— Спасибо за наставления, - корчу улыбку. - И за еще один урок.

— Надеюсь, хотя бы теперь ты начнешь ценить мою щедрость. - Он кивком передает мне роль говорящего в нашем диалоге.

Все это может казаться безумием, но единственное, что я могу ему предложить - это я сама. Разыграть для него спектакль о нашем «счастливом прошлом», как это уже было. Ведь именно за этим он меня и нашел. Если бы мое место могла заменить другая женщина - он бы уже давно провел кастинг и выбрал новую жертву.

Значит, именно я для него уникальна.

— У тебя буду я, - говорю твердо, хотя все внутренности дрожат от одной мысли, что каждую минуту каждого часа и каждого дня под одной крышей с этим человеком мне придется притворяться той Верой, которой уже давно нет. - Все как ты хочешь. Все как было раньше.

Он прищуривается и подается вперед. Даже не пытается поторговаться и замаскировать интерес. Хотя, зачем ему это, если он знает цену и уже согласился на нее.

Это та история о «любви по расчету», которая никогда не закончится хэппи-эндом.

Настоящая, а не украшенная розовыми ленточками, как в любовных романах.

Но такие истории не становятся бестселлерами полок женской беллетристики.

По ним снимают психологические триллеры с бутафорской кровью и скримерами.

— И ты больше не будешь пытаться выпрыгнуть в окно или залезть в петлю? - интересуется Олег. - Не то, чтобы я переживал из-за этого - просто не люблю, когда игрушки ломаются до того, как я ими наигрался.

Отрицательно мотаю головой.

И делаю это достаточно убедительно, чтобы не моргать и не отводить взгляд, когда Олег резко поднимается и снова сжимает пальцы у меня на шее. Не душит, но держит достаточно крепко, чтобы я боялась сделать лишний вдох.

Выдерживаю его проницательный взгляд, которым он сканирует меня как будто до самых печенок. Беспринципно лезет в потаенные уголки моего сердца, шарит там и ходит в грязной обуви, словно у себя дома.

Но я спрятала нас с Меркурием в далекие дали моей души, стерла все тропинки и выбросила карту.

Что бы этот монстр не делал со мной в будущем - он никогда меня не достанет, и его грязь не испачкает единственное тепло, которое во мне еще трепыхается.

— Хорошо, девочка. - Он разжимает пальцы, и я даю ему то, что он хочет - заискивающий взгляд снизу вверх.

«Жри, чудовище».

— Считай, что сделка состоялась. - Олег переходит на деловой тон, отодвигается и одергивает пиджак - как всегда какой-то супермодный, сидящий на нем так, словно сшит по индивидуальным меркам. - У тебя есть пара недель, чтобы превратиться в ту Нику, которой ты была, а потом… мы снова вернемся к этому разговору.

«Пара недель в изоляции на цепи» - так расшифровываются его слова.

Но мне все равно, потому что это буду другая-Я.

Глава двадцать седьмая: Венера

— Ты слишком медленно поправляешься, - говорит Тамара, глядя на меня сверху вниз, хотя мы сидим на одном диване, и она как раз прослушивает мои легкие. - Хотя я вливаю в тебя лошадиные дозы лекарств.

«Наверное, это потому, что часть меня уже давно сдохла?» - мысленно отвечаю ей, а в реальности просто улыбаюсь с видом виноватого ребенка, которого поймали рядом с пустой банкой малинового варенья. Глупо отнекиваться, если мы обе знаем, что она права - прошло две недели с тех пор, как моя личная тюремщица пристально следит за тем, чтобы улучшился мой цвет лица и настроение, но мне становится только хуже.

Нет, я уже не шатаюсь от каждого сквозняка и не спотыкаюсь на ровном месте, но в глазах все чаще начали появляться темные мошки. И если раньше их было меньше - и я с горем пополам научилась их игнорировать, то в последние дни их столько, что я порой не в состоянии разглядеть даже то, что прямо у меня перед носом.

А еще эта ужасная тошнота.

Обычно она случается по вечерам, когда Олег приезжает с работы - и его запах наполняет квартиру словно особенный, действующий только на меня вид изощренной пытки. Но сегодня приступ рвоты настигает меня днем и связан он с появлением Тамары - она как нарочно надушилась чем-то убийственно-ванильным. Я и так и эдак пытаюсь держаться от нее подальше, но Тамара наклоняется еще ближе и, в конце концов, мой желудок сдается.

Я провожу в обнимку с унитазом так долго, что, когда кое-как поднимаюсь, чтобы выйти, Тамара уже стоит там и смотрит на меня с видом палача, которому до смерти надоело изображать добрячка. Наверное, она бы не отказалась приложить меня головой о керамический край, но не может этого сделать, потому что пока не получила такой команды от своего хозяина - Олега.

— И давно это с тобой? - спрашивает таким тоном, будто мы играем спектакль на камеру.

— Что? - делаю вид, что не понимаю.

Тамара демонстративно показывает пальцем в сторону унитаза, но я, обходя ее по максимально широкой дуге, возвращаюсь в комнату. Клянусь, если спросит еще раз - расскажу все что думаю о том дихлофосе, которым она поливается с ног до головы. Пока надзирательница медлит у меня за спиной, быстро переодеваюсь из домашнего халата в теплый спортивный костюм. По крайней мере, в нем у меня нет необходимости носить высокие компрессионные чулки на змейках, которые Олег раздобыл, как он выразился, специально для моих «чудовищных ног». Носить их - это особенный вид пытки, но он буквально звереет, когда видит, что я пренебрегаю его подарком. А я пообещала себе не давать ему повода для рукоприкладства, по крайней мере, до тех пор, пока не будут закончены все юридические формальности с нашим договором.

Она возвращается следом. К моему огромному облегчению начинает собирать все медицинские принадлежности обратно в кейс - на сегодня мой личный Доктор смерть со мной закончила.

Тамара выходит, и я с облегчением прячу нос в воротник толстовки, вдыхая едва уловимый запах стирального порошка. Это точно лучше, чем дышать тем ужасом, который после визита подруги Олега не выветрится еще очень долго.

Но радуюсь я преждевременно, потому что Тамара снова появляется на пороге комнаты, уже в пальто и с шарфом в руках. Смотрит на меня долго и с абсолютно каменным лицом, а потом спрашивает:

— Когда у тебя в последний раз были месячные?

— Неделю назад, - на автомате отвечаю я.

Но их не было.

Я не знаю, почему так говорю. Возможно, мое подсознание уже научилось включать «нужные реакция и правильные звуковые отклики» на все, что может даже потенциально причинить вред физическому телу.

Месячных у меня не было… давно.

Намеренно отбрасываю мысли об этом - сейчас точно не время вспоминать, когда что было, и сколько времени прошло. Главное убедить подозрительную грымзу, что у нее нет повода лезть еще и ко мне в трусы.

— Неделю назад? - Она степенно заворачивает шарф вокруг шеи. - А почему ты не предупредила?

— Разве должна была? - Держусь максимально безразлично. - Меня никто не просил сообщать обо всех физиологических потребностях моего организма. Но если нужно - я буду записывать все: сколько раз ходила в туалет, как и чем, когда у меня случается вздутие, чем пахнет изо рта утром и…

— Паршивка, - обрывает мое откровенное издевательство, закидывает на плечо совершенно безобразную сумку и в свободную руку берет увесистый саквояж. - На твоем месте я бы училась держать язык за зубами - никогда не знаешь, где и в каких обстоятельствах всплывут эти слова.

Звучит как угроза. Наверное, она только думает, что хорошо знает Олега, иначе не пугала бы меня такими детскими шпильками.

Резкий хлопок закрывшейся двери все равно заставляет меня подпрыгнуть на месте. Даже Олег делает это почти бесшумно, но Тамаре обязательно было нужно оставить последнее слово за собой.

Я все равно иду за ней, нажимаю на ручку двери - снова и снова, но она не поддается.

Глупо надеяться, что приставленный Олегом надзиратель вот так ошибется, но каждый раз, когда она уходит, я проверяю за ней дверь.