– Пусть соберут оставшиеся вещи, – приказала Фын-цзе. – Люди постерегут их!

– Лучше подождать, пока чиновники из ямыня закончат расследование, – предложила Пин-эр, – а потом соберем. Кого-нибудь послали сообщить господину о происшествии?

– Спроси у старух-служанок! – отозвалась Фын-цзе.

Вскоре посланная к старухам служанка возвратилась и сообщила:

– Господин Линь Чжи-сяо ехать не может, слугам тоже отлучаться нельзя, пока не закончится расследование, поэтому пришлось поехать второму господину Цзя Юню.

Фын-цзе кивнула, села рядом с Си-чунь и погрузилась в размышления.

Как вы уже догадались, шайку разбойников, о которой шла речь выше, привел Хэ Сань. Разбойники похитили из дома золото, серебро, драгоценности, а затем, уверенные, что никто им не помешает, хотели обворовать жилые комнаты на западной стороне. Подойдя к одному из освещенных окон, они заглянули внутрь и увидели двух красивых девушек: барышню и монахиню. Разбойники жизнью не дорожат – они хотели тут же вломиться в дом и овладеть девушками, но в этот момент на них бросился Бао Юн, и они, прихватив с собой награбленное, обратились в бегство. Они даже не заметили, что Хэ Сань куда-то исчез.

Выбравшись из дворца Жунго, они скрылись в притоне укрывателя краденого. На следующий день они навели справки и узнали, что Хэ Сань убит, а о грабеже сообщено в военный и гражданский ямыни. Посоветовавшись между собой, разбойники решили убраться отсюда, чтобы успеть присоединиться к морским пиратам, пока не вышел указ об их аресте и они еще могут беспрепятственно проезжать через заставы и переправы.

Но главарь разбойников оказался храбрецом.

– Уехать успеем, – сказал он, – я не покину этих мест без той монахини. До чего ж красива! Из какого только монастыря вырвалась эта пташечка?

– Ай-я! Вспомнил! – закричал один из разбойников. – Это настоятельница из «кумирни Бирюзовой решетки», принадлежащей семье Цзя! Помнишь, у них во дворце заболел какой-то Бао-юй? Никто не мог его вылечить, а потом неожиданно нашелся врач. И ты знаешь кто? Та монахиня!..

– Сегодня будете скрываться здесь, – решил главарь разбойников. – А утром нарядитесь купцами и проскочите через заставу. Я немного задержусь! Будете ждать меня на «склоне Двадцати ли»!

После этого разбойники разделили между собой добычу.

В это время Цзя Чжэн и другие, сопровождая гроб с телом покойной, прибыли в кумирню и совершили положенные церемонии. Затем гости и родственники стали разъезжаться.

Цзя Чжэн, который должен был остаться в кумирне, устроился во внешнем флигеле, а госпожа Син и госпожа Ван – во внутреннем, и всю ночь они плакали.

На следующий день снова были устроены жертвоприношения. В тот момент, когда подносился жертвенный рис, вошел Цзя Юнь. Поклонившись гробу матушки Цзя, он приблизился к Цзя Чжэну и, опустившись на колени, справился о его здоровье. После этого он рассказал Цзя Чжэну о происшествии во дворце, о том, как были украдены вещи старой госпожи, как Бао Юн выгнал разбойников и убил одного из них и как подали заявление о грабеже военным и гражданским властям. Выслушав его, Цзя Чжэн разволновался.

Госпожа Син и госпожа Ван, услышав дурную весть, растерялись от страха, а затем разрыдались.

– Список пропавших вещей составили? – спросил Цзя Чжэн, придя в себя.

– Нет, – ответил Цзя Юнь. – Никто не знает, что пропало.

– Хорошо, – заметил Цзя Чжэн. – У нас недавно описали имущество, и если б мы объявили, что у нас пропали ценности, нас могли бы обвинить, будто мы их утаили… Позовите скорее Цзя Ляня!

В это время Цзя Лянь повел Бао-юя и других членов семьи устраивать жертвоприношения в другое место. Цзя Чжэн распорядился немедленно вызвать его.

Как только Цзя Лянь узнал о случившемся, он вышел из себя и, не стесняясь Цзя Чжэна, обрушился на Цзя Юня с бранью:

– Мерзавец! Ничтожество! Ему доверили такое важное дело, а он, вместо того чтобы все время проверять ночных сторожей, наверное, спал как убитый. Спасибо еще, что хватило совести приехать сообщить!

И разъяренный Цзя Лянь плюнул Цзя Юню прямо в лицо. Тот стоял вытянувшись, не произнося ни слова.

– Теперь поздно ругать его, – сказал Цзя Чжэн.

– Что же делать? – вскричал Цзя Лянь, бросаясь на колени.

– Ничего! Будем просить власти, чтобы разыскали воров. Только вот затруднение: мы не знаем, какие вещи оставила старая госпожа. Что касается ее денег, то к ним никто не осмелился прикоснуться! Ведь было решено после окончания похорон этими деньгами покрыть долги, а на оставшееся серебро перевезти покойницу на юг и построить ей могильный склеп. Однако сказать точно, сколько у старой госпожи было денег и вещей, мы не можем. Власти потребуют от нас список пропавшего, и если указать ценные вещи, нам не миновать беды! Дать заведомо неправильные сведения, будто у нас пропало определенное количество золота, серебра, украшений и других вещей, тоже нельзя… Просто обидно! Не успел я уехать из дому, как все пошло кувырком!.. Ну, чего ты стоишь на коленях?

Цзя Лянь молча поднялся и направился к выходу.

– Ты куда? – крикнул Цзя Чжэн.

– Хочу поехать домой и все выяснить, – обернувшись, ответил Цзя Лянь.

Цзя Чжэн хмыкнул. Цзя Лянь потупил голову.

– Скажи своей матери, чтобы она отпустила с тобой одну или двух служанок старой госпожи, – приказал Цзя Чжэн. – Пусть они просмотрят вещи госпожи, а ты составь список пропавшего!

Цзя Лянь задумался: у кого спрашивать, какие вещи были у госпожи? Ведь всеми вещами старой госпожи ведала Юань-ян. Конечно, можно было спросить у Чжэнь-чжу, но она вряд ли могла что-либо сказать точно. Однако он не осмелился возражать Цзя Чжэну и поддакивал на все, что тот говорил.

Когда госпожа Син и госпожа Ван выслушали Цзя Ляня, они стали торопить его с возвращением домой, наказывая тщательно допросить всех, кто присматривал за домом.

– И как они будут смотреть нам в глаза, когда мы вернемся? – возмущались они.

Цзя Лянь вышел, велел заложить коляски и передать Ху-по и другим служанкам, чтобы они собирались домой. Через некоторое время он в сопровождении нескольких слуг отправился в путь верхом на муле.

Цзя Юнь больше ни о чем не докладывал Цзя Чжэну. Потихоньку выскользнув из комнаты, он вскочил в седло и помчался следом за Цзя Лянем, и по дороге не случилось ничего такого, о чем стоило бы упомянуть.

Когда Цзя Лянь прибыл во дворец, Линь Чжи-сяо справился о его здоровье, затем Цзя Лянь прошел прямо в комнаты матушки Цзя. Когда он увидел Фын-цзе и Си-чунь, его охватило негодование, но он ничего не сказал и только спросил у Линь Чжи-сяо:

– Из ямыня уже приходили?

Чувствуя себя виноватым в случившемся, Линь Чжи-сяо опустился на колени и отвечал:

– Приходили и из военного, и из гражданского ямыней, расследование провели и труп убитого освидетельствовали.

– Какой труп? – встревожился Цзя Лянь.

Линь Чжи-сяо рассказал ему, как Бао Юн убил одного грабителя, который очень похож на приемного сына Чжоу Жуя.

– Позвать сюда Цзя Юня! – приказал Цзя Лянь.

Цзя Юнь вошел и опустился перед ним на колени.

– Ты почему не сказал господину Цзя Чжэну, что приемный сын Чжоу Жуя был в числе грабителей и Бао Юн его убил? – обрушился на него Цзя Лянь.

– Сторожа говорят, что убитый похож на него, – оправдывался Цзя Юнь, – я точно ничего не знаю, поэтому и не хотел говорить.

– Дурень! – в сердцах вскричал Цзя Лянь. – Если б ты сказал раньше, я бы привез Чжоу Жуя для опознания убитого, и все сразу стало бы ясно!

– Чиновники из ямыня приказали выставить на базарной площади труп убитого для опознания, – сообщил Линь Чжи-сяо.

– Очень глупо! – вскричал Цзя Лянь. – Кто решится заявить, что знает убитого? Ведь его же самого заподозрят в соучастии в грабеже!

– А нам не нужно, чтобы его опознавали, – сказал Линь Чжи-сяо, – достаточно, что я его знаю.

Цзя Лянь задумался.