеялась, отец дни и ночи о тебе беспокоится, а ты этого не замечаешь и хочешь погубить себя! Зачем же нам заботиться о тебе?!

Бао-юй сразу даже не нашелся, что возразить жене, долго думал, а затем проговорил:

– Какое мне дело до того, кто чем занимается?! Мне тяжело при мысли, что счастье нашего рода иссякло!

– Опять ты за свое! – воскликнула Бао-чай. – Твой отец и мать только и мечтают, чтоб ты добился положения и поддержал славу своих предков, а ты упорствуешь в своих заблуждениях! Ну, что с тобой делать?

Бао-юй словно не слышал ее; он подошел к столу, облокотился и погрузился в размышления. Бао-чай приказала Шэ-юэ остаться возле него на случай, если ему что-нибудь понадобится, и сама ушла спать.

Когда все разошлись, Бао-юй подумал:

«Цзы-цзюань давно уже моя служанка, а я еще ни разу с ней не разговаривал, она все время холодна со мной, и на душе у меня невыносимо. С нею нельзя обращаться так свободно, как с Шэ-юэ или Цю-вэнь. Когда я болел, она все время сидела возле меня. Еще до сих пор я храню маленькое зеркальце, которое она дала мне! Почему же сейчас, как только она увидит меня, сразу становится холодной? Может быть, из-за Бао-чай? Но ведь Бао-чай дружила с сестрицей Линь и к Цзы-цзюань относится неплохо! В мое отсутствие Цзы-цзюань разговаривает и шутит с Бао-чай, а когда я прихожу, тотчас скрывается. Конечно, Цзы-цзюань обижена на меня за то, что сестрица Линь умерла, а я женился! Ах, Цзы-цзюань, Цзы-цзюань! Ты не знаешь, как я страдаю!»

Затем новые мысли овладели им:

«Служанки спят, никто мне не помешает. Пойду к Цзы-цзюань и обо всем расспрошу! Если я ее чем-нибудь обидел – попрошу прощения…»

Приняв такое решение, Бао-юй потихоньку вышел из дома и отправился к Цзы-цзюань.

Девушка жила в западном флигеле. Подкравшись к ее окну, Бао-юй заметил в комнате свет. Он языком продавил оконную бумагу и заглянул внутрь: Цзы-цзюань сидела возле свечи, облокотившись о стол, и о чем-то думала.

– Сестра, – тихо позвал Бао-юй, – ты не спишь?

Цзы-цзюань от неожиданности вздрогнула, испуганно огляделась и спросила:

– Кто это?

– Я, – отозвался Бао-юй.

– Второй господин? – повторила девушка, которой не верилось, что это Бао-юй.

– Да, – подтвердил Бао-юй.

– Зачем вы пришли сюда?

– Хочу поговорить с тобой! Впусти меня!

– Время уже позднее, идите отдыхать, – немного подумав, ответила Цзы-цзюань. – Если хотите мне что-нибудь сказать, приходите завтра!

Бао-юй заколебался. Ему во что бы то ни стало хотелось попасть в комнату Цзы-цзюань, но он очень боялся, что девушка ему не откроет. Конечно, лучше было бы вернуться к себе, однако слова Цзы-цзюань задели его гордость, и он не мог уйти.

– Мне очень немногое нужно тебе сказать, – произнес Бао-юй, – я хочу задать тебе только один вопрос и уйду.

– Если у вас только один вопрос, говорите, – отозвалась Цзы-цзюань.

Снова последовало молчание. Бао-юй не знал, с чего начать разговор.

Цзы-цзюань, не слыша Бао-юя и зная его странности, испугалась, не обидела ли она его – ведь это могло вызвать приступ помешательства. Она тотчас же встала, внимательно прислушалась, а затем окликнула:

– Вы ушли или все стоите здесь как дурачок? Сами хотели что-то сказать и молчите! Только раздражаете меня! Одну довели до смерти, а теперь хотите извести и меня? Зачем вы пришли сюда?

Она выглянула наружу через отверстие в бумаге на окне, проделанное Бао-юем, и увидела, что Бао-юй стоит на прежнем месте. Цзы-цзюань вновь отошла от окна и ножницами сняла нагар со свечи.

– Сестра Цзы-цзюань! – вдруг услышала она тяжелый вздох. – Прежде ты не была такой бесчувственной! Почему же теперь ты не хочешь сказать мне ласкового слова? Конечно, я недостоин твоего внимания, но объясни мне, в чем я виноват, а потом можешь всю жизнь не глядеть на меня. Если я умру, то хоть буду знать, в чем ты считала меня виновным!

Цзы-цзюань усмехнулась:

– Так вот вы зачем пришли, второй господин! А что еще вы хотите знать? Если вы желаете узнать, виноваты ли вы, могу вас успокоить – моя барышня еще при жизни простила вам все. Если же я в чем-то перед вами провинилась, можете пожаловаться своей матушке, так как она велела мне быть вашей служанкой. Конечно, с нами, служанками, считаться нечего!

Тут у нее к горлу подступил комок, и она стала всхлипывать.

– Что это значит? – обиженно проговорил Бао-юй, услышав, что она плачет. – Ты живешь здесь уже несколько месяцев и неужели не видишь, что со мной происходит? Я просил, чтобы тебе рассказали об этом, но никто не захотел. Неужели ты не позволишь мне рассказать тебе, что меня угнетает, и допустишь, чтобы я терзался до самой смерти?

Бао-юй тоже стал всхлипывать.

В тот момент, когда Бао-юй предавался горю, за спиной его раздался голос:

– Кого и что ты просил рассказать? Ты обидел человека – проси прощения! А простят ли тебя – не наше дело! Чего других впутываешь?

Слова эти были столь неожиданны, что Бао-юй и Цзы-цзюань испуганно вздрогнули. Как вы думаете, кто это был? Ну конечно Шэ-юэ! Бао-юю сразу стало неудобно.

– Что же это получается? – говорила Шэ-юэ. – Ты стараешься загладить свою вину, а она не обращает на тебя внимания! И ты еще умоляешь ее о прощении! Ай-я! Сестра Цзы-цзюань, ты чересчур жестока! На улице холодно, он столько времени тебя упрашивает, а ты даже не пошевельнешься!

И затем, обращаясь к Бао-юю, она добавила:

– Твоя жена говорит, что уже поздно. Она очень беспокоится, куда ты пропал. И чего тебе вздумалось стоять под окном?

– В самом деле, чего он стоит? – послышался из комнаты голос Цзы-цзюань. – Я давно уговариваю его уйти! Если ему надо меня о чем-то спросить, пусть приходит завтра!

Бао-юю хотелось еще что-то сказать, но присутствие Шэ-юэ смущало его. Он повернулся и, собираясь уйти вместе с Шэ-юэ, произнес:

– Ладно, о чем говорить! В этом мире, видимо, никто не поймет, что я чувствую! Одно Небо знает об этом!

Тут слезы, появившиеся неизвестно откуда, ручьем покатились из его глаз.

– Второй господин, – обратилась к нему Шэ-юэ, – бросьте глупые мысли! Не проливайте зря слез!

Ничего не отвечая, Бао-юй последовал за нею в свою комнату. Бао-чай лежала в постели, глаза ее были закрыты, однако Бао-юй знал, что она не спит.

– Если тебе нужно было что-либо сказать, неужели ты не мог сделать это завтра? – упрекнула его Си-жэнь. – Из-за тебя поднялся такой шум, что…

Она в нерешительности умолкла и после довольно продолжительной паузы спросила:

– Как ты себя чувствуешь?

Бао-юй не ответил, только покачал головой. Си-жэнь проводила его спать, но, само собой разумеется, он всю ночь не сомкнул глаз.

Надо сказать, что посещение Бао-юя растревожило Цзы-цзюань, и она тоже всю ночь не спала. Она плакала, вспоминала о прошлом и думала:

«Конечно, Бао-юй был болен и не знал, что его обманом женили на Бао-чай. Когда он это понял, он обезумел от горя, все время плакал и тосковал. Он не из тех, кто забывает о своих прежних чувствах и за доброту платит черной неблагодарностью. Проявление нежных чувств с его стороны способно тронуть любого! Как жаль, что барышне Линь Дай-юй не суждено было испытать это чувство на себе! И вправду, судьба человека предопределяется заранее! Когда еще не заходила речь о женитьбе Бао-юя, они оба предавались несбыточным мечтам; а когда неизбежное случилось – этот глупец, казалось, смирился, она же не могла позабыть о своих глубоких чувствах к нему, проливала слезы и печалилась. Как жаль, что она не узнает, как Бао-юй скорбит о ней! Лучше быть деревом или камнем, которые ничего не чувствуют. Тогда хоть на душе было бы спокойно!»