– Ясно, – хмыкнул Крамберг, а затем, прежде чем отправиться следом за отрядом, решил попрощаться с шеварийцем: – Ну, бывай! Да, кстати, твоя рожа паскудная мне тоже не по душе пришлась, но каблуком по ней пройтись погожу!

– Чего погодишь-то?! – изумился солдат настолько, что даже не ответил ни бойким словом, ни попыткой нанести болезненный удар.

– Да пока ты под нашу, конвойную, опеку не попадешь, – рассмеялся Крамберг в ответ. – С таким отношением к службе недолго потерпеть осталось…

Это было странное ощущение, не похожее ни на что, испытанное Мартином Гентаром когда-либо прежде. Он не чувствовал ни тела, ни боли, ни движения, одним словом, совершенно ничего, что помогло бы ученому мужу определить, жив он или мертв. В ушах царила небывалая тишина, а ноги не находили опоры. Несколько долгих секунд некромант пребывал в таком странном, во всех смыслах этого слова «подвешенном» состоянии, пока наконец-то не решился открыть глаза.

Тяжкий вздох сам собой вырвался из груди напуганного, но в то же время и очарованного представшей картиной моррона. По большей части эксперимент с перемещением удался. Маг завис в воздухе метрах в двух-трех над крепостной стеной, а внизу простирался огромный город, наверняка Удбиш. Мартин не знал, царил ли сейчас день или властвовала ночь, ведь в пространстве, в котором он оказался, совершенно не было цвета. Все предметы и живые существа были черно-белыми, а точнее, воспринимались его глазами как неоднородно-серые. Некромант и не подозревал, что палитра невзрачных серых оттенков и тонов столь красива и многообразна.

В мире, где он очутился, все замерло: птицы в полете, часовые, расхаживающие с алебардами на плече по крепостной стене между башнями, дым, поднимавшийся из труб кажущихся отсюда крошечными домиков, и даже властители воздушных сфер – ветра. Он попал в самый центр мертвого пространства, в краткое мгновение между секундами, которое мы не ощущаем и не в состоянии постичь. Его задачей было как можно быстрее добраться до границы мертвой временной зоны и вернуться в привычный мир, где время не стоит, а неумолимо стремится вперед и где его частенько не хватает.

Понимать одно, сделать – совсем другое! Попытки пошевелить своим телом к утешительным последствиям не привели. Нет, руки и ноги Гентара слушались его приказов и двигались, да и голова без каких-либо трудностей вертелась, но вот только изменить свое положение в пространстве некромант никак не мог. Сколько он ни дергался, пытаясь опуститься вниз, на крепостную стену, но по-прежнему неподвижно висел в воздухе, как будто был намертво приклеен.

Ученый муж остается ученым всегда, даже когда его сердце оставляет надежда. Его пытливый ум непрерывно работает, мозг не может прозябать без дела. По субъективным ощущениям, проведя в подвешенном состоянии примерно с четверть часа, Мартин экспериментировал, и хоть коснуться ногами твердой опоры ему так и не удалось, но зато некромант сделал два важных открытия. Во-первых, он выяснил, что продукты жизнедеятельности его организма обладают способностью выделяться даже в этой необычной среде, а во-вторых, маг для себя открыл, что обладает отменной меткостью и смог бы стать неплохим лучником, арбалетчиком или метателем ножей. Ведь не каждому дано попасть плевком птице точно в глаз с расстояния в пять-шесть шагов и помочиться замершему внизу стражнику за отворот кирасы, да так точно, чтобы ни одна капля не попала на его шлем.

Впрочем, эти забавы вскоре закончились, ведь запасы жидкости в организме мага были не вечными. Некромант заскучал, ему все трудней и трудней удавалось отогнать от себя мрачную мысль, что он может пробыть в таком состоянии целую вечность. Это казалось еще хуже, чем смерть. Смерть – всего лишь забытье, а он оказался в пустоте и, как назло, не мог забыться даже на время, то есть, говоря проще, уснуть.

Но вот провидение сжалилось над морроном, по достоинству оценив его храбрость, с которой он шагнул в угасающий телепорт. А может, в происходящее вмешался и Коллективный Разум, не желавший, чтобы один из его любимых, надежных «инструментов» воздействия на судьбы человечества без толку пылился на «полке времени». Как бы там ни было, а сухая и горячая щека тщетно пытавшегося заснуть некроманта внезапно ощутила легкое, ласкающее дуновение ветерка.

Мартин мгновенно открыл глаза. Черно-белый мир вокруг постепенно становился цветным, а его тело медленно опускалось вниз, вновь обретая вес и тяжесть. Однако радость продлилась недолго, ведь мир продолжал оживать, а он сам должен вскоре опуститься прямо на крепостную стену, всего шагах в двух-трех перед стражником, которого он так метко «пометил».

В спешке некромант не прихватил с собой ни оружия, ни вещей. Все его пожитки, да и одежда остались на островке. Всего за секунду до довольно жесткого падения на каменный пол крепостной стены Мартин очень сильно пожалел, что неосмотрительно избавился от поварешки и что не имел хорошей привычки, как многие другие морроны, носить за голенищем сапога охотничий нож.

Настоящему мастеру не нужно оружие, поскольку он сам является таковым. Лучшие из лучших убивают врага одним только взглядом, а иногда и видом… Приземление было внезапным и жестким, хотя в последний момент Мартин сумел сгруппироваться и разбил о камни только коленки с ладонями, а не голову. Боль обожгла пострадавшие конечности, но парализовать тело ей не удалось. Испустив сдавленный стон, Гентар вскочил на одеревеневшие ноги и приготовился быстро отскочить назад от разящего удара алебарды и при возможности попытаться ухватиться за древко. Однако этого не потребовалось…

Тучный, немолодой стражник, перед которым вдруг из ниоткуда выскочил черный как смоль худющий человек со слипшейся козлиной бородкой, пылающими глазами, искаженным гримасой лицом и торчащими ежиком волосами, не на шутку перепугался и был далек от мысли атаковать.

– Чертяка! Чур меня, чур! – надрывно прохрипел выпучивший глаза часовой, оступился и тут же замертво повалился на камни.

– Оказывается, суеверья и полезны могут быть, кто бы подумал… – задумчиво пробормотал маг, сразу определивший, что шеварийский стражник умер от разрыва сердца, то бишь, попросту говоря, от страха. – А может, мне не мыться с недельку? Так, глядишь, и войну выиграем…

Все оказалось не так уж и плохо, как рассчитывал Аламез, и это не могло не обрадовать привыкшего предполагать худшее моррона, да и его соратников. В шеварийский лагерь отряд переодетых герканцев вошел без приключений, хоть бдительный командир и ожидал подвоха, уж больно легко их пропустил часовой, да и рассевшиеся возле костров солдаты оказались совсем не удивлены их внезапному появлению из леса. Даже когда отряд почти вплотную приблизился к огромному, освещенному изнутри множеством свечей шатру полковника, где только собрались на вечернюю трапезу полковые офицеры, никто из шеварийцев не повернул в их стороны голову и не задал вполне уместные вопросы: «Кто такие?» и «Что вы тут, братцы, забыли?» Только в самый последний момент перед уже собравшимся отдернуть полог командной палатки Крамбергом вдруг откуда-то возник офицер самого низшего командного чина и более жестами, нежели словами (поскольку был изрядно пьян), указал место, где можно было встать на ночлег, не нарушая условных границ полкового лагеря.

Беспечность солдат, да и командиров пятого сивикорского пехотного полка вначале поразила Аламеза, однако вскоре он нашел ей вполне разумное объяснение. Солдаты из юго-восточных земель королевства стояли лагерем возле восточных ворот почти с самого начала войны, а по военным меркам это означало целую вечность. Они уже привыкли, что кто-то каждый вечер не рассчитывает время прибытия в столицу и оказывается перед запертыми воротами. За две с половиной недели сонной, размеренной жизни шеварийского воинства на болотистой местности шагах в двухстах справа от ворот (а именно там отряду было разрешено остановиться) уже переночевало много всякого военного люда. Там разводили костры и пытались спастись от утренних туманов и промозглой сырости ночи вестовые, глашатаи, интенданты, фуражиры, более двух сотен охранников караванов с провизией для войск и примерно столько же конвоиров, поставлявших со всей южной части королевства плененных герканцев для столичных плах и виселиц. Их отряд был далеко не первым, кто расположился по соседству от сивикорского полка, и, конечно же, не последним.