Из груди Бао-юя вырвался горестный вопль, и он ничком упал на кровать. В глазах у него потемнело, в душе помутилось.

Неожиданно он увидел себя в каком-то незнакомом месте. Невдалеке брел человек, и Бао-юй крикнул:

– Позвольте спросить, где я?

– Эта дорога ведет в загробное судилище, – послышался ответ. – Зачем ты явился сюда? Годы твоего земного существования еще не истекли!

– Я только что узнал о смерти моего лучшего друга и пришел навестить его, – отвечал Бао-юй, – но не заметил, как сбился с дороги.

– Кто твой друг? – спросил человек.

– Линь Дай-юй из Гусу.

– Линь Дай-юй при жизни была не такой, как все люди, – с холодной усмешкой проговорил человек, – а после смерти она стала не такой, как все духи. У нее нет душ, как же ты можешь ее навестить? У всякого человека при жизни душа разума и душа тела находятся вместе. Они собираются перед его рождением и рассеиваются после его смерти. Если простых людей в загробном мире невозможно найти, что уж говорить о Линь Дай-юй?! Скорее уходи отсюда!

Эти слова повергли Бао-юя в смятение, он долго стоял с совершенно глупым видом, но затем, набравшись смелости, промолвил:

– Если вы говорите, что после смерти душа исчезает, то зачем же существует «загробное судилище»?

– Кто утверждает, что «загробное судилище» есть, для того оно существует, а кто говорит, что его нет, для того оно не существует, – усмехнулся человек. – Все эти россказни созданы для того, чтобы предостеречь людей, живущих в мире, от совершения грехов. Поэтому говорят, что Небо гневается на глупых людей в случаях: если они не выполняют при жизни свой долг и не придерживаются правил поведения; если они насильственно кончают свою жизнь в молодом возрасте, когда время, положенное им, еще не истекло; если они предаются разврату, творят зло и без причины губят себя. Если ты ищешь Дай-юй, это означает, что ты безо всякой на то причины губишь себя. К тому же она уже удалилась в «область Небесных грез», и если у тебя есть желание навестить ее, ты прежде всего должен подумать о том, как излечиться от своей болезни. Лишь в этом случае вы в назначенное для вас время сможете свидеться. Если же ты не будешь жить как полагается и покончишь с собой в молодом возрасте, то попадешь в загробное судилище и тогда сможешь встретиться лишь с родителями, а о встрече с Дай-юй и не мечтай!

С этими словами человек вынул из рукава своей одежды камень и с силой бросил его в грудь Бао-юя.

Как только Бао-юй услышал эти слова, а вслед за тем почувствовал удар камнем, он так испугался, что ему захотелось поскорее вернуться домой, и ему было досадно, что он сбился с пути. Остановившись в нерешительности, он стал переминаться с ноги на ногу и тут вдруг услышал, что кто-то его зовет. Он открыл глаза и увидел перед собой матушку Цзя, госпожу Ван, Бао-чай и Си-жэнь, которые, проливая слезы, окликали его.

Когда Бао-юй увидел на столе красный фонарь, а в окне яркую луну, на душе его стало легко и спокойно. Тщательно обдумав все случившееся, юноша понял, что ему приснился сон. Он почувствовал, что все его тело покрыто холодным потом, и тяжело вздохнул.

Бао-чай давно знала о смерти Дай-юй, но, как уже говорилось, матушка Цзя и все остальные запретили рассказывать об этом Бао-юю. Бао-чай была убеждена, что Бао-юй заболел только из-за Дай-юй, а не из-за яшмы, и поэтому, воспользовавшись благоприятным моментом, она все рассказала юноше, надеясь, что, если на него все несчастья обрушатся сразу, к нему возвратится рассудок и его легче будет вылечить.

Матушка Цзя, не зная намерения Бао-чай, считала ее поступок опрометчивым и, лишь когда Бао-юй пришел в себя, успокоилась и велела пригласить лекаря Би, чтобы он еще раз осмотрел больного.

Доктор Би вскоре явился, исследовал пульс Бао-юя и воскликнул:

– Удивительно! Пульс стал глубоким и спокойным, и подавленность рассеялась. Если он еще завтра примет успокаивающее лекарство, в ближайшее время можно ожидать выздоровления…

После ухода доктора все разошлись успокоенные.

Си-жэнь сердилась на Бао-чай, считая, что ей ни о чем не следовало рассказывать Бао-юю, но вслух выражать недовольство она не осмеливалась.

Ин-эр потихоньку нашептывала Бао-чай:

– Барышня, вы слишком поторопились!..

– Что ты понимаешь? – отвечала ей Бао-чай. – Хорошо я поступила или плохо, я за это отвечаю!

Бао-чай, внимательно следившая за Бао-юем, поняла, в чем заключается его болезнь, и решила довести его до потрясения, надеясь, что это вылечит его.

Однажды Бао-юй почувствовал себя хорошо, и только воспоминания о Дай-юй по-прежнему приводили его в волнение.

Си-жэнь все время старалась утешить его.

– Твой отец выбрал для тебя барышню Бао-чай потому, что она ласкова и добра, – говорила она. – Странный характер барышни Линь заставил его изменить первоначальное намерение. К тому же он боялся, что барышня Линь может умереть. А так как ты неопытен, ни в чем не разбираешься да волнуешься зря, бабушка позвала Сюэ-янь, чтобы как-нибудь отвлечь твое внимание.

Бао-юй снова огорчился и заплакал. Ему хотелось покончить с собой, но он вспоминал слова, услышанные во сне, а также боялся, как бы бабушка и мать не рассердились. «Все равно Дай-юй уже нет в живых, – думал он, – а после Дай-юй мне больше всех нравилась Бао-чай». И он успокоил себя мыслью, что брачные узы между обладателями золота и яшмы предопределены судьбой.

Убедившись, что слова ее подействовали, Бао-чай тоже успокоилась и, исполнив перед матушкой Цзя и госпожой Ван полагающиеся семейные обряды, стала размышлять, как бы развлечь Бао-юя и рассеять его печальные думы.

Бао-юй все время лежал в постели и, видя рядом Бао-чай, постоянно скорбел. Бао-чай старалась всеми средствами утешить его.

– Для тебя самое главное – лечиться, – говорила она. – Ведь мы теперь с тобой муж и жена, нам предстоит век жить вместе.

Бао-юй никак не мог примириться с мыслью, что Бао-чай его жена, но приходилось терпеть. Матушка Цзя, госпожа Ван, тетушка Сюэ неизменно находились возле него, сменяя друг друга, а по ночам, когда Бао-чай уходила спать, матушка Цзя присылала служанок, которые за ним присматривали, и ему оставалось лишь покориться судьбе и лечиться.

К тому же Бао-чай была необычайно ласкова с ним, и постепенно он стал переносить на нее то горячее чувство любви, которое испытывал к Дай-юй. Но об этом речь пойдет ниже.

В тот день, когда происходила свадьба Бао-юя, Дай-юй была уже без сознания, дыхание еле-еле теплилось в ее груди, и перепуганные Ли Вань и Цзы-цзюань, находившиеся возле кровати девушки, безудержно рыдали.

К вечеру Дай-юй понемногу пришла в себя, приоткрыла глаза, делая знак, будто хочет пить.

Сюэ-янь уже не было, поблизости находились только Цзы-цзюань и Ли Вань.

Цзы-цзюань поспешила налить девушке чашечку грушевого отвара с корицей и влила ей в рот три ложечки. Дай-юй снова закрыла глаза и некоторое время лежала неподвижно.

Заметив, что Дай-юй немного пришла в себя, Ли Вань поняла, что это всего лишь «последний проблеск», и, решив, что девушка протянет еще полдня, ушла к себе в «деревушку Благоухающего риса», чтобы сделать распоряжения по кое-каким делам.

Через некоторое время Дай-юй снова открыла глаза и, увидев возле себя лишь Цзы-цзюань, свою старую кормилицу да нескольких девочек-служанок, схватила руку Цзы-цзюань и, собравшись с силами, проговорила:

– Я уже безнадежна!.. Ты несколько лет служила мне, и я надеялась, что мы всегда будем вместе… Мне и в голову не приходило, что я…

Тут она умолкла, часто задышала и закрыла глаза, чтобы передохнуть. Цзы-цзюань не осмелилась отнять руку.

Когда Дай-юй пришла в себя, Цзы-цзюань подумала, что девушка еще может поправиться, но последние слова Дай-юй заставили ее похолодеть.

– Сестра! – после долгого молчания произнесла Дай-юй. – У меня совсем нет родных, я одна-одинешенька. Уж ты попроси, чтобы меня отвезли на юг и похоронили в родных местах!