И если бы на месте Олега был любой другой мужик, я бы выдохнул и честно во всем признался. Дело кончилось бы грязным мордобоем, разборками, матами и раздельными песочницами. Как оно обычно и бывает в жизни. Но Олег никогда и никому ничего не отдавал добровольно. Мог просто выбрасывать то, что ему уже неинтересно, но игрушки, которыми сам не успел наиграться, у него можно выдрать только зубами. С кровью.

Я могу сколько угодно бахвалиться, что просто приставлю ствол к его башке - и он будет вынужден дать Вере развод, и, скорее всего, он действительно пообещает это сделать. А потом, как только окажется в безопасности, нанесет удар в спину. От которого - нужно быть реалистом - мы можем и не оправиться.

Нельзя недооценивать противника, даже если он выходит с палкой против гранатомета.

— И какой у нас план? - решительно спрашивает Планетка, смешно шмыгая носом. Наверное, даже если я скажу, что нам придется всю жизнь скитаться по свету, она улыбнется и спросит, когда начинать. - Я только…

— Так, малыш, для начала задача номер один - ты должна поправиться.

— Я больше никогда не смогу танцевать, - перебивает она, как будто только теперь вспомнив, что сделала недостаточно для того, чтобы раскрыть мне глаза на ее «печальное положение». - Я буду хромать и ходить с палкой, как калека.

— Я должен испугаться и сбежать? - позволяю себе легкую иронию, потому что, если честно, хочется громко материться в ответ на это детское раздувание щек.

— Просто понимать, что я теперь такое.

Я в который раз запрещаю себе набрасываться на нее с поцелуями и вместо этого легонько щелкаю Планетку по носу.

— Венера, ты забыла, что я вообще тупой салдафон, и глупо ждать от меня глубоких размышлений о совершенно обычных вещах. Так что хватить пороть чушь. Я не предлагаю, я - приказываю. Ты - слушаешься врачей, а я делаю все остальное.

Она смущенно краснеет и безропотно соглашается.

Что ж, первый пункт плана можно успешно вычеркивать.

Глава шестая: Юпитер

Я сижу в большом светлом холе детского медицинского центра и впервые без интереса разглядываю снующих туда-сюда медсестер. Здесь они одеты по форме - в белоснежных халатах, шапочках и как будто даже накрахмаленных носках.

Рыжая, с явным перебором филеров в губах, совершает дефиле уже третий раз подряд, но на этот раз все-таки сворачивает в мою сторону и становится прямо напротив загораживая мне осмотр своих возможных конкуренток.

— Может, вам сделать кофе? - предлагает она, но по звуку это больше похоже на пожелание выебать ее в ближайшей смотровой.

— Вам не идет этот цвет, - говорю совсем о другом, а когда рыжая начинает оторопело проводить рукой по халату, тычу пальцем в область ее лица: - Я имел ввиду цвет помады. Слишком много красного. Похоже на призыв избавить вас от скучного самоудовлетворения.

Она густо краснеет и исчезает быстрее, чем я успеваю сказать ей в след еще какой-то «приятный комплимент».

Проклятая Ника.

Я смотрю на свою пустую ладонь, воображаю, что держу в ней тоненькую шейку моей своенравной женушки, и медленно сжимаю пальцы. Так медленно, что в какой-то момент начинаю чувствовать, как под ними натягивается ее белоснежная кожа и как с хрустом пережимается артерия, по которой больше не бежит кровь.

— Олег!

Женский голос появляется как раз вовремя, потому что моя фантазия настолько реальна, что член в штанах начинает напрягаться от предвкушения. В последнее время у меня встает только от этих мыслей.

— Олег, вам нас точно Господь бог послал! - приговаривает тёща и семенит ко мне неуверенным шагом буквально на полусогнутых.

Я медленно встаю. Отряхиваю полы пиджака, чтобы убедиться, что ничто не выдаст мое «пикантное настроение», и натягиваю на лицо выражение абсолютного принятия и сочувствия.

— Мария Александровна, успокойтесь. Колей занимаются лучшие специалисты.

— Олег, вы столько для нас сделали…

Она достает откуда-то скомканный носовой платок и начинает громко сморкаться прямо у всех на глазах. Мне нужно все мое терпение, чтобы продолжать стоять рядом и даже сочувствующе приобнимать ее за плечо.

В какой-то из книг я прочитал, что умный человек найдет способ выкрутиться из любой ситуации, а мудрейший - любую ситуацию сможет выкрутить в свою пользу. Когда-то я был просто умным, но поступок Ники заставил пересмотреть свои приоритеты и перестать играть в «хорошего парня». По крайней мере - с самим собой.

— Я могу его увидеть? - Мать Ники заглядывает мне в глаза со щенячьей мольбой.

К счастью, мне не приходиться ничего придумывать, потому что в нашу сторону уже спешит лечащий врач мелкого засранца. Сергей Петрович, чью фамилию я благополучно забыл, но которому уже успел всунуть достаточно, чтобы он стал «воином света» на темной стороне моих корыстных интересов.

— Мария Александровна, познакомьтесь.

Представляю их друг другу и молча слушаю, как доктор подробно, максимально сыпя непонятными медицинскими терминами, рассказывает, что произошло, и почему мальчику понадобилась срочная госпитализация. Я даже не пытаюсь вникать, потому что у меня на счет мелкого поганца совсем другие планы, но чтобы не выбиваться из общей картины и выглядеть максимально заинтересованным, киваю и поддакиваю.

— Что это значит? - Она вертит головой, переводя взгляд то на меня, то на доктора.

— Что вашему внуку нужно другое лечение.

Сергей Петрович собирает пальцы в замок и посматривает на меня в поисках одобрения. Вот же придурок. Будь рядом не эта старая перепуганная перечница, наш с ним сговор был бы уже вскрыт.

— Какое лечение? - цежу сквозь зубы, чтобы выглядеть хоть немного встревоженным.

Он снова пускается в пространные размышления, но заканчивает речь громкими словами - очень серьезное и длительное.

— Но это… наверное… очень дорого? - заикается мать Ники.

— Двенадцать тысяч евро только на самое необходимое, - озвучивает врач.

— Матерь божья, - выдыхает она и шарит рукой в поисках опоры.

Любезно подставляю свою руку и нахожу пар слов утешения. Что-то о том, что главное - это жизнь и здоровье мальчика, а остальное - это просто материальное. Как будто кто-то в наше время продолжает верить в старую поговорку «за деньги здоровье не купишь». За деньги можно купить абсолютно все, и даже целого человека.

— Боюсь, вы меня неправильно поняли. - Сергей Петрович в лучших театральных традициях выдерживает паузу и наносит добивающий удар: - Это сумма только на лечение, в день. Не считая сопутствующих расходов на пребывание в клинике. Но мы, конечно, понимаем ваше тяжелое положение и не будем брать с вас плату.

Мать Ники медленно оседает назад. Если бы не я, она бы просто рухнул на пол.

Подхватываю ее под подмышки и усаживаю на диван. Пока доктор зовет медсестер, достаю свой платок, смачиваю его водой из кувшина для поливки цветов в зеленом уголке и прикладываю его к щекам Марины Александровны. Она только охает и что-то бормочет под нос.

Проклятье, почему в этой больнице нет ни одной расторопной медсестры, когда речь идет о том, чтобы не дать двинуть ноги одной немощной бабе?! Крутят жопами перед более отзывчивым мужиком?

Когда, наконец, парочка прибегает на помощь, я с облегчением отхожу в сторону и без особо интереса наблюдаю, как мать Ники приводят в чувство: кто-то накладывает манжетку тонометра, кто-то уже делает укол в плечо. Доктор ходит рядом и делает вид, что контролирует процесс, хотя по факту ему, похоже, точно так же скучна вся эта возня, как и мне.

— Проведите ее в смотровую, - командует он. - Пусть отдохнет несколько минут.

Девицы в белых халатах, как маленькие коршуны подхватывают Марину Александровну под руки и буквально по воздуху тащат свою жертву куда-то дальше по коридору.

— Отличная работа, доктор, - лениво хвалю его дилетантское представление.

На самом деле за те деньги, которые он получил, мог бы выложиться на всю катушку. Но ладно, главное, что результат меня вполне устраивает - в семье Ники теперь достаточно огромная трагедия, чтобы я и дальше мог плести свою паутину, в которую моя маленькая своенравная беглянка обязательно попадется. Мысли о том, как однажды она появится в этом узком проходе, смирная и покорная, заставляет мой член приятно подрагивать в штанах. Возможно, в конце сегодняшнего дня я даже буду в настроении нанести визит моей мартышке Виктории.