— Ты стал экспертом в чужих чувствах? Давно ли? – усмехается Олег. – Ты бросил ее. Бросил, когда ей была нужна помощь. Это так в твоем стиле - свалить, когда впереди маячит ответственность. Что, надоела спокойная жизнь с одной женщиной и, как обычно, потянуло на приключения? – Он позволяет себе немного поморщиться. – Но, судя по твоему виду, что-то пошло не так.

— Я никогда бы ее не бросил – и ты это отлично знаешь!

Нет, он этого не знает. Да и я сам не знал раньше, потому что прыгал из одной койки в другую. Потому что сам говорил ему, что больше не представляю себя в качестве образцового моногамного самца.

— Ника молода, - пожимает плечами Олег. Напускает на себя что-то типа философской меланхолии пресыщенного жизнью маргинала. – Ветрена. Мне непросто было это понять и, что куда важнее, принять, но я принял. Принял ее, когда она одумалась, когда поняла, кто ты на самом деле. Потому что я люблю ее. И потому что ей тоже было непросто признаться, прежде всего, самой себе, в собственных ошибках. Но, знаешь, иногда людям надо ошибаться. Иногда надо потерять друг друга, чтобы понять, где и когда их на самом деле ценили и любили.

Он несет такую херню, что у меня в голове не укладывается. Хочется послать его и свалить, но я, как прожжённый мазохист, продолжаю слушать, продолжаю впитывать его пафосное самолюбование.

— Не скажу, что благодарен тебе, - Олег сбрасывает на телефоне входящий вызов, - и все же в том, что Ника повелась на такого, как ты, есть свой плюс. Теперь она раз и навсегда, на собственном опыте поняла, что нельзя доверять громким славам и симпатичным рожам. Такие как ты никогда не меняются. Надеюсь только, что тебе хватит ума и остатков совести не пытаться снова до нее добраться. Поверь, - он усмехается, окидывая меня взглядом с головы до ног, - я больше никогда не допущу чужака в свою семью. И кое-какие беспрецедентные меры безопасности я принял. А ты, Сабуров, теперь первый чужак и для меня, и для Ники. Не делай того, о чем потом пожалеешь. – Подается ко мне ближе и говорит так тихо, что я едва слышу. – Занимайся своими делами. Но ни одно твое дело больше не должно пересекаться с моим. Никогда. Ты больше не мой друг. Ты - мой враг, Сабуров. Больше меня ничто не сдерживает в твоем отношении. Но, знаешь, может ты врубишь пиздбола еще раз и дашь мне повод показать тебе, каким «внимательным» я могу быть к бывшим друзьям?

Олег отступает – и я чувствую, будто меня мордой, глубоко и надолго, макнули в самую вонючую и глубокую выгребную яму.

— Не жди открытку и нашем с Ником первенце, - Олег снова выглядит благодушно, как будто не он только что обещал размазать меня по стенке. – Хорошо, что мы увиделись здесь и сейчас, и расставили все точки над «i». Бывай, Сабуров. Удачи не желаю, сам понимаешь…

Он достает телефон и прикладывает его к уху, уходит. А я остаюсь стоять настолько раздавленный и смятый, что с трудом понимаю, что вообще происходит вокруг. Перед глазами набухает какой-то мутный туман, за которым едва ли рассмотреть проплывающие мимо лица. В ушах – нарастающих протяжный писк.

Я отваливаю от стенда и с трудом ковыляю куда-то в сторону, прочь, к стене, где останавливаюсь, упершись в нее руками и лбом. Лучше бы Олег послал меня на хуй, лучше бы обложил трехэтажным матом, лучше бы орал и плевался слюной. Но вот так, спокойно и уверенно, даже снисходительно, он раскатал меня в такие кровавые сопли, что я готов орать и биться головой об пол, только бы выбить из нее все те слова, что он туда вложил.

Это какая-то полная и невероятная херня.

Я не верю ему.

Или убеждаю себя, что не верю.

Потому что если допустить, что он говорит правду, то что мне делать? Что мне делать без нее?

Глава тридцать восьмая: Юпитер

Встреча с Сабуровым «делает» мой день.

В самом, блядь, ядовитом смысле этого слова!

До конца выставки приходится отбыть еще час, и все это время я только то и делаю, что ищу в толпе его здоровенную макушку. Но Сабуров, по ходу, сдымил с мероприятия сразу после нашего «обмена любезностями», потому что его нет нигде, а обычно он всегда в центре внимания, даже на мероприятиях, где единственное женское существо - это говорящая бабским голосом какая-то передовая разработка.

Только когда все это скучное дерьмо походит к концу, и я могу вырваться, сажусь в машину и набираю охранника. Хочу знать, что делает Ника, потому что в последнее время она ведет себя буквально тише воды - ниже травы. И хоть для этого есть основания, я все равно ни на секунду не верю этой суке.

Но продолжаю держать возле своей ноги, потому что… просто так хочу.

Охранник отчитывается, что весь день она смотрела телевизор и читала, сделала зарядку. Ее пару раз стошнило, а после визита медсестры она заперлась в ванной на целый час – просто сидела на полу, без особой цели.

— Ты никогда до нее не доберешься, - шиплю себе под нос и приказываю водителю ехать по адресу мой новой любовницы.

Хотя даже трахать ее не хочу.

Хуй знает зачем вообще связался, но после приготовленного Никой «сюрприза» помню только, как завалился в ночной клуб с Сергеем, как мы сняли там пару жопастых тёлок и потом отвезли каждый по своему адресу. Моя девочка - позже выяснилось, что ей только девятнадцать, хотя выглядела она, как прохававшая жизнь эскортница - сделала отличный минет, потом полчаса вертела перед моим носом сиськами, почему-то называя это «эротическими танцами», а когда поняла, что и после этого я не собираюсь совать в нее член - отсосала еще раз.

После этого я дал ей ключи и разрешил пока потусоваться у меня в гостях.

И заезжал еще пару раз, чтобы убедиться, что даже изуродованные безобразные ноги Ники все равно возбуждают меня больше, чем вся она.

Но уже на половине пути понимаю, что одна мысль об этой тёлке вызывает у меня отвращение.

Можно завалиться к Виктории, но это еще хуже - в последнее время она стала почти невыносимой. Знает, что пока крутит старым хером - нужна мне на сто процентов, потому что на этот раз ей удалось вытащить Джек-пот - и маразматик действительно на нее подзалип: покупает дорогие шмотки, дарит разные ювелирные цацки и даже обещает повести под венец, как только оба его сына вернутся на зимние каникулы, и он официально представит их «будущую новую мать». Потому что предыдущую, если верить слухам (а я клонен им верить), он благополучно уложил в могилу, хотя до сих пор корчит скорбящего вдовца.

Когда звонит мой телефон и на экране всплывает имя Тамары, я сразу оцениваю два фактора - уже десятый час ночи, и в предыдущие разы, когда она звонила первой, у нее случалась огромная жопа. Та, из которой мне приходилось ее вытаскивать. Сначала даже хочу сбросить, но потом в голове мелькает обрывок мысли, которую я вынашиваю последние дни, и я подношу телефон к уху.

— Мне нужна твоя помощь, - нервно говорит Тамара. На заднем фоне слышны характерные звуки больницы - шарканье, разговоры, отдаленный звук сирены. - Это… очень важно.

Похоже, моя старая приятельница решила в очередной раз стать вдовой.

— Тебя уже можно поздравлять с досрочным освобождением? - шучу как обычно. Это становится забавной привычкой - праздновать ее вдовство, которое никогда не обходится без сопутствующих приключений.

— Мне нужен хороший адвокат, - говорит Тамара, напрочь игнорируя мою попытку пошутить.

— Почему я не удивлен, - бормочу в ответ. - Только причем тут я?

— Не прикидывайся идиотом, - раздраженно шипит Тамара.

Ладно, как скажешь.

Просто заканчиваю вызов и на всякий случай блокирую ее номер, чтобы какое-то время подергалась, пытаясь понять, почему я перестал выходить на связь. Сегодня я точно не в том настроении, чтобы обмениваться любезностями с истеричными бабами, особенно с теми, которым что-то от меня нужно, а не наоборот.

— Домой, - озвучиваю новый маршрут, и водитель молча делает крутое пике на первом же повороте.