Олег учел все ошибки - как и обещал.

Почти сразу после того нашего разговора он перевез меня в наш загородный дом. Больше получаса езды от города, а закрытом поселке, куда не может въехать ни одна посторонняя машина - даже Доктора смерть привозит и увозит его личный водитель. Даже если случится чудо, и я смогу выбраться из клетки - мне все равно далеко не уйти.

Но чуда не случится.

Он сменил замки - и теперь дверь закрывается снаружи так, что изнутри ее не отпереть.

Здесь тоже повсюду камеры.

И решетки на окнах.

В кухне постоянно находится горничная. Каждый раз, когда я туда захожу, она не позволяет мне даже к стакану притронуться. Не знаю, что именно Олег им рассказал на тему таких предосторожностей, но точно забыл упомянуть их первопричину.

А еще в каком-то дальнем крыле дома, где находится пульт от охраны (я не видела, но догадаться не сложно), сидит человек, в чьи обязанности входит следить за каждым моим шагом.

И еще парочка есть на улице - я видела их в окно.

Даже если бы дверь была не заперта - мне все равно не удастся незамеченной выскользнуть из дома. А даже если я смогу это сделать, то понятия не имею куда идти. Я не могу вызвать такси, потому что у меня нет телефона. Я не могу выйти в интернет, потому что у меня нет ни ноутбука, ни планшета.

Даже у заключенных в тюрьме есть право на использование мобильного телефона.

А у меня нет права даже закончить весь этот кошмар.

Я кругами хожу по комнате, потому что в последнее время меня тошнит даже от книг.

Останавливаюсь напротив глянцевой поверхности стеллажа, где расставлены всякие награды, полученные Олегом за разную благотворительность и прочую показуху, благодаря которой он создал свой великолепный сверкающий образ.

Меня и раньше все время выворачивало, но это случалось просто так, в основном от нервного напряжения. В последнюю неделю это случается почти каждое утро - без повода. А теперь добавился новый симптом - резкие запахи. Вчера днем я зашла на кухню, чтобы попросить чашку чая, и с трудом сдержалась, чтобы не вырвать прямо в раковину, потому что работница как раз тушила большой кусок телячьей печени.

Когда у меня были месячные?

Я поднимаю голову выше, к маленькой статуэтке в виде маски языческого божка - за ней висит камера наблюдения, если хорошо присмотреться - можно увидеть тонкий «глазок» с линзой. Замираю на мгновение, потом хватаю пульт от телевизора и наугад выбираю фильмовый канал. Сажусь на диван, поджимаю ноги к самому подбородку. Именно в такой позе я теперь провожу большую часть своего времени. Прихвостни Олега не увидят ничего необычного.

Сосредотачиваюсь, вспоминаю, когда именно у меня были женские дни.

После того, как Меркурий…

Резко втягиваю губы в рот, зажимаю их зубами, чтобы из горла не вырвалось ни звука.

Нужно сосредоточиться, не раскисать. Сейчас мне это не поможет.

Шаг за шагом отчитываю дни назад. Запрещаю себе спотыкаться о болезненные воспоминания.

Месячные начались почти сразу после того, как мы вернулись из Италии. Были короткими и очень болезненными - я лежала как тюлень и чувствовала себя просто ужасно, когда Макс принес из магазина гигиенические принадлежности, пока я никак не могла придумать, как бы его об этом попросить. На мой вопрос, как он догадался, только посмеялся и сказал, что у меня взгляд голодной самки тиранозавра.

Это было…

Я несколько раз пересчитываю в уме недели.

Девять недель назад.

Даже после операции мой организм почти всегда работал как часы. Не знаю, с чем это связано, но у меня не было задержек даже в первые годы начала цикла. Сестры всегда смеялись и говорили, что с такими «правильными часиками» у меня точно не случится пропущенных «залетов».

Мои месячные опаздывают на пять недель.

Первый раз в жизни.

Я поджимаю колени еще выше, упираюсь в них лбом.

И не знаю, что мне делать - паниковать по-настоящему или… тихонько радоваться?

— Вероника Александровна, - в гостиную, где я изображаю испуганного единорога, заходит здоровенный охранник, за которым семенит симпатичная худощавая женщина неопределенного возраста. - У вас три часа на сборы, Олег Викторович сказал привезти вас к семи.

Я моргаю пытаясь понять, к чему эти слова, и задумалась ли я настолько, что пропустила предысторию. Олег меня ждет? Где? Причем тут эта неизвестная особа?

Только когда она выходит из-за его спины - и я замечаю в ее руках тяжелый чехол из-под одежды, вспоминаю, что сегодня у нас целое «важное событие», хотя правильнее будет назвать его экзаменом на пригодность - Олег устраивает ужин с моей семьей. А это, наверное, моя фея-крестная - самая дорогая из прайса, которая будет лепить Золушку из замухрышки. Могу поспорить, что в чехле - самое дорогое платье, которое только можно было найти на этот сезон - как же это Олег, и вдруг без широких жестов. Сегодня комедию буду корчить не только я. Может даже, правильнее будет сказать, что как раз ради своего собственного «красивого выхода» мой муж все это и затеял.

Я украдкой кривлюсь, потому что впервые с момента возвращения в «лоно семьи» называю его «мужем», пусть только в мыслях. И в голове моментально становится грязно, как будто там старательно наследили до щиколоток перепачканной в болоте обувью.

— У вас будет много работы, - говорю первой, когда охранник выходит из комнаты - и мы с «феей» остаемся наедине.

— Бывало и хуже, - пожимает плечами она, изображая ходячий позитив.

Бережно укладывает чехол на спинку дивана, ставит на пол внушительных размеров кейс с косметикой, рядом - маленькую спортивную сумку, из которой достает целую кучу девайсов для укладки волос. Ставит нагреваться щипцы, а потом, выразительно засучив рукава модного свитера, спрашивает, где тут ванна, потому что мне нужна основательная головомойка.

Я послушно отдаю себя в ее руки.

В конце концов, это даже забавно, потому что время от времени ей названивает кто-то из армии ее многочисленных подруг и клиенток, и она, каждый раз спрашивая, не будет ли беспокоить меня разговором, начинает диалог. Судя по обрывкам фраз, у звонящих ей очень насыщенная бурная личная жизнь - кто-то подал на развод, кто-то проснулся в постели с бывшим, кто-то собирается на деловой ужин с боссом и срочно просит вписать себя в график «хотя бы на минуточку». Я послушно сижу на пуфике, пока Фея наносит мне макияж, сушит и укладывает волосы, а потом помогает одеться в платье «в пол» струящегося силуэта модного в этом сезоне сапфирового оттенка.

Слава богу, ни разу за эти почти три часа, пока она превращает меня в красотку, мой желудок не подает рвотных позывов.

Я снова и снова, и снова подсчитываю в голове срок задержки - задом-наперед и обратно, но как бы я не считала - результат один и тот же.

Кажется, мне нужен тест на беременность.

— Ну вот. - Фея обходит меня по кругу, останавливается и разворачивает передо мой двойное косметическое зеркало. - Жаль, что у вас нет большого, чтобы как следует повертеться.

Почти собираюсь сказать, что мой муж приказал избавиться от всего стекла в доме, чтобы я, не дай бог, не ускользнула от него, пырнув себя осколком, но вовремя вспоминаю данный себе зарок - никогда и никому не доверять. Особенно людям, которые так или иначе связаны с Олегом.

— Уверена, муж будет доволен вашей работой, - отвечаю я. Нейтрально и спокойно. Если она получила указания выпытать из меня хоть что-то - вряд ли ей будет что докладывать.

— Мне всегда так приятно видеть довольные лица клиенток, - продолжает тараторить она, предлагая мне маленькое ручное зеркало, чтобы оценить вид сзади.

У меня порядком отросли волосы, но она уложила их в аккуратную прическу с локонами вокруг лица и даже нанесла какой-то невесомый, пахнущий фиалкой спрей, от которого они блестят так, будто я ежедневно делаю целую кучу дорогих уходовых процедур.

В отражении в зеркале на меня смотрит симпатичная молодая женщина. Ей не помешало бы набрать пару-тройку килограмм, но в целом за всем этим лоском невозможно угадать, что на самом деле ее категорически тошнит буквально от всего вокруг.