Одновременно он потребовал себе в помощники г-на Барро.

Король дал на это согласие.

Тогда г-н Тьер взял в руки перо и написал следующую прокламацию:

«Граждане Парижа!

Дан приказ прекратить огонь. Только что король поручил нам составить кабинет министров. Палата депутатов будет распущена. Генерал Ламорисьер назначен главнокомандующим национальной гвардией Парижа. Господа Одилон Барро, Тьер, Ламорисьер и Дювержье де Оранн становятся министрами.

Эта прокламация была послана в полицию с приказом развесить ее по городу в течение ночи.

Господин Тьер с той восхитительной самоуверенностью, какая ему присуща и, в зависимости от обстоятельств, является либо необычайным достоинством, либо необычайным недостатком, г-н Тьер, веривший в свою популярность и в популярность г-на Одилона Барро, нисколько не сомневался, что, увидев на другое утро на всех городских стенах его имя и имя его коллеги, парижане бросят оружие и начнут рукоплескать.

Так что он отправился к себе домой, ожидая, что день пройдет благополучно.

Господин Гизо вернулся сразу после его ухода; он оставался в Тюильри, и король ждал его в своем кабинете.

Уверяют, что два этих человека, якобы обладавших невероятной прозорливостью, оставались вместе еще целый час, не сожалея о прошлом и не предвидя будущего.

Латинский поэт сказал: «Юпитер ослепляет тех, кого хочет погубить».

Между тем их следовало бы известить о том, что происходит в Париже.

На этот раз ночь, опустившаяся на город, проходит для всех без сна.

Участники сопротивления бдят и готовят завтрашнее сражение.

Мы все видели эту странную ночь, когда казалось, что какое-то повсеместное землетрясение разворотило мостовые, когда целая армия молчаливых работников возводила сеть баррикад, когда народ, этот великолепный стратег, разрабатывал план битвы.

Теперь, в свой черед, в осаде оказался Тюильри; подготовленная атака, словно тысячеголовая змея с огромным телом, окружила королевский дворец. Наутро каждая из этих голов дышала огнем.

Господин Тьер проснулся от звуков ружейной пальбы: прокламация, развешанная ночью, не была подписана, а кроме того, упустили нечто важное: отправить ее для публикации в «Вестник».

Те, кто читает ее на стене, полагают, что это какая-нибудь новая западня.

Но, быть может, личное присутствие господ Тьера и Одилона Барро сделает то, чего не смогли сделать их имена? Господина Одилона Барро торопят сесть верхом на лошадь и проехать по улицам; он пребывает в нерешительности и в конце концов заявляет, что не умеет ездить верхом.

Его поднимают, сажают в седло и, держа в поводу лошадь, на которой он восседает, словно Мардохей, водят ее по городу.

Тем временем г-н Гизо выходит из Тюильри через проезд, ведущий на улицу Эшель. Когда он оказывается на улице Риволи, слышатся два ружейных выстрела, пули которых со свистом влетают во двор Тюильри; он возвращается через проезд, ведущий на площадь Карусели, и поднимается в штаб.

И там его теряют из виду.

В семь часов утра г-н Тьер возвращается в Тюильри; к нему присоединяются господа Дювержье де Оранн, Кремьё, Ластери, де Ремюза, де Бомон и Ламорисьер.

Это почти готовый кабинет министров.

Новость о назначении г-на Бюжо начальником гарнизона произвела такое страшное впечатление, что г-н Тьер первым делом требует его увольнения. Король соглашается.

Войскам отдается приказ прекратить огонь повсюду, но сохраняя при этом занятые позиции.

Около девяти часов утра слышится сильный шум прямо во дворе Тюильри; часовые окликают друг друга, хватают ружья и выбегают за ворота: из дома, расположенного на углу улицы Риволи и улицы Эшель, только что раздались три или четыре ружейных выстрела.

Авангард народа уже там.

Герцогиня Орлеанская приказала закрыть те окна своих покоев, что выходят на улицу Риволи. Она удаляется в покои короля, велев одеть ее детей и отвести их в покои королевы.

Спустя несколько минут часовые возвращаются с двумя пленными.

Двор Тюильри охраняют войска численностью около трех тысяч человек и шесть пушек в боевом положении.

В половине одиннадцатого, как обычно, королевская семья собирается на завтрак в галерее Дианы; с минуту все ждут короля, который появляется с улыбкой на лице; нужно ли ему теперь чего-нибудь опасаться, если его щитом служит сама оппозиция?

Он садится за стол, и все рассаживаются по местам.

Но стоило завтраку начаться, как дверь неожиданно распахивается и, с нарушением всякого этикета, без доклада, появляются г-н де Ремюза и Дювержье де Оранн.

Их сопровождает г-н де Лобеспен, адъютант.

Министры не просто бледны: на них лица нет.

Они просят разрешения переговорить с герцогом де Монпансье.

Герцог де Монпансье встает, рукой подавая королю и королеве знак успокоиться, но этого знака недостаточно; все поднимаются из-за стола, и король и королева, одновременно с юным принцем, подходят к министрам.

— Государь, — произносит г-н де Ремюза, — разве ваше величество не знает, что происходит?

— А что происходит? — спрашивает король.

— Да ведь в данную минуту на площади Согласия, в трехстах шагах от вашего величества, драгуны отдают свои сабли, а солдаты — свои ружья…

— Это невозможно! — восклицает король.

— Простите, государь, — говорит г-н де Лобеспен, — но я видел это собственными глазами.

Впервые правда доходит до Луи Филиппа.

Никто уже не думает о том, чтобы вернуться к столу; король выходит из зала вместе с министрами, уводя с собой герцога де Монпансье.

Королева бросается вслед за мужем и догоняет его.

— Государь, — говорит она, — садитесь в седло и умрите, если понадобится; с балкона Тюильри ваша жена и ваши дети будут смотреть, как вы умираете.

Король и в самом деле садится в седло и проводит смотр войск, находящихся во дворе Тюильри.

Этим войскам приданы два батальона национальной гвардии.

Пехота и кавалерия кричат: «Да здравствует король!»

Из рядов национальной гвардии в основном тоже слышатся крики «Да здравствует король!», однако их сопровождают отдельные восклицания: «Да здравствует реформа!»

Королева и принцессы стоят у окна и глазами следят за королем.

Король возвращается. Господин Тьер ждет его; надежды г-на Тьера обмануты, его популярность больше не на высоте восстания, и он просит предоставить пост председателя совета министров г-ну Одилону Барро.

В эту минуту становится известно, что г-н Одилон Барро, со своей стороны, появился на баррикадах и, холодно принятый там, удалился.

Таким образом, корабль королевской власти дал течь со всех сторон, в течение нескольких часов три министерства сброшены в море, а буря все продолжается.

Король берет в руки перо и собирается подписать указ о назначении г-на Барро председателем совета министров.

Возле короля в этот момент находятся г-н Тьер, г-н де Ремюза, герцог де Монпансье и г-н де Ламорисьер.

Господин Тьер и г-н де Ремюза стоят у камина, герцог де Монпансье вполголоса беседует с г-ном де Ламорисьером.

Король сидит за письменным столом.

Со стороны Пале-Рояля слышна оживленная ружейная пальба.

Внезапно дверь кабинета отворяется и входит г-н де Жирарден.

Господину де Жирардену, директору газеты «Пресса», было поручено, наряду с г-ном Меррюо, главным редактором «Конституционалиста», опубликовать указ о включении г-на Тьера и г-на Барро в состав кабинета министров.

Господин де Жирарден бледнее, чем обычно, но, как всегда, спокоен.

Он подходит к королю.

— Ваше величество, — спрашивает он, — что вы намерены делать?

— Подписать указ о назначении господина Одилона Барро председателем совета министров.

— Слишком поздно.

Король удивленно смотрит на него.

Уже во второй раз с утра в его присутствии произносят эти слова.