– Не верю, сладко поешь, но…

Внезапно Каталина осеклась, она поняла, какую хитрую игру задумал маркиз. План был простым и чудовищно разрушительным. При помощи нескольких весьма несложных махинаций Норик убирал со своего пути всех сомневающихся и конкурентов, освобождал филанийскую арену политической борьбы от одряхлевших, почивших на лаврах игроков. Прежде всего начались бы эльфийско-гномьи погромы и охота за вампирами, возглавляемые, конечно же, Индорианской Церковью. Народ сплотился бы вокруг нее, а святое движение возглавил бы новый и сильный монарх, поставленный Храмом Истинной Веры и способный к решительным действиям. Естественно, им бы стал Генрих, принц крови и союзник Норика во многих сомнительных начинаниях. Прозорливый маркиз укрепил бы свое влияние в мире людей, управляя новым королем, как послушной марионеткой, и в то же время остался бы не только последним Лордом Ложи, умело подставив «детей ночи» под удар разъяренных народных масс, но и единственным вампиром на всех филанийских землях. Он истребил бы всех, даже своих прихвостней и уродцев-детей, они уже сыграли свои роли и теперь были для него бесполезной обузой.

– Кто еще в курсе плана маркиза? – на всякий случай задала вопрос Каталина.

– Не знаю, он скрытен, – простонал отец Патрик, с ужасом посматривая на острые клыки. – Правда, ходили к нему какие-то… Он с ними в винном погребе запирался и о чем-то шептался.

– О чем?

– Не знаю, – жалобно простонала жертва, почувствовав резкую боль в горле.

– О чем?! В жизни не поверю, чтобы такой пройдоха, как ты, не послал бы кого подслушать!

– Маршруты, маршруты они прорабатывали, как гномов пойти громить, чтобы толпа не просто по городу бегала, а…

– Что за люди к нему приходили, как выглядят?! – перебила отца Патрика Каталина.

– С виду сброд разбойничий, самый убогий, но… но сестра Анотия одного из них в городе видела, на Дворцовой площади. Он богато одет был, как рыцарь.

– В цветах, в чьих цветах был и был ли на нем герб какой?! – В цветах принца Генриха, – простонал священник за миг до того, как острый ноготь вампира распорол ему горло.

В голове Каталины появился план, опасный и рискованный, но способный вывести филанийских вампиров из-под смертельного удара. Не обращая внимания на все еще дрыгающее руками и ногами тело, Форквут покинула спальню священника, а через десять минут ночное небо озарило пламя пожара – это горела Миссия Единой Церкви.

Каталина окончила рассказ и опустила голову, покорно ожидая решения госпожи. Самбина не торопилась высказывать свое мнение и вдумчиво теребила кисть винограда. Время шло, напряжение росло, а желание Каталины сбежать усиливалось и усиливалось.

– Ты рассказала много интересного, твое умение добывать сведения достойно похвалы, но так и не ответила на мой вопрос: зачем ты подожгла церковь? – наконец-то произнесла Самбина, смотря на ученицу с непониманием и осуждением.

«Дура, какая же она дура! – разозлилась Форквут. – Немудрено, что клан слабеет и распадается, а Великая Ложа превратилась в регулярные посиделки немощных стариков, только и знающих, что болтать о традициях и абстрактной расстановке сил на эфемерной политической арене. Никакой конкретики, никаких реальных действий, одна болтовня! Мало того что сама превратилась в изнеженный придаток к софе, так еще и понять элементарных вещей без подсказки не может, все ей разжуй и в барский ротик положи! Дура, спесивая, обленившаяся дура! И я тоже хороша, давно пора было уйти, не пришлось бы сейчас перед графиней бисер метать!»

– Возможно, мое повествование было чересчур эмоциональным и немного сбивчивым, но позволь вкратце растолковать толкнувшие меня на такой ответственный шаг мотивы, – осторожно произнесла Каталина вслух, стараясь не задеть самолюбия хозяйки.

– Я жду. – Голос Самбины был по-прежнему невозмутим и певуч. – Но мне нужен ответ на конкретный вопрос, а не расплывчатые оправдания, прикрытые, несомненно, важными фактами. Назови причины, не растекайся мыслью!

– Во-первых, поджог Миссии спутал планы Норика – Форквут чуть не поддалась соблазну начать загибать пальцы перед туго соображавшей графиней. – Он был вынужден или совсем отказаться от своего коварного плана, или начать действовать преждевременно, то есть поспешно и неосмотрительно. Во-вторых, в его партии не стало одного игрока, скорее даже важного звена в цепочке последовательных действий. Индориане знают о нашем существовании, но никогда не осмелятся признаться в этом. Открыть глаза людям должна была независимая сторона, то есть Единая Церковь, на которую в итоге можно было и свалить появление вампиров на филанийских землях. Миссии теперь нет, а значит, тайна нашего существования останется еще на какое-то время нераскрытой. В-третьих, Норик планировал натравить горожан на эльфов, гномов и нас. Отсутствие Единой Церкви выбило козыри из его рук. Единственное, что он смог, – обвинить гномов в поджоге, то есть нам удалось вывести из-под удара кланы вампиров и филанийскую общину эльфов. В-четвертых, в дальнейшем нам будет намного проще строить деловые отношения с эльфами. Они лишились поддержки гномов, значит, будут искать новых союзников. В-пятых, о нашей акции непременно узнает Гильдия Магов. У ученой братии давние счеты с Единой Церковью, а значит, можно будет рассчитывать на их не то чтобы дружеские, но непоколебимо нейтральные отношения. И, наконец, шестая, последняя причина: некто Корвий, генерал-барон имперской разведки, никогда не простит Норику гибели лучшего из трех отрядов коломплиеров, преподобного отца Патрика и еще пары десятков его не самых плохих агентов.

Каталина объяснила ситуацию подробно и доходчиво, как могла, ей больше нечего было добавить.

– Браво, – произнесла графиня и захлопала в ладоши. – Наконец-то тебе удалось внятно и членораздельно объяснить причины твоих деяний. Мое расположение к тебе восстановлено, ты прощена. А теперь ступай, завтра к ночи собери весь клан, у меня будет для вас задание! – Самбина небрежно махнула рукой и отвернулась, подведя тем самым черту под затянувшимся разговором.

– Воля твоя – закон, – прошептала Форквут заученную наизусть фразу и, низко поклонившись, направилась к выходу.

– Да, кстати, – внезапно пропела графиня, – когда битва с Нориком будет закончена, не забудь мне напомнить о твоем наказании!

– О каком наказании, за что?! – искренне удивилась Каталина.

– Слово вампира свято, нельзя нарушать его даже ради спасения целого клана. Нужно чтить традиции и не преступать законов Ложи! Ты же обманула священника: пообещала ему жизнь, а потом коварно убила!

– Я ему ничего не обещала, я только сказала, что исповедую его, а исповеди далеко не всегда заканчиваются отпущением грехов. – Каталина лукаво улыбнулась и скрылась за дверью.

Труд меняет любое живое существо, притом не всегда в лучшую сторону: толстый становится тонким, бодрый – изможденным, добродушный – озлобленным, а графиня Самбина научилась спать по ночам. Обычное явление для человека превратилось в настоящую муку для вампира, но распорядок службы при дворе был суров и не предусматривал ночных раутов. Бессонница и усталость сделали жизнь Самбины невыносимой, но к концу второго года пребывания в королевском дворце вампирша освоилась и привыкла. Даже в свободные дни, которые графиня почти всегда проводила или у себя в замке, или в небольшом двухэтажном особняке в центре Королевского квартала, Самбина спала исключительно по ночам, боясь отвыкнуть от привычки, приобретенной с большим трудом.

Как только дверь за Каталиной закрылась, Самбина тут же покинула софу и блаженно вытянула ноги на кровати. Последние дни были тяжелыми и чрезвычайно изнурительными. Долгие переговоры с кланами и интриги вельмож измотали Самбину, лишили ее сил, не говоря уже о непрекращающихся кознях придворных дам, старающихся в меру своих скромных возможностей занять ее место при короле. От повседневных забот не спасала даже уединенная жизнь в особняке. От полудня до заката приходилось общаться с людьми, с заката до рассвета – решать вопросы с вампирами, и только от рассвета до полудня Самбина была предоставлена самой себе. В эти сладостные часы делового затишья она полностью отдавалась крепкому сну.