– Ну вот, нашлась, а-то уж думала, положить позабыла, – радостно улыбаясь, девушка извлекла из недр перерытого мешка небольшой свиток, завернутый вместо чехла в кусок дубленой кожи и аккуратно перевязанный тесьмой. – Нет, конечно, если б и позабыла, то ничего страшного… так бы рассказала, но с картой как-то сподручней будет.

– Спорить глупо, – кивнул в знак согласия Аламез и протянул руку за свитком.

– Да погодь, не торопыжься! – Ринва не спешила расставаться с находкой. – К чему пергамент лапищами сальными ляпать, всё равно ж без моих пояснений ни черта не поймешь!

– Может, поспорим? – премило улыбнулся Дарк, не спеша убирать назад вытянутую перед собой руку. – К тому ж зря тревожишься, красавица, пальчики у меня вовсе не сальные. Я ж сегодня благодаря щедроте души твоей вовсе не жрал, ни кусочка мне не оставили…

– В том себя лишь вини, – нахмурилась Ринва, которой явно не понравился упрек. – Сам проспал, сам теперича и готовь! Я к те в прислужницы не нанималась. И вообще, слышь, прекращай лыбиться и меня красавицей обзывать!

– Ну, не крысавицей же, то бишь от слова «крыса», – попытался разрядить напряженную обстановку остротой Крамберг, но вышло это больно неудачно. Оба спорщика одарили шутника сердитыми взглядами. – Ладно, ладно, грызитесь меж собой сколько влезет, не вмешиваюсь!

– Дай карту глянуть, коль непонятно что станет, сам спрошу, не постесняюсь, – заверил спутницу моррон. – Время дорого, а твой рассказ скорее всего будет изобиловать множеством лишних подробностей. Я ж хочу лишь знать, что нас ждет впереди, и не горю желанием выслушивать, кто, когда, для чего этот ход прорыл, и прочей не относящейся к делу ерундистики.

Ринва обиженно поджала губки, но, как ни странно, не разразилась в ответ грозной тирадой и не стала долее упрямиться. Проигнорировав всё ещё протянутую за свитком руку, она бросила карту моррону в лицо; бросила метко и сильно, но, как нетрудно догадаться, конечно же, не попала.

– Благодарствую! Я на четверть часика отлучусь. Надеюсь, скучать не будете, найдете чем заняться, – произнес Дарк, как только поймал снаряд на лету, и тут же удалился, то есть отошел от костра на пару десятков шагов и удобно устроился на травке под молодым деревцом.

Отходить дальше не имело смысла, и вообще Аламез отсел лишь для того, чтобы Ринва дала ему спокойно рассмотреть карту и не сбивала с мысли ехидными замечаниями и неуместными комментариями. Девушка вряд ли дала бы ему ознакомиться со схемой маршрута в упоительной тиши и, если даже не зудела б над ухом, то гремела бы своей самодельной сковородкой, спорила бы о всяких пустяках с Крамбергом иль нарочито шумно перекладывала бы вещи в мешках. Есть люди, которые терпеть не могут, когда что-то выходит не по-ихнему, и в отместку делают всё возможное назло. Герканская разведчица Ринва, бесспорно, была из их числа.

Тесемка оказалась завязанной причудливым тройным узлом, так что, к радости Ринвы, Дарку пришлось немного помучиться, напрягая как зрение, так и пальцы, но в конце концов задача была успешно решена. Хоть мудреный узелок не поддался, а, наоборот, еще туже затянулся благодаря стараниям моррона, но в результате этих манипуляций тесемка ослабла и соскользнула с дубленой кожи. Самодельный чехол, неизвестно зачем скрепленный еще и парой длинных булавок, развернулся с трудом, как будто протестуя, что его открывает не хозяйка. Но, к счастью, больше сюрпризов не последовало, если, конечно, не считать того неприятно удивившего моррона факта, что на листе дорогого пергамента была вовсе не карта, а скорей уж план-рисунок с отдельными элементами топографии и абсолютно не выдержанным масштабом. Видимо, в герканской разведке не считалось необходимым обучать агентов самим составлять карты, но уж отличать простенькие рисунки местности, план-схемы и прочие упрощенные топографические записи от настоящих, полноценных карт учителя всяко были бы должны. У Аламеза, окончившего имперскую военную академию более пары сотен лет назад, язык бы не повернулся назвать картой небрежные каракули вместо четких линий и мелкие непонятные значки, нанесенные вкривь и вкось, а иногда и один на другой. Но Ринва явно гордилась своим уродливым творением, не заслуживающим даже самой низкой оценки военных топографов.

Решив не высказываться по поводу качества так называемой карты и не накалять и без того далеко не дружелюбную атмосферу, Дарк углубился в изучение жуткого нагромождения значков, цифр да кривоватых линий и все-таки кое-что понял. Путь в подземелье начинался действительно здесь, точнее, шагах в пятидесяти северней от входа в заброшенную шахту, и почему-то на глубине двадцати двух метров, а не на поверхности земли. Это могло означать только одно, потайная дверь находилась в самой шахте, а не около нее. Фон Кервиц утверждал, что подземный ход очень старый, но, судя по наружным надстройкам шахты, прииск был основан каких-то пятьдесят-шестьдесят лет назад, то есть гораздо позже, чем прорыт тоннель. Сплошная, толстая линия, явно обозначавшая сам подземный коридор, много петляла, причем, судя по цифровым отметкам, всё глубже и глубже уходила под землю, а затем упиралась в большое, полностью закрашенное пятно, скорее всего обозначавшее подземное озеро. Этот закрашенный темно-синим, практически черным цветом кружок примыкал вплотную к другому, довольно большому, закрашенному белой краской пятну, на котором виднелась одна-единственная надпись «КПГ/10-12». Что это означало, моррон не знал, и это должно было стать уже вторым вопросом, который бы он задал Ринве. Их маршрут заходил на это непонятное пятно, петлял по нему прерывистой пунктирной линией и лишь на границе с новой, на этот раз золотистой окружностью вновь превращался в сплошную кривую, идущую на северо-запад (судя по минусовым цифровым отметкам, снова под землей). Далее маршрут упирался в целую группу черно-красных прямоугольников, ромбов и квадратов, символизировавших скорее всего само подземное логово шеварийских вампиров, поскольку на их границе жирная кривая и заканчивалась.

Как это ни печально было Аламезу признать, но разведчица права, без её комментариев «карта» казалась всего лишь рисунком безумца, однако предварительное ознакомление с нею всё ж не было напрасным. Дарк понял две важные вещи, а именно, что Ринва не знала большей части маршрута, по которому собиралась их провести, и что им действительно придется пробиваться с «потом и кровью»; проливая потоки собственного пота и реки крови врагов, правда, неясно, каких.

– Благодарю за терпение, госпожа художница от слова «худо»! Осмотр вашего шедевра закончен! – бойко отрапортовал Дарк, возвращаясь к костру и небрежно бросив свиток на колени Ринве (хоть стоило бы прямо в огонь). – Имею всего лишь три вопроса, и чтоб не томить творческую личность ожиданием, озвучу все сразу. Ты уверена, что подземный ход начинается именно в этой шахте? Странный какой-то подземный ход, в добрых две дюжины миль… Что означают «КПГ/10-12» и золотистый кружок? И последний, наверное, главный: а не пора ли нам готовить факелы, много факелов, чтоб на несколько суток блужданий под землей хватило? Путь-то предстоит неблизкий…

Выпалив всё на одном дыхании, моррон сел на землю и, едва удержавшись, чтобы не одарить настороженно взиравшую на него разведчицу насмешливой ухмылкой, стал ждать ответа.

– За последнее не волнуйся, факелы нам вовсе ни к чему! – как ни в чем не бывало ответила Ринва, поигрывая в руках шарообразной колбой с заткнутым пробкой горлышком. – Жидкость в этом сосуде имеет весьма полезное нам свойство, она светится во тьме. Нужно лишь пропитать ею палку или тряпку, и пока она не испарится, будет светло как днем. Не волнуйся, раствора много, нам на дорогу хватит… Я так сама под землей ходила. Намного дальше видно, чем с факелом, да и твари подземные этого света пугаются, по щелям забиваются и оттуда лишь жалобно шипят…

– А название у этого чудо-раствора имеется? – поинтересовался Дарк, поверивший девушке на слово.