– Я не стану дуться, не буду закатывать истерик, но в одно прекрасное утро ты меня не найдешь.

– Зато найду потом. – Лицо Артура мгновенно стало серьезным, а в глазах появилась угроза.

– Не пугай, я не из тех наивных дурочек, что собираются жить вечно. Давай лучше ближе к делу!

– А ты к нему готова? Ты посещала лавку моего друга?

– Конечно. Я уже третью ночь подряд томлюсь в ожидании, глаз не смыкаю, а ты все не идешь…

Артур сдвинул брови и затеребил пальцами проколотую мочку уха. Он понял, что пришла пора вскрыть последнюю карту. Откладывать разговор на потом было опасно. Терпение Флейты подходило к концу, томящаяся в неведении воровка могла покинуть его в любую минуту, оставив один на один с проблемой, которую он не в силах был разрешить.

– Ладно, скажу, но только не здесь. Говорю же тебе, слишком людно.

– А я говорю, что наверху нас скорее подслушают. Здесь же все пялятся на мой зад, а какие песни ты мне поешь да чего обещаешь, поверь, этих господ совершенно не интересует.

– Библиотека, Имперская Библиотека Торалиса… Нам нужно попасть в хранилище и достать один манускрипт, – прошептал Артур.

– Всего-то, – усмехнулась Флейта. – А не проще ли взять почитать и не вернуть?

– Не смейся, дело намного труднее, чем тебе кажется. – От нервного напряжения на зеркально гладкой поверхности лысины Артура проступили капельки пота. – Доступ во многие залы закрыт для обычных граждан. В Зал Мудрости могут войти только служители Единой Церкви, притом в сане не ниже окружного куратора. Зал Доблести открыт только для дворян. Некоторые залы могут посещать лишь знатные вельможи или высшие чиновники Империи.

– За какой же из закрытых дверей хранится наша безделушка?

– Точно не знаю, но полагаю, в Зале Древности, – прошептал Артур и сам испугался своих слов. – Туда даже герцог, управитель провинции, войти не может. Доступ имеют лишь члены Магистрата Единой Церкви и ближайшие родственники самого Императора.

– Значит, ты меня обманул, втянул в политику!

– Не горячись. – Артур быстро схватил за руку собиравшуюся уйти Флейту. – Да, помещения закрытые, да, их хорошо охраняют, стерегут так же тщательно, как имперскую казну, но проникнуть туда все-таки можно, иначе бы я не стал рисковать своею, да и твоей головой! Что же касается обмана, то тогда, в Баркате, я сказал тебе правду. Эта вещь уже давно никому не нужна, она хранится на полках вместе с остальным невостребованным столетиями хламом. Бесценные знания, которыми никто не может воспользоваться и о которых помнят лишь единицы.

– Забавно, – хмыкнула Флейта, – совсем недавно мне уже приходилось столкнуться с нечто подобным, правда, там речь шла о книге, а не о рассохшемся манускрипте.

– Мартин? – догадался Артур.

– Не важно, – очнулась девушка от раздумий вслух. – Скажи лучше, какие знания хранятся на истлевшем клочке бумаги, за какую тай ну твой хозяин готов платить такие деньги: секрет вечной молодости, абсолютной силы или, быть может, рецепт зелья для усиления мужского начала?!

– Не знаю, – пожал плечами Артур, – и не интересовался. Нас с тобой должны волновать совершенно иные вещи: как проникнуть в хранилище, как достать манускрипт и как уйти незамеченными.

– Ты что-нибудь знаешь об охране?

– Мало, – Артур удрученно покачал головой, – только что Библиотеку охраняет рота имперской гвардии. Солдатам и офицерам даже в город запрещено выходить, чтобы случайно в кабаке ничего никому не разболтать.

– Паршиво, – Флейта застучала веером по столу, – никакой предварительной информации и ни малейшей возможности ее раздобыть. Зато теперь хоть понятно стало, почему твой хозяин так щедр. Ну ладно, будет об этом. Скажи лучше, раз все так плохо, так чего же мы тянем, чего мы ждем?

– Я не знаю, как он называется, – признался Артур. – Манускрипт эльфийский, но написан на другом языке, там даже букв нет, одни символы. Даже мой хозяин, который все языки Континента знает, а на древнеэльфийском как на родном болтает, об этом языке понятия не имеет.

– Ты хотел сказать: «этого языка не знает», – поправила Флейта.

– Да нет, в том-то и дело, что он древние закорючки кое-как переводить может, правда, через эльфийский, сразу на наш не получается, а вот чей это язык, кто на нем и когда говорил, вот об этом он как раз понятия-то и не имеет. Видел я недавно эльфов у него в гостях, они наверняка какое-то отношение к манускрипту имеют, и об этом языке что-нибудь да слышали, но темнят «остроухие», лишнего слова из них не вытянешь!

– Постой, это все очень интересно и познавательно, но как ты собираешься украсть неизвестно что? Мы что, телеги наймем и всю Библиотеку вывезем?!

– В том-то и загвоздка была.

– «Была»? – кольнуло слово Флейту. – Значит ли это…

– Да, – самодовольно улыбнулся Артур. – Дождливые дни в Торалисе не были потрачены мной впустую. Не зря я гробил свое здоровье, таскаясь по кабакам да притонам, не зря водил гулящих девиц к книжным червям. Будучи в состоянии, так сказать, душевного успокоения и телесного блаженства один из служащих Библиотеки проболтался, где находится главная регистрационная книга. В нее заносят все поступающие экземпляры, притом названия для удобства записывают на имперском или на древнеэльфийском.

– Ты хочешь сказать…

– «Деминоторес», – торжественно произнес Артур. – Так было переведено название манускрипта на древнеэльфийский. Сегодня ночью мы проникнем в главное здание Библиотеки, найдем книгу, узнаем регистрационный номер, а уж затем посетим Зал Древности. Если не поднимем шума, то управимся за одну ночь. Завтра утром мы покинем этот противный городишко, а через два дня напьемся на прощание и расстанемся богатыми людьми.

– Давай не строить планов. – Флейта не разделяла оптимизма своего напарника. Теперь пришел ее черед быть задумчивой и серьезной. Отсутствие информации об охранных механизмах, планировке здания и расположении постов охраны сводило шансы на успех почти к нулю.

– Абсолютно с тобой согласен, именно поэтому я сейчас закажу еще несколько сытных блюд, а потом, плотно набив свою утробу, – Артур картинно похлопал ладонью по тощему, впалому животу, – отправлюсь спать до заката, чем и тебе советую заняться.

– Спасибо за дельный совет, непременно воспользуюсь. – Флейта поднялась из-за стола и, не забыв накинуть вуаль, отправилась к себе в номер.

Мысли хаотично крутились в голове девушки. Страх перед неизвестностью постепенно отошел на второй план, уступив место странному эльфийскому слову. Флейта вспомнила раннее детство и уроки эльфийского языка, которые ей полгода давал выгнанный за крамолу из Альмирского Университета профессор. Слово было сложносоставным, состояло из двух корней и постфикса «рее», обозначавшего носителя действия, который что-то то ли разбивал, то ли уничтожал. Только ближе к ночи, уже выспавшись и готовясь отправиться надело, девушка вдруг вспомнила, что этот таинственный субъект, оканчивающийся на «рее», кого-то или что-то пронзает.

Тихое потрескивание поленьев услаждало слух засыпавшего с ложкой в руке гнома. Тепло огня и приятное шуршание мягкого одеяла, окутавшего озябшее тело, – как раз то, чего не хватало Пархавиэлю в последние дни. А если еще добавить, что гном только что закончил трапезничать, то есть заглотил подряд несколько порций жаркого и два кувшина вина, то можно понять, почему спешивший на помощь другу Пархавиэль простил Нивелу двухдневную задержку и хоть открыто еще продолжал выражать недовольство, но в душе был искренне благодарен заботливому юноше, устроившему ему такой замечательный и крайне необходимый отдых.

Однако были некоторые обстоятельства, добавлявшие ложку дегтя в огромную бочку с медом. Добродушный паренек вел себя слишком странно. Его манера сорить деньгами ставила Пархавиэля в зависимое положение. За последние три часа его долг перед юным попутчиком увеличился с двадцати пяти до ста трех сонитов, и гному было страшно подумать, сколько поломанных колес ему придется починить в дороге и сколько красавиц спасти от злодеев, чтобы вернуть хотя бы половину этой суммы. Нивел арендовал две отдельные комнаты вместо одной, да еще в лучшей гостинице города, скромно названной «неплохой». Он заказал и себе, и гному новую одежду, не поскупившись на добротный материал, доплату за срочность и кучу чаевых, бесшабашно розданных гостиничной прислуге. Но кроме финансовых вопросов было еще кое-что, насторожившее гнома и заставившее его внимательнее присмотреться к пареньку.