— А это я еще ничего не начинал, - хмыкает он. А потом неожиданно серьезным голосом добавляет: - Нам нужно поговорить кое о чем, Планетка. И… я сказал жене, что подаю на развод. Во вторник несу заявление.

Я крепко сжимаю губы, почти до мелкого нервного тика в уголках рта.

Наверное, пауза, за которую я успеваю воскреснуть и умереть снова, затягивается, потому что на голос у Меркурия, когда он спрашивает, все ли в порядке и куда я пропала, очень взволнованный.

— Да, все хорошо, - говорю деревянными губами, и медленно сглатываю, чтобы ничем себя не выдать.

Никогда, даже в своих самых смелых мечтах, я не заходила так далеко.

Точнее - я никогда не думала о будущем, в котором мы каким-то чудесным образом можем быть вместе. Больше степени потому что все эти годы считала его мертвым и оплакивала каждый день своей никчемной жизни. Но и потом, когда правда вскрылась, все равно не разрешала себе думать о нем как о моем любимом мужчине. Потому что он перестал им быть, когда стал чужим мужем и отцом сына от другой женщины.

— У меня немного нервы перед спектаклем, - пытаюсь как-то оправдать свои постоянные паузы.

— Повтори, где и когда мы встречаемся, - требует Максим и я узнаю в его голосе прежние безапелляционные нотки. Это немного успокаивает - по крайней мере, несмотря на годы врозь, я до сих пор узнаю в нем своего Меркурия. Даже если теперь у него седина и чуть хрипит голос, словно от хронической простуды.

Я послушно повторяю его указания.

— Ты придешь?

— Приду.

— Обещаешь? - Он чертыхается на том конце связи и добавляет как будто сквозь зубы: - Нам нужно о многом поговорить. Я должен… Ты должна узнать…

Почему мне кажется, что он слишком сильно нервничает?

— У тебя все хорошо? - Не успеваю задать вопрос, как где-то вдалеке раздается первый звонок.

— Тебе пора? - Меркурий тоже его слышит. - Не хочу тебя отпускать. Пиздец как боюсь, что ты снова исчезнешь. Просочишься у меня сквозь пальцы как песок.

— Я здесь… Меркурий. Я никуда не пропаду.

Хочу так много ему сказать. Что я выплакала по нему все слезы. Что моя душа не знала покоя ни днем, ни ночью. Что только снова встретившись с ним, вдохнув его запах, я осознала, какой пустой и бессмысленной была моя жизнь.

Что я чуть не стала монстром, выдумав себе «очистительную миссию».

Мысль об Олеге приходит вовремя, даже если это звучит максимально странно, потому что я должна не терять трезвость мысли, если хочу, наконец, вырваться из этого порочного круга.

«Забери меня из лабиринта, Меркурий!» - мысленно кричу в телефон изо всех сил.

— Вероника Александровна! - слышу из-за двери голос Стёпы и он пару раз настойчиво дергает ручку. - Звонок уже! Вас все ищут!

— Мне пора бежать, - говорю торопливо и, не попрощавшись, заканчиваю разговор.

Удаляю номер из памяти телефона, информацию о звонке, выключаю его и прячу обратно в корзину с гвоздиками. Есть маленький шанс, что все цветы потом перевезут ко мне в студию - пару раз я приносила их домой, но Олегу эта идея пришлась категорически не по душе, потому что ничего, даже цветы, не должны затмевать его щедрость и роскошь, и дома всегда должны быть только подаренные им букеты.

Бросаю на себя последний взгляд в зеркало, хватаю салфетку и промокаю слезы. Слава богу, не поплыл с таким трудом наложенный грим.

Открываю дверь уже с абсолютно холодным сердцем. За долгие месяцы жизни бок-бок с монстром, пришлось научиться сажать эмоции под замок. Прошу Стёпу после спектакля отвезти цветы в студию, и обещаю обязательно его отблагодарить.

А теперь мне нужно выйти на сцену и совершить еще один маленький, личный подвиг - не сломаться и победить саму себя.

Глава семидесятая: Венера

— Вероника, повернитесь!

— Вероника, как вам удается быть такой легкой после такой тяжелой травмы?!

— Правда, что вам предложила контакт Нью-Йоркская…

— Вероника Александровна, подселитесь с подписчицами нашего журнала секретом вашей невероятной стройности!

Я заслоняю лицо рукой, пытаясь спрятаться от слепящих вспышек фотокамер. Со сцены мои синяки, скрытые гримом, были почти незаметны, но на фото вблизи почти наверняка всплывут.

Сегодня мой первый спектакль, на котором нет Олега.

Точнее - его нет в поле видимости. Он выкупил места в первом ряду, но они так и остались пустыми до самого конца, не выскочил впереди остальных, чтобы поразить присутствующих невозможно огромным букетом, не лезет в объектив камер, хотя никогда раньше не упускал случая покрасоваться. И все же, я все равно чувствую его присутствие. Это отложилось во мне на уровне инстинктов, как лань, которая еще не видит льва, но все равно «слышит» его присутствие и держится начеку.

Кое-как, прячась за спины охраны, наконец, сажусь в машину.

Олега нет и там.

Вадим сегодня необычно серьезен, даже не улыбается, когда сухо поздравляет меня с очередным шедевральным выступлением. Наверное, получил очередные наставления от Олега.

— Где мой муж? - спрашиваю я, когда мы отъезжаем от здания оперы и сливаемся с потоком машин.

Только теперь я чувствую себя в относительной безопасности от слепящих вспышек, достаю нессер с пачкой влажных салфеток и начинаю остервенело стирать с лица противные пластилиновые слои крема. Обращаю внимание, что Вадим смотрит на меня в зеркало заднего вида, но сразу отводит взгляд, когда после очередного мазка салфеткой, на моей скуле «появляется» сине-зеленый кроводпотек. Вот уж кто точно не будет спрашивать, что это у меня, потому что весь персонал Олега - постоянный и наемный, знает, аким он бывает, когда выходит из себя. Наверняка и моему тюремщику доводилось ощущать на себе хозяйскую злость.

— У меня нет распоряжений на этот счет, - невпопад отвечает водитель, и тут же спрашивает, не против ли я, если он включит музыку.

Безразлично дергаю плечами, и продолжаю избавляться от макияжа.

— А куда мы едем? - Только спустя десять минут, когда обращаю внимание на мелькающий за окнами пейзаж, понимаю, что мы едем в противоположную от нашей с Олегом квартиры сторону.

— Олег Викторович сказал, чтобы я ответ вас в загородный дом.

Я непроизвольно напрягаюсь. Не то, чтобы этому чудовищу было дело до того, что мои крики, когда он занимается «воспитанием», могут услышать соседи, но именно за городом его вспышки злости были самыми тяжелыми. Хотя, о чем это я? В последний его приступ, Олег почти загнал меня в могилу. Даже странно, как я выкарабкалась не сломанная сразу во всех местах.

— Остановись, пожалуйста возле «КофеКофе» - я хочу взять себе стаканчик сладкого американо с молоком, иначе просто выключусь от усталости.

— Олег Викторович просил сразу ехать домой.

— Это же просто кофе, Вадим.

— У меня инструкции, Вероника Александровна.

Он настолько боится Олега, что добавляет скорость. Как будто чем быстрее мы приедем - тем меньше шансов, что я испарюсь прямо у него из-под носа, и тогда ему придется получить «выговор» от хозяина.

О том, что Олег приехал раньше нас, я узнаю по его новенькому внедорожнику, стоящему во дворе. Наверное, муж ушел сразу посл спектакля, потому что я еще какое-то время была в гримерке, потом давала маленькое заранее договорное интервью и только потом поехала домой. Я выхожу из машины, не особо ласково захлопываю за собой дверь.

И сразу понимаю, что вечер не будет томным, потому что Олег встречает меня в абсолютно темной гостиной, насквозь пропитанной запахом сигарет и алкоголя.

— Не включай свет, - требует он.

Жестко, но я все равно отлично слышу характерные нотки заплетающегося языка.

Когда он успел? Последние пару дней почти не появлялся дома, наверное, проводил эти дни здесь, в компании сигарет и бутылки. Пьяным я его видела всего однажды, и это кончилось очень плохо. Словно напоминание о том случае, начинает нестерпимо ныть моя сломанная и не очень удачно сросшаяся ключица.